– Папка пришел!

Янка бросилась к отцу и повисла, обхватив за шею. Тонкая, улыбчивая, с шелковистыми волосами цвета соломы, заправленными в вечный хвостик… любимица его ненаглядная. Наобнимавшись, она отстранилась и вопросительно глянула на отца. Петров понимающе хмыкнул, отстегнул подсумок и вручил дочери. Девчонка схватила сокровище и унеслась к себе в комнату, оживленная, легконогая.

Трясущимися руками вынула Шар, прижала к груди. Пультом она не пользовалась, Ваня не любил насилия, откликнется, когда посчитает нужным.

– Не плачь, солнышко! – расслышала в музыке урчание.

Янка смахнула слезу и улыбнулась.

– Я скучала… сильно больно?

Отец, поглядывая на монитор, качал головой. Он, создавший с нуля творение, ощущавший печенкой подопечного до последнего метеорита, не улавливал в издаваемых Шаром звуках какой-либо речи. Стек – считывал, да, оттуда и узнавал… а дочь обходилась безо всяких стеков. Как у нее получалось – оставалось загадкой. Раньше думал, она лишь воображает ответные реплики, девочка чувствительная и эмоциональная. Но теперь… почему бы и нет!?

– Врешь ты все! Не опасно, как же… Ты один… один! остальные… Ванька, тебя могли уби-ить!

Она разрыдалась – безутешно, громко. Отец наблюдал, силой воли заставляя себя оставаться на месте. Без него есть кому утешить!

Дочь теребила ландыши. Видимо, поздравить хотела, но забыла, сорвавшись в истерику. Опять в лес гулять ходила одна, негодница!

– Букет кому? – хлюпнула. – Тебе, кому еще…

Р-раз – и не стало цветов, пропали! Петров увеличил изображение, глянул с разных ракурсов – нету! Ни каналы не задействовала, ни коды специальные – напрямую! Дела… Создаешь, растишь, воспитываешь, а они потом в самостоятельное плавание уходят, а ты остаешься на берегу…

Наутро за ним приехали. Петров понял – вот оно, началось! То самое, ради чего и затеяли. И вправду – пора.

Растрепанный и зевающий, сел в аэрокар, подсумок с Шаром под мышкой. С ветерком, по выделенному правительственному каналу в несколько минут был доставлен до места. Сон улетучился, когда понял, где оказался: перед ним высился ЦОЦ – Центр Охраны Цивилизаций, одно из самых влиятельных и засекреченных мест на Земле.

В уютном небольшом кабинете, куда его почтительно сопроводили, сидели, понурившись, двое. Старушку Милли узнал сразу, галантно приложился к ручке. Несмотря на почтенные годы, выглядела она, как всегда, потрясающе: женщиной без возраста, мечтой поэта. Преподавала биологию у него на втором курсе, много мучений тогда вынесла от дотошного студента.

В неряшливом помятом типе с отечными воспаленными глазами с трудом признал Серегу Шилова, гения математики, заимевшего свой Шар аж в двадцать лет, что являлось абсолютным рекордом. Еще вчера видел его во Дворце надушенным, краснощеким и сияющим, облаченным в яркие семафорящие одежды – коллега слыл экстравагантным щеголем. Неужели и его Шар уделали? Не может быть! Совершеннейшее же творение, абсолютно гармоничное! Петр не раз брал консультации у хозяина, пытаясь постичь и перенести идеи на Ваньку, но до оригинала не дотягивал.

– Случилось чего? – хлопнул Серегу по плечу вместо приветствия. Тот не отреагировал.

– Молчит! сидит, невменяемый! – пожаловалась Милли.

– Откуда столько позитива… Твой – что, жив? – прохрипел гений математики, подняв глаза на энергичного Петрова.

– Ранен.

– А мой в цинковом гробу! – протянул бесцветно, уставившись в пол. И вдруг, уронив голову на руки, затрясся в рыданиях, как дитя малое. Прорвало.

Милли растерянно суетилась возле, жалобно причитая.

Петров грузно опустился на стул и обхватил руками голову. Такую красоту угробили, сатрапы, слов нет… Теплилась надежда, что не всех растерзали в том терминале, ан нет…

Не заметил, как в кабинете появился седой невзрачный старик, дунь – рассыплется. Облик его неуловимо походил на… Бог мой, почему походил? Неужели – Горов? Засекреченный, ужасный и великий?

– Все Шары погибли, не выдержав испытания. Выжил лишь один! – крючковатый палец старика указал на Петрова. Предваряя вопрос Милли, распахнувшей на него глаза, добавил: – А ваш был выведен из турнира, как только поняли, что гибнет. Остальным данной привилегии не предоставили.

– Почему? – вскочил Шилов. Кулаки угрожающе сжаты, того и гляди, бросится на щуплого пророка.

– Идемте! – пригласил старик. – Вы трое удостоены чести знать правду.

Повел их за собой наверх, в обсерваторию.

Изображение звездного неба проецировалось на сферический потолок (астроскопу не страшны атмосферные помехи и солнечный свет).

– Смотрите!

– Небо как небо. Млечный Путь, альфа Центавра, – не понимал Петров. – Подождите, а где звезды? Почему пятна на экране, помехи или неисправность?

Умом уже понял, но душа не хотела верить.

– Не пятна это, Петр. Прокрутите, будьте добры, данный фрагмент небесной сферы за последние двести лет! – попросил старик оператора.

Страшное кино впечатлило. Небо, сплошь усеянное звездами, вдруг словно проткнула черная капля, растекавшаяся во все стороны с увеличивающимся ускорением. Ближние звезды по-прежнему излучали свет, а дальние гасли. Будто некто большой и сильный стирал их гигантской кистью.

– Что это? – схватилась за сердце Милли.

– Пройдемте! Нас ждут.

В аудитории восседали важные персоны.

– Правление ЦОЦа, знакомьтесь. А это – наши новые сотрудники! И не надо укоряюще глядеть на меня, госпожа Милли! Вы теперь посвященная, а значит, наш сотрудник, и только так, а не иначе, хотите вы того или нет. Правда не должна выйти за пределы этого здания. Пока.

Старик и вправду оказался великим Горовым. Еще Петров узнал Председателя, ораторствовавшего вчера во Дворце. Остальных видел впервые – советники какие-то, генералы, ученые… зашифровались в своем ЦОЦе, та еще контора!

Вводить в курс дела новеньких взялись издалека – с истории вопроса.

Что звезды начали гаснуть, заметили двести лет назад. Предположили рождение гигантской Черной Дыры. Событие не взволновало, ибо далеко, на другом конце Вселенной.

Но процесс шел столь активно, что вскоре явлению повысили статус, назвав Большим Взрывом. Только рождался там вакуум. Поглощая материю нашей Вселенной, вакуум лишь становился мощнее. Вопросом заинтересовались на уровне правительств; создали интернациональный ЦОЦ – всемирную организацию по изучению данной проблемы; тему засекретили во избежание паники. Случилось это полтора века назад.

Еще через сто лет стало ясно, что и с Большим Взрывом ошиблись. На самом деле все куда хуже: мы имеем гравитационное схлопывание Мироздания с рождением в его пучинах ложного вакуума. Наш метастабильный мир туннелировал к состоянию абсолютного минимума энергии. Материя обречена. Галактике Млечный Путь вместе с Землей оставалось совсем ничего – несколько лет.

– Над вопросом «как спастись?» бьются не только в ЦОЦе, но и все умные люди, сами того не подозревая. Правильно, Петров, сообразили – через Шары, посредством организации Турниров. Бывает, мозг отдельного индивида сотворяет такое, что не под силу целому институту. И ведь так оно и вышло, оправдал себя поиск по максимально широкой аудитории! А сомневались! оплеух сколько принял за пускание средств на ветер, коллеги не дадут соврать. Но не суть, счеты сводить нет времени.

– Шары ЦОЦа тоже погибли, вакуум убил всех. Кроме Ивана… господин Петров, можно и нам называть так ваше творение? Спасибо. Зачем, говорите, столь жестоко? Ну так… десять Лун не заменят одного Солнца, не правда ли? Сильнейший должен был закалиться – и он закалился.

Горов тонко улыбнулся, встал и вышел на середину.

– Впервые, господа, у человечества появилась надежда – привитый Шар! И мы не упустим шанс. Пошлем к черту вакуум! – Он резко повернулся к окну, седые патлы его взметнулись, словно нимб, сверкающий взгляд буравил пространство. Он сложил пальцы в кукиш и потряс над собой небу. – На-ко, выкуси!