Я почти давлюсь кусочком бургера, который находится у меня во рту. Успокойся.

Я предостерегаю себя. Я знал, что рано или поздно это должно было случиться.

Придерживайся плана.

– Да, я бы с удовольствием. Возможно, через несколько недель. А прямо сейчас, я

хочу, что бы ты вся принадлежала мне,– извернувшись, отвечаю я. Мне нужно провести с

ней больше времени, прежде чем смогу признаться во всех своих грехах. Мне нужно, что

бы она была настолько в меня влюблена, что смогла меня простить. Бля. Пот струйками

стекает вниз по моей спине. Я спокоен снаружи, но внутри чертовски нервничаю. Я

предвижу, что все, что мы имеем, будет стерто из-за моего признания. Рассказать ей обо

всем – вот что должно быть моим приоритетом, и сделать это нужно, прежде чем она

узнает обо всем сама.

– Я все время провожу с тобой, – она улыбается.

– Я знаю, но я жадный. Я пока не готов делить тебя с кем-либо еще, – подмигиваю

я.

Мы продолжаем, есть в уютной тишине, и, наконец-то, мое сердце снова бьется с

нормальной скоростью.

– Вот блин, – она трясет рукой, а затем сосет свой палец.

– Что случилось? – спрашиваю я.

– Я порезалась. Думаю, в моей сумочке есть лейкопластырь, – Лана кладет на стол

маленькую черную кожаную сумочку и роется в ней. Она выкладывает на стол по одной

вещи за раз. Гигиеническую губную помаду, жевательную резинку, бумажник и

сложенный лист бумаги. – Я знаю, что он где-то здесь, – бормочет она.

Мои глаза перемещаются к сложенному листку бумаги, который она вытащила.

Он выглядит старым; словно его раскрывали и складывали сотни раз. У меня разыгралось

любопытство.

– Вот он, – говорит она с торжествующей улыбкой, поднимая вверх

лейкопластырь. Я наблюдаю за тем, как она тщательно обматывает его вокруг пальца.

– Что это? – спрашиваю я, кивая подбородком в сторону сложенного листка

бумаги.

Кажется, что она запаниковала после моих слов.

– Это? – Она указывает на лист. Не знаю, почему он вызвал мое любопытство, мне

нужно знать, какие тайны в нем, у меня просто такое ощущение, что это важно.

– Это письмо, которое написал Кристофер перед самоубийством, – ее руки падают

на колени, и она съеживается. Она словно становится все меньше и меньше, на своем

стуле.

– Лана, все о’кей, ангел. Расскажи мне об этом, – я кладу руку на стол ладонью

вверх и жду, когда она положит на нее свою ладонь. Мои пальцы нежно обхватывают ее, и

я жду, когда она начнет свой рассказ.

– Я нашла это письмо после того, как полиция забрала тело Кристофера. В

письме, он рассказал, что всю свою жизнь страдал от депрессии. Он никогда мне об этом

не говорил, потому что рассматривал это как слабость и не хотел, чтобы я думала, что он

какой-то ущербный, – Лана делает глоток воды. – Он устал с этим бороться и не хотел, что

бы я через это проходила, – она замолчала, и я кивнул головой в знак поддержки. – Он

некоторое время вел себя странно, и я не могла понять, что с ним происходит. Думала, что

он со мной несчастлив и больше не хочет на мне жениться.

Лана перестает говорить и закрывает глаза. Она делает медленный глубокий вдох,

но когда ее глаза открываются, они блестят из-за непролитых слез.

– Он написал ... он написал, что хочет покинуть этот мир, держа меня на руках, –

она шмыгает носом и вытирает глаза свободной рукой.

Я все еще удерживаю ее другую руку.

Я смотрю в ее глаза, их наполняет так много боли.

– Он написал, что не мог придумать более совершенный способ отправиться в

неизвестность, чем держать в руках меня, человека, которого он любил больше всего.

Я отпускаю ее руку и сажусь на скамейку рядом с ней. Привлекаю ее в свои

объятия и глажу волосы, пока она тихо плачет. Она прошла через многое, но продолжает

двигаться вперед. Я – ублюдок, который ее эгоистично преследует и хочет быть с ней. Мои

секреты могут быть теми вещами, которые сломают ее навсегда.

– Останешься здесь сегодня ночью?

Ее голова поднимается, она смотрит на меня, сидящего рядом с ней на диване.

– Ты хочешь, что бы я осталась? – спрашивает она.

– Ты еще спрашиваешь? Если бы все зависело от меня, то ты бы оставалась здесь

со мной двадцать четыре часа, семь дней в неделю и никогда не уходила.

Она хихикает, а потом визжит, когда я обхватываю ее руками, несу к себе в

спальню и бросаю на кровать.

– У меня есть для тебя подарок, – я посмеиваюсь, когда ее глаза загораются. –

Знаю, что до сих пор тебе очень нравились мои сюрпризы. – Приспособление, висящее за

дверью, имело огромный успех. Думаю, это тебе тоже понравится. Раздевайся, –

приказываю я, когда расстегиваю свои штаны, а затем стягиваю рубашку-хенли. Снимаю

свои джинсы, трусы и носки одним плавным движением, медленно подхожу к ее

обнаженному телу, расслабленно лежащему на кровати. Подминаю ее под себя и глубоко

целую. Пока наши языки танцуют, я прижимаюсь кончиком члена к ее входу. Мне хочется

толкнуться в нее, но у меня запланировано кое-что особенное.

Мои губы движутся вниз по ее шее прямо соску. Я всасываю твердую, розовую

вершинку, а затем прикусываю ее зубами. Она задыхается и дергает своими бедрами.

– Тебе нравится, ангел?

– Ммм, – стонет она. Мой язык скользит, чтобы лизнуть другой сосок, а пальцы

проскальзывают в ее очень влажную киску.

– Да ... пожалуйста, – умоляет она, из-за чего мой член становится еще тверже.

– Перевернись, – приказываю я, садясь на корточки.

Она переворачивается на живот, а я ставлю ее на колени. Ее спина находится на

одном уровне с моей грудной клеткой.

– Не двигайся, – говорю я ей, когда тянусь к ящику тумбочки. Достаю манжеты

для бедер, которые купил для нее. Закрепляю один конец липучкой на бедре, а другой на

запястье. То же самое, проделываю с другой ногой и рукой, пока ее руки не оказываются

прикрепленными к бедрам с обеих сторон.

– Все хорошо, ангел? – спрашиваю я, чтобы удостовериться, что она не против.

– Мне нравится.

Ее неожиданный ответ практически заставляет меня потерять контроль. Обхватив

одной рукой ее живот, я опускаюсь, оказываясь прижатым грудью к ее спине. Лане сложно

удержать равновесие без использования рук. Ее щека упирается в матрас, задница поднята

вверх, и я не могу устоять от искушения и без предупреждения толкаюсь в нее своим

членом по самые шары.

– Ох, – выкрикивает она.

Я отстраняюсь и снова проникаю в ее тугие стены.

– Бля, – на мгновение сжимаю свои глаза и остаюсь неподвижным, пока борюсь за

контроль. – Ты моя, – рычу я, когда снова начинаю двигаться. – Я, бля, владею каждым

дюймом твоего тела.

Наблюдать за тем, как мой член входит и выходит из ее влагалища, – это

невероятно горячо. Похоже на то, что я трахаю ее задницу, и скоро, так и будет. Мысль о

том, что я буду находиться в ее тугой дырочке, толкает меня через край. Я выхожу из нее и

раскрашиваю ее соблазнительную попку своим семенем. Помечать территорию – это

мужской эквивалент животного инстинкта. Это что-то первобытное. Вид моего семени на

ее коже заставляет мой член твердеть снова.

Глава 20

Лана

– Дженни думает, что на днях видела Зака, – говорит Кайл Дереку на совещании.

Мы обсуждали будущих клиентов и их дела.

Голова Дерека подскакивает вверх.

– Что?

Я сосредотачиваюсь на своих заметках. Мне нравится составлять списки того, что

мне нужно сделать по каждому конкретному делу.

Кайл прикусывает свою нижнюю губу.

– Дженни думает, что, возможно, на днях видела Зака. Она была на Комм-авеню и

видела человека, очень на него похожего.

Я навострила уши при упоминании имени «Зак». Улыбаюсь, думая о моем Заке.