— Хотела бы я быть настоящей Принцессой. Но не думаю, что являюсь ею. Не по-настоящему. Настоящая Принцесса сумела бы спасти их обоих. Нашла бы способ. — Подняв копыта к лицу, я понаблюдала за работой изящных шестерёнок, вращающихся внутри этих замысловатых механизмов. — Я ничего не могла поделать.

— А ты пыталась? — подала голос Скотч.

Я закрыла глаза, чувствуя, как по щекам побежали слёзы.

— Я должна была стараться лучше. Придумать, как перерезать эту арматуру. Найти способ предотвратить запуск Горизонтов. Хоть что-то. Доставить его в Астростойло. — Я смахнула слёзы с глаз холодным металлом. — Прости.

— От твоего «прости» ничуть не легче, Блекджек! — огрызнулась Скотч, одаривая меня взглядом, настолько похожим на его, что бирюзовые глаза кобылки показались мне тёмно-голубыми. — Ты… это ты! Разносишь огромные башни и переживаешь взрывы жар-бомб! Вляпываешься в самое безумное дерьмо и едва замечаешь это! Почему же ты ничего не сделала в этот раз? Какой-нибудь трюк или… хоть что-нибудь! Почему?!

— Потому что не могла! — рявкнула я в ответ. — Чего ты хочешь от меня?

— Чуда! — выпалила кобылка. — Для чего ещё нужны Принцессы? Для чего нужны богини? — Она всхлипнула, и горячие слёзы гнева побежали по её щекам. — Ты могла… должна была… почему… почему? — умоляюще вопрошала она, но её слова буквально тонули в рыданиях. — Почему ты не спасла его?

— Потому что… — Я запнулась. Как сказать ей, что он взял с меня обещание, что я сохраню жизнь его дочери? Ублюдок был прав. Она страдает. Чертовски страдает. Не телом, но душой. И что бы я ни сказала, она повернёт это так, что начнёт винить себя в его смерти. Если уже не винит. — Он обещал мне что… что если что-нибудь случиться… я… я… — Я облизнула внезапно пересохшие губы, а затем обхватила живот. — Я должна была позаботиться о детях. Его детях. После всего, через что пришлось пройти, чтобы вернуть их, я должна была это сделать.

Ложь сработала. Боль и гнев в её глазах поутихли. И хотя они по-прежнему смотрели с подозрением, в них зародилось и сомнение. Срывающимся голосом она произнесла:

— Он говорил… говорил, что я не должна позволять тебе… сдаваться. Что я должна удерживать тебя подальше от матраса… что бы это ни значило. Следить, чтобы ты была счастлива и сосредоточена. И я старалась притворяться, что всё хорошо, но ты… делала вид, что тебе всё равно. Что это не твоя вина.

Я отвернулась к окну и с трудом произнесла, чувствуя, как сдавило горло:

— Я… Мне не всё равно… Прошу… поверь мне. — На самом деле, это была не моя вина. Не совсем. Учитывая Горизонты и его ранения… Может, если бы я настояла на том, чтобы дождаться Вельвет Ремеди и её друзей, она смогла бы сделать что-нибудь. Хотя, уберечь Хуфф от удара было куда важнее. — Хотела бы я, чтобы всё пошло по-другому, — добавила я и стиснула зубы, пытаясь усмирить поднимающуюся во мне волну паники. — Я хотела бы… так много всего…

— А я хотела лишь… помимо Папы… чтобы внутри у меня всё успокоилось. Поэтому я и… ну, ты понимаешь… с ним, — ответила Скотч, кивнув на Ублюдка, который демонстративно не смотрел в нашу сторону. — Ты говорила, что секс — это твоя кнопка перезагрузки. Я надеялась, что это перезагрузит и меня.

— Сработало? — спросила я, непроизвольно улыбнувшись самыми уголками рта.

Кобылка крепко сжала колени.

— Это было неплохо, пока продолжалось, но всё же не помогло забыться. А теперь там всё липкое и саднит — вот и все ощущения. Не встану со своего места, пока не раздобуду влажное полотенце. — Она закрыла глаза. — Я сомневалась, согласиться ли он на это вообще, но он просто спросил, уверена ли я. И позволил самой задавать темп.

— Потому что не хотел, чтобы чокнутая лунная принцесса раздавила мне голову, словно прыщ, если я причиню тебе боль или заставлю истечь кровью, — отозвался Ублюдок с другой стороны ракеты. — Если ты достаточно взрослая, чтобы по-настоящему хотеть этого, значит и достаточно взрослая, чтобы делать всё как следует. Хотя это несомненно попадает в верхнюю десятку самых раздолбайских моих поступков.

— Я же не оплошала, нет? — спросила Скотч, нахмурив брови.

Ублюдок повернулся к нам, ткнув сигаретой, словно указующим перстом, и застыл, беззвучно шевеля губами. После чего сунул сигарету обратно в рот и откинулся в кресле.

— Нет. Не будем говорить об этом. Давай просто спрячем это среди всего остального, что нужно забыть о сегодняшнем дне, — пробормотал он, слюнявя сигарету.

Скотч Тейп поникла ушками.

— Значит, я была…

— Ты была восхитительна! Великолепна! Даже фантастична! Просто ты чуть моложе, чем я предпочитаю, ясно? Не хочу знать, где ты научилась так… Знаете что? Давайте больше не вспоминать об этом. Никогда. — Ублюдок угрожающе посмотрел на нас обоих, но я просто ухмыльнулась в ответ, а Скотч Тейп пренебрежительно фыркнула. Тогда он левитировал ко мне моё старое тело. — Ладно! На этом закончим. Вы поговорили. Она больше не выказывает желания умереть. Можешь возвращаться к тому, что бы ты там ни делала, обнимаясь с этой штукой.

— Я наблюдаю за тем, что происходит в Эквестрии, — ответила я, принимая пустышку в свои объятия. — Существует давняя магическая связь между этим телом и пони, которых я встречала. — И тут воспоминания о происходящем в Хуффе обрушились на меня, словно цунами. Моя улыбка испарилась. — Дело дрянь.

— Расскажи, — попросила Скотч.

И я рассказала.

За десять минут я успела поведать им всё, начиная от разрушения Капеллы и заканчивая историей Стигиуса и Виспер. Причём, последнее расстроило Скотч намного сильнее первого. Пока живы пони, можно восстановить и города, и туалеты.

— Поверить не могу, что он сделал предложение прямо перед смертью, — произнесла Скотч Тейп, смахивая слёзы. — Худшего момента и придумать нельзя.

— Если бы он не сделал предложение, она бы не начала петь, а если бы она не запела, не думаю, что Легат самолично попытался бы остановить её. Он ведь пытался убить Виспер. Мне кажется, он её боится, — ответила я, глядя на планету, стремительно увеличивающуюся в размерах. Мы снова пролетали над землями зебр. В самом сердце их Пустоши можно было разглядеть мерцание до сих пор тлеющих мегазаклинаний. И ответственность за это несла я. Они были моими врагами, и я жаждала победы над ними, но мне и в голову не приходило, что созданное нами оружие будет продолжать убивать и столетия спустя.

— Боится? Какой-то песенки? — скептически бросила Скотч Тейп.

— Не нужно недооценивать пони, поющих вместе, — ответил Ублюдок. — Мне и самому сложно это понять, но я знавал пони, которые утверждали, что магию можно творить не только заклинаниями. Посудите сами: народ ни с того ни с сего решает спеть хором, все знают слова, попадают в унисон, иногда неизвестно откуда звучит музыка… Это магия. И когда она проявляется, земные пони способны за пару часов отстроить дом, а единорожка в огромном Кантерлоте умудряется завязать знакомство чуть ли не со всеми пони в городе. Я этого не понимаю, но мне и в голову не придёт насмехаться над таким. — Он замолчал, поджав губы. — Хотя, если я внезапно начну напевать какую-нибудь чушь, пристрелите меня, пожалуйста. Особенно, если это будет сопровождаться танцами.

Мы со Скотч на мгновение потеряли дар речи.

— Однажды, Ублюдок, ты поведаешь нам историю своей жизни.

— Разве что с пистолетом у виска, Блекджек, — ответил тот. — Хотя, возможно, даже тогда я предпочту позволить тебе спустить курок.

Покачав головой, я снова посмотрела на Эквус за окном, а затем спросила:

— Как по-вашему, долго нам ещё лететь?

— Уже не очень. Около часа, я полагаю, — ответила Скотч Тейп, покопавшись в бортовом компьютере. — Ты собираешься вернуться внутрь?

— Ещё разок. Хочу посмотреть, что поделывает Легат и остальные. Возможно, нам всем придётся собраться в Университете. Так много раненых… — «И так много погибших», — добавила я про себя. А затем, бросив последний взгляд на молодую кобылу, спросила: — Ты пришла в норму? Больше не ненавидишь меня?