В 1956 году в своем докладе о последствиях культа личности «Хрущев беспредельно расширил ошибки Сталина, развернул острую критику Сталина».

«На протяжении тех 11 лет, когда Хрущев находился у власти, широкомасштабное выступление против Сталина привело к отрицанию истории партии и государства во времена Сталина, привело к отрицанию некоторых основных положений и принципов марксизма и социализма, что с неизбежностью повлекло за собой целый ряд серьезных последствий.

Дело обстояло именно так, как об этом сказал Мао Цзэдун: с этого времени КПСС потеряла меч Сталина.

В КПСС именно под воздействием огульного и всестороннего отрицания Сталина и XX съездом партии, и Хрущевым начала формироваться и усиливаться группа молодых людей, которые не были знакомы с революционными традициями партии, которым недоставало твердых социалистических убеждений. Впоследствии они были названы «детьми двадцатого съезда». И именно некоторые из них и стали тем костяком, который начиная с середины 1980-х гг. и развалил КПСС, похоронил социалистический строй в СССР».

Применительно к Китаю все это означает, что современные руководители КПК стремятся сохранять в неприкосновенности мысль о том, что социалистической стране и компартии (очевидно, КПК и КНР) нужен «меч Сталина». И сегодня в КПК требуют от членов партии, от общества в целом «твердых социалистических убеждений», что включает в себя одобрение, по преимуществу, деятельности и Мао Цзэдуна, и Сталина.

После смерти Мао Цзэдуна в Китае начали было говорить о том, что КПК переживает нечто похожее на «19-й с половиной съезд партии». Сегодня очевидно, что в КПК намерены не допускать ничего подобного XX съезду КПСС. Кроме того, большую опасность в КПК видят в возможности появления в Китае своих «детей двадцатого съезда» – молодых или относительно молодых людей, которые критически относятся к тем или иным моментам в истории КПК и КНР.

Пожалуй, сегодня речь в КПК идет о недопустимости какой бы то ни было критики истории компартии Китая.

«После прихода к власти Брежнева КПСС урегулировала в некоторой степени свою политику, исправила некоторые меры, принимавшиеся с целью поспешных реформ в период Хрущева; одновременно также предприняла меры с целью осуществления правильных реформ, соответствовавших реальной ситуации в СССР того периода. Благодаря этому СССР смог стать мировой сверхдержавой в сфере промышленности, науки и техники, в военной области и в качестве противника, соперничающего с США.

Однако в это время руководители КПСС также из-за того, что они продолжали совершать некоторые принципиальные ошибки времен Хрущева, и из-за того, что они добились некоторых важных и крупных успехов, стали проявлять настроения самодовольства и возвеличивания себя. Внутри страны они проводили политику, в результате которой лишь сохранялся статус-кво, в области внешней политики расширяли масштабы своей борьбы за гегемонию. Начиная с 1970-х гг. это становилось все более явным. Это также привело к тому, что экономическая и политическая структура СССР, в высокой степени концентрированная в центре, сделала дальнейшие шаги по направлению к застою».

Для современного Китая и политики его руководителей здесь важны два момента. Во-первых, авторы фильма подчеркивают, что нельзя удовлетворяться существующим положением. Во-вторых, нельзя делать то, что именуется политикой гегемонизма.

По сути дела, это разъяснение намерений и планов нынешних руководителей КПК. Они, во-первых, стремятся не допустить никакого «застоя» в КНР (а его признаки начали появляться в конце XX века), стремятся осуществлять реформы, которые обеспечивают развитие страны. А во-вторых, это проведение такой внешней политики, которая обеспечит Китаю возможность решения внутренних проблем в мирных условиях на протяжении многих десятилетий.

Вскоре после XXVII съезда КПСС, состоявшегося в феврале 1986 года, «Горбачев официально выдвинул лозунги «демократизации», «гласности» и «плюрализма», стремясь использовать это в качестве прорыва в механизме, препятствовавшем реформам».

«В то время народ жаждал реформ, избавления от застоя, однако еще не уяснил и даже еще не успел осмыслить подлинный смысл тех лозунгов, которые Горбачев выдвигал под именем реформ».

На XIX партийной конференции КПСС в июне 1988 г. «Горбачев в своем докладе сделал признание саморазоблачительного характера. Он сказал: главное направление реформы политической структуры в СССР состоит не только в том, чтобы ратовать за «демократизацию», «гласность» и «плюрализм». Но и в том, что мы должны отбросить установку о КПСС как ядре политической структуры СССР. Это и вопрос о том, что мы должны центр государственной власти из рук Коммунистической партии переместить к Советам».

В современном Китае пропаганда этих положений призвана, с одной стороны, осудить то, что делалось в свое время в нашей стране, в том числе то, что именуется демократизацией, гласностью, плюрализмом. С другой стороны, свои собственные шаги в области реформы политической структуры отделить от тех реформ, которые проводились в СССР при Горбачеве. Таким образом, лишний раз в сознание людей в Китае внедряется мысль об «отдельности», «обособленности», разъединении судеб наших двух стран и народов.

Начиная с XXVIII съезда КПСС, состоявшегося в июле 1990 г., «многопартийная система и система парламентской демократии, а также плюрализм в идеологии официально превратились в руководящий курс партии.

Разного рода антипартийные организации использовали представившиеся возможности для того, чтобы во множестве учреждаться и развиваться, усиливая свою мощь; с помощью такого метода была развернута борьба против КПСС.

По словам заместителя председателя КПРФ Купцова, сказанным им 28 февраля 1991 г., после внесения изменений в Конституцию всего за один год на уровне Союза оказалось около 20 политических партий, а на уровне республик таких политических партий оказалось более 500. Среди них подавляющее большинство превратились в ту политическую силу, которая в конечном счете способствовала тому, что КПСС сошла со сцены и была распущена».

Для современного Китая все это означает, что нынешняя система существования в КНР целого ряда партий должна продолжать действовать под руководством одной правящей политической партии, то есть КПК. Существуют планы определенного развития деятельности и этих партий, и всей системы НПКСК, однако все это должно, согласно выраженной здесь мысли, ни в коем случае не иметь ничего общего с тем «плюрализмом» и «многопартийностью», которые появились в нашей стране. Главный урок для себя в этой области ныне в КПК видят в том, чтобы не допускать ни малейших признаков того, что может восприниматься как какая бы то ни было критика КПК, ее положения в качестве единственной правящей политической партии в стране.

«Будучи вдохновлен курсом Горбачева на «демократизацию», «гласность» и многопартийную систему, местный национализм во всех союзных республиках СССР непрерывно нарастал; с каждым днем становились все более серьезными тенденции центробежного характера, присущие узкому национализму; партийные организации во всех союзных республиках также день ото дня все более отдалялись от ЦК партии.

Начиная с 1989 г. коммунистические партии Латвии, Литвы, Эстонии и некоторых других союзных республик выдвинули требование отделиться от КПСС или стать самостоятельными и отдельными партиями».

Компартия Латвии, «игнорируя увещевания и протесты КПСС», в 1989 г. «объявила о том, что она отделяется от КПСС» и будет поддерживать с КПСС «отношения равноправного партнерства». «Горбачев пошел в данном случае на уступки, в КПСС проявился уклон к федерализму».

Для современных руководителей КПК чрезвычайную важность имеет вопрос о характере нынешнего китайского государства. Ощущается, что они обеспокоены тем, что время от времени то тут то там могут проявляться тенденции к своего рода «федерализму». Это считается абсолютно недопустимым в КНР. Пожалуй, наибольшую опасность, учитывая опыт КПСС и СССР, в современной КПК видят в том, что партийные организации коммунистической партии в тех или иных частях Китая могут выдвигать требования самостоятельности от единого руководящего центра.