Четыре часа их везли на двух джипах по пустыне. В маленьком аэропорту, расположенном вдали от цивилизации, они сели на военный самолет, который через два часа высадил их в аэропорту Дубая — новом и шикарном, теперь Гульсум его разглядела как следует. После необходимых формальностей она оказалась в салоне самолета, следующего рейсом Дубай — Москва. Она сидела с двумя загорелыми парнями студенческого вида, которые смотрели на нее с любопытством. Один из них хотел пообщаться с ней, начал расспрашивать, кто она такая, откуда, где отдыхала. Гульсум сказала, что она чеченка, и тактично дала понять молодым людям, что не расположена к общению, что очень устала и будет спать. Закрыла глаза и откинулась на спинке стула. Молодые люди больше ее не беспокоили.

В аэропорту, как только она прошла паспортный контроль, ее встретил мужчина в кожаной куртке, джинсах. Он назвал ее по имени и сказал, что они земляки и он специально приехал за ней. По виду не кавказец и никакого акцента. Волосы темно-русые, лет сорок, ничем не примечательная внешность, таких миллион. Он сказал, чтобы Гульсум звала его Борис. Он теперь ее куратор. Девушка и не спрашивала, а только кивнула головой. Он будет курировать ее, помогать ей, давать ей деньги, рассказывать об операциях, в которых она будет участвовать. На поджидавшем такси они добрались до Домодедова и через два часа летели рейсом Москва — Владикавказ. В самолете куратор не расспрашивал ее о лагере, как она предполагала, он только спросил Гульсум, не против ли она и дальше жить в Гудермесе. Нет, она не против. Куратор передал ей пятьсот долларов, пятнадцать тысяч рублей и спутниковый телефон. Мобильная связь в Чечне не работала. Гульсум знала, что такой телефон стоит от пятисот до семисот долларов, но взяла без слов. Теперь она полностью себе не принадлежит, надо с этим смириться.

Во Владикавказе их встретила машина и повезла в Гудермес.

— Почему ты ни о чем не спрашиваешь? — сказал Борис.

— А что вы хотите, чтобы я спросила?

— Да нет, с одной стороны, это хорошо, конечно, но как-то странно. Ты даже не интересуешься, где будешь жить, куда мы едем.

— К Марьям?

— Нет, о Марьям пока забудь, тебе будет не до нее. — Почувствовав недовольство Гульсум, он тут же поправился. — Ну, первое время можешь пообщаться, отдохнешь пару дней, а потом тебе не до этого станет. Хотя даже если тебя не будут долго беспокоить — и такое возможно, то не думай, что это навсегда. Не зря же заплатили за твое обучение.

— Я и не думаю.

— Ну и хорошо. У тебя отдельная квартира в Гудермесе. Туда и едем.

— Хорошо.

Квартира оказалась однокомнатной, в центре города. Комната чистая, светлые обои, ничего лишнего. Кухня, ванная комната с туалетом. В комнате — журнальный столик, диван, два стула, встроенный шкаф. Ну кухне — гарнитур светло-серого цвета: стол, две табуретки, шкафчик. Современная газовая плита. Чайник, посуда, холодильник.

— Там кое-какие продукты, — сказал Борис, показывая на холодильник. — Остальное пойдешь сама купишь. Сейчас в магазинах все есть.

— Хорошо.

— Как было в лагере?

— Нормально.

Борис с интересом посмотрел на нее и сказал:

— До связи.

— До связи.

Куратор ушел, а Гульсум приступила к обследованию ванной комнаты. Небольшое зеркало, новые красивые краны и душ, мыло, шампунь, губка, зубная щетка, паста — все это в пластиковом стаканчике, даже крем для тела и для лица. Большое махровое полотенце, махровый халат. Да, обо мне тут заботятся, видно, делают на меня большие ставки. Ну что ж, наши интересы совпадают, удовлетворенно подумала Гульсум и пустила воду. Она набрала воды, полежала в ванне, вымыла голову, помылась, нашла в шкафу постельное белье, расстелила диван и легла под чистое прохладное одеяло на белую простыню. Глубокий сон тут же навалился на нее. Гульсум отсыпалась два дня, вставая, чтобы взять из холодильника сыр, съесть бутерброд, выпить чаю и снова спать, спать, спать.

16

Саша проснулся от ярких лучей солнца, открыл глаза и зажмурился. Он посмотрел на часы — девять. Вот и хорошо, что не проспал до полудня, как собирался. Солнце ярко светило в лицо — шторы он вчера закрыть не потрудился. Губы сами растянулись в улыбке. Такого настроения с похмелья у него еще никогда не было. И он знал почему. Во-первых, вчера пили все-таки качественные итальянские напитки, при этом много и хорошо закусывали. Но самая главная причина была, конечно, не в этом. Внизу, в саду, его ждал новый синенький «Фиат», на котором он мог объездить хоть всю Италию, — машину ему дали в полное личное пользование. Еще до конца не проснувшись, он вскочил с кровати, умылся, почистил зубы, побрился, натянул шорты, майку, надел кроссовки и, даже не думая о завтраке (девки проснутся — тогда и поедим, решил он), спустился в сад осматривать автомобиль.

Он нажал кнопку на ключах, машина приветливо пикнула два раза, открыл дверь, сел в мягкое удобное кресло. Надо же, прямо все под меня. Даже двигать кресло не надо. Саша вставил ключ, повернул, ровно и негромко заработал мотор. Он рассмотрел магнитолу, включил радио. Приятная фоновая джазовая музыка наполнила салон. Он нажал кнопку, и окно плавно опустилось. Нашел кнопку люка и открыл его.

— Супер! — воскликнул восхищенный ди-джей, дал задний ход, легко развернулся и выехал на шоссе. Проехал метров пятьсот и остановился. Куда спешить?

Он решил полюбоваться местом, в которое попал. Кругом долина, виноградники, а вдалеке, в голубой дымке, Альпы. Они расположены полукругом. Гид говорила им, что Альпы окружают Пьемонт — регион, в котором они живут. Местечко, в котором стоял их дом, называлось Виверона. Почти Верона, как у Шекспира, подумал Саша. А дорога-то, дорога какая клевая в этой деревне, ничего себе сельская местность! Он решил еще покататься и поискать продуктовый магазин. Мини-маркет вскоре показался с удобной для него, правой стороны дороги.

Саша остановил машину, вышел и направился в магазинчик. Приятно удивленный обилием товаров, он купил на завтрак четыре больших йогурта, ветчину, сыр, хлеб, кофе, чай, сок, апельсины, бананы. Подумал и взял две банки пива и бутылку ликера «Бейлис» для девушек. Это был их любимый ликер. Стоил он, правда, здесь так же, как в Москве, но деньги на первое время Саша с собой взял, а скоро им начнут платить за выступления. Отсчитал сумму, улыбнулся кассирше. Погрузил в машину пакеты, сел и почувствовал, что голоден.

Через пять минут был рядом с домом. Пора будить девчонок. Он поднялся наверх, прошел по веранде, посмотрел в окна на девушек, которые и не думали просыпаться. Настя спала, разметавшись на кровати, она широко раскинула руки, в ночной рубашке. Аня завернулась под одеяло. Как ей не жарко в такое пекло? — удивился Саша. С утра уже 20 с лишним градусов!

Перед окном Марии Саша застыл, она лежала поверх одеяла совершенно голая, на животе, раскинув ноги и руки. Саша попробовал балконную дверь. Открыта! Он на цыпочках прошел в комнату Марии, быстро снял с себя все, что на нем было надето: кроссовки, носки, шорты, футболку, трусы и, аккуратно подвинув Машину руку, лег рядом с ней. Она открыла глаза, увидела его и улыбнулась. Он обнял девушку и поцеловал.

— Почему я сплю на одеяле, а не под одеялом? — сонно пробормотала она. — Я замерзла.

— Ну, так залезай под одеяло, а я тебя согрею.

— Нет, лучше согрей меня без одеяла, — сказала Маша.

— С удовольствием, — засмеялся Саша.

Здесь, в незнакомой сказочной стране, в новом симпатичном домике, заниматься любовью было особенно романтично. И хорошо, что первой у меня здесь оказалась Машка, пронеслось у Саши в голове, когда он целовал ее грудь и щекотал соски. Она самая темпераментная и в то же время самая нежная. Я еще ничего не сделал, а она так стонет, что одним только стоном может возбудить так, что забудешь все на свете. Настя — она слишком мягкая. Анька, наоборот, даже как-то слишком агрессивна, уж слишком Кармен. И только рыжая Машка — золотая середина. Клевая девочка, клевая. Странно, как он еще не влюбился в нее по уши? А может, уже влюбился?