на мгновение глаза, это не хорошо. В его глазах приход домой на десять минут позже

начала моего комендантского часа, ничем не отличается от опоздания на два часа.

Единственным отличием является строгость наказания.

Мольбы о снисхождении не принесут мне ничего хорошего. Это на него никак не

повлияет.

– Я был с Зоей. Когда я ее подвез, ее родители пригласили меня войти на

несколько минут. Они задержали меня дольше, чем я планировал, – вру я, надеясь, что он

не может видеть меня насквозь.

У меня было намерение приехать домой вовремя, но Зоя решила пососать мой

член. Через две недели мы будем учиться в разных колледжах, и она стремится

доставить мне удовольствие. Она хочет, что бы мы остались парой, несмотря на то,

что будем находиться в разных штатах.

Она идет в Университет Массачусетса, а я уезжаю в Университет Нью-Йорка.

Я не планирую сохранять отношения на расстоянии. Мне всего лишь восемнадцать лет,

и существует много других кисок, которые нужно опробовать, но сейчас я возьму все,

что она хочет мне дать. И сегодня вечером, это был ее рот. И даже страх избиений, не

мог меня удержать от того, что бы кончить. После того, как я выстрелил в ее горло,

возникла минутная паника, во время которой я подумал о последствиях нарушения

комендантского часа.

– Я не тупой, мальчишка. Ты окунал в кого-то свой член, – он поднимается с

кресла.

– Нет, я ничего такого не делал, – спорю я, когда он идет ко мне. Меня

охватывает страх, его ледяные пальцы сжимают мое горло, из-за чего мне трудно

дышать. Я борюсь с желанием бежать, хотя об этом кричит каждая клеточка моего

тела.

Он хватает меня за волосы и сильно дергает. Я следую за его рукой, откидывая

голову назад. Он сильно ударяет меня по правой щеке.

Мои глаза наполняются влагой из-за неожиданной жалящей боли и, прежде чем у

меня появляется возможность сгруппироваться, он ударяет меня по левой щеке.

Металлический привкус крови на моем языке говорит о том, что у меня разбита губа.

Это подтверждается, когда я морщась, провожу языком по месту разрыва. Рана

кажется большой, течет много крови.

Нужно ли мне накладывать швы?

– Ты все еще хочешь мне врать, мальчишка? – он сильнее тянет меня за волосы.

Я выгибаю спину, чтобы он мне их не вырвал. Я понимаю, что мне нужно вырваться из

его захвата.

Мои мысли мчатся и путаются, пока я пытаюсь придумать план действий. Но

отец заботится об этом за меня, когда еще раз тянет меня за волосы. Инстинктивно я

впиваюсь пальцами в его лицо и надавливаю на глаза, моя рука вытянута, насколько это

возможно.

От неожиданности он разжимает руку, и я вырываюсь из его захвата. Кожа на

моей голове горит огнем, мое дыхание затруднено, и все, что я хочу сделать: причинить

ему боль. Мои зубы сжимаются, когда меня охватывает гнев. Пыхтение вырывается из

моей груди с каждым вдохом.

Никто не должен чувствовать такого к своему отцу. Он делает шаг в мою

сторону, и мой правый кулак встречает с его челюстью. Раздается приятный треск.

Он пятится назад, удаляясь на два шага, и я следую за ним. Меня охватывает

злость, и я хочу отфигачить его так сильно, чтобы он никогда не смел поднять на меня

руку. Я еще раз его бью, на этот раз целюсь в другой глаз. Его брови рассечены, кровь

струится по лицу. Он стоит, жутко ухмыляясь, словно демон или некто, появившийся из

фильма ужасов.

– Чувствуешь ярость? – он делает жест рукой в мою сторону, чтобы я подошел

ближе. Испуганный достаточно, чтобы обоссать свои штаны, я знаю, что настало

время, когда мне нужно занять жесткую позицию. Сейчас я не могу отступить.

Не обращая внимания на то, что может ждать меня впереди, я несусь вперед,

боевой клич срывается с моих губ. Я делаю лишь два шага, прежде чем его кулак

врезается в мою челюсть, попадая в самое болезненное место. Я теряю сознание до того,

как падаю на землю.

Потирая рукой по моей, покрытой волосами, челюсти, я до сих пор чувствую удар

этого ублюдка. В тот день я получил ценный урок: держать руки так, что бы защитить

лицо. Я рад, что он мертв, но жаль, что это не я нажал на курок.

Прошло три года с тех пор, как он умер от руки Джека Дойла, офицера полиции

Бостона. В тот день, два бостонских полицейских приехали в дом моих родителей, чтобы

разобраться с их ссорой, которая обыденностью – полицейские постоянно к ним

приезжали. Когда офицеры опрашивали родителей, отец вытащил пистолет, направляя его

на мать. Кайл МакКензи, один из офицеров, встал перед ней и принял пулю

предназначенную для головы матери. Его партнер незамедлительно застрелил моего отца.

Одна маленькая пуля сделала то, что я не успел сделать. И теперь, у меня никогда не будет

на это шанса.

Я хотел, что бы он умер от моей руки и долгое время я винил Кайла МакКензи и

его напарника за то, что лишили меня такой возможности. Я так далеко зашел, что решил

отомстить, используя подругу Кайла, Дженни. Я морщусь, когда думаю о том, как

преследовал Дженни. Это было слишком: я мастурбировал над ее опьяненным

наркотиками телом и прикасался к ней, когда она об этом не подозревала.

Я не буду заходить далеко, и говорить, что испытываю угрызения совести. Я не

раскаиваюсь. Время заставило меня понять, что мой гнев был перенаправлен на других

людей. Вместо того, что бы направить гнев на своего отца, за весь тот ад, через который он

заставил нас пройти, я направил ненависть на Кайла за то, что тот явился катализатором

смерти моего отца.

Глава 16

Зак

Ожидание никогда не было тем, чем я наслаждался, но я знал ценность того, что

бы оставаться на заданном пути. Лана избегала меня в последние три дня. Я дал ей

немного пространства и надеялся, что она серьезно подумает о нас, но кажется, она

спрятала голову в песок. Она явно нуждается в напоминании, как великолепно нам вместе.

Выглядывая из окна в моей гостиной, словно ястреб в поиске добычи, я жду,

когда Лана вернется домой с работы. Когда вижу ее машину, паркующуюся у тротуара, то

понимаю, что пришло время действовать. Накинув свое пальто, я выхожу из квартиры и

направляюсь вниз по лестнице. Я должен сделать вид, что ухожу, и сделать это так, чтобы

она не догадалась, что я сидел у окна и с отчаянием караулил, когда же она придет домой.

Когда схожу с последней ступеньки, Лана заходит в главный вход. Я сжимаю край

двери рукой, придерживая ее для Ланы. Сначала она вздрагивает, видя меня, а затем

становится взволнованной (если рассматривать ее розовые щеки, как показатель).

– Привет, как ты? – спрашиваю я, словно три дня назад мой член не был внутри

нее. Я сдерживаю желание прижать ее к стене и целовать до тех пор, пока она не просит

меня о том, чтобы я снова взял ее.

– Привет, – отвечает она и прикусывает свою губу. Она смотрит на меня и сегодня,

ее большие глаза сияют изумрудно зеленым цветом. Несколько дней назад, когда мы были

вместе, я не мог точно сказать, какого они цвета. Слишком тусклым было освещение. И в

моем коротком списке вещей, которые мне нужно сделать, есть пункт о необходимости