В результате таких действий некоторым семьям грозила голодная смерть. Но в деревне все-таки жили люди поколениями и хорошо относились друг к другу. Поэтому старались не оставить ближних в беде и делились, кто чем мог.

К Тугаю инспектора заглядывали редко, за исключением особенно рьяных, которые ради карьеры не очень обращали внимание на то, что хутор его находился в пяти километрах от деревни. Самые рьяные хотели побывать и у него.

Пока инспектора обходили деревню, слух об их появлении доходил и до кузницы. В таких случаях Тугай спешил домой. Они вместе с Антоном угоняли весь скот в горы и прятали в летнем загоне, специально сделанным для такого случая. Дома оставалась только корова и бродившие по двору, почти одичавшие, пять куриц с неизменным петухом, который не подрался только с горным медведем и то, лишь потому, что медведь не бывал на подворье.

И вот для таких непрошенных гостей, у Тугая с Антошкой был отрепетирован специальный спектакль. Они воспользовались им, когда однажды на их подворье появились два здоровенных мужика в кожаных плащах.

Зайдя во двор, один из них сразу направился осматривать все хозяйство, даже не спросив разрешение у хозяина. Второй детина вошел в дом. Не снимая обуви и не спрашивая разрешения, он прошел и сел за стол.

- Мы из налогового комитета, ты хозяин дома?

- Да, я.

- Сколько человек проживает вместе с тобой?

- Я и мой внук.

- Хорошо, тогда быстро предъявите нам все справки об уплате налога.

- А почему вы говорите о себе во множественном числе? Или сейчас принято так говорить?

- Говорю я во множественном от того, что мой коллега сейчас осматривает твое хозяйство. Нам ведь нужно знать, что ты там от нас скрываешь. Теперь тебе все понятно, или еще объяснить? – грубо закончил он.

- Ну, это я теперь понял. Но вот что мне не понятно, так это почему вы без разрешения хозяина шаритесь по моему подворью, как в собственной кладовке?

Во время этого разговора второй инспектор стоял у двери и слушал. Слова, сказанные Тугаем, сильно задели наглеца, сидевшего за столом.

- Ты, косоглазая морда, будешь еще учить меня законам? Что я имею право делать, а чего нет? Да я тебя в порошок сотру, образина желтомордая.

Тугай в это время стоял посреди комнаты, скрестив руки на груди, и довольный улыбался. Увидев улыбку Тугая и почувствовав в этом таившуюся для них угрозу, связанную в дальнейшем с неприятностями, второй инспектор крикнул своему товарищу:

- Иван, немедленно извинись перед пожилым человеком за свою грубость.

Иван повернулся к товарищу, хотел что-то сказать, но, увидев разъяренный взгляд, пробубнил что-то в виде извинений и выскочил на улицу.

- Вы извините его, он у нас немного контуженный.

- Да нет, он не контужен, просто наглый и не воспитанный тип. Таких не на госслужбу брать нужно, их лечить надо.

- Ну, не я его принимал на работу, не мне и увольнять. Вы лучше покажите справки об уплате налогов, если таковые имеются.

Тугай подошел к шкафчику, достал нужные бумаги, и передал их инспектору. Инспектор взял их, почитал внимательно, после чего спросил:

- Я вижу, у вас уплачен налог за постройки и за земельное пользование, а где остальное? По документам, которые есть у меня, за вами числятся: лошадь, корова, куры. Почему не уплатили продовольственный налог?

- Сейчас все объясню. Лошади у меня уже нет. Она у меня была колхозная, я использовал ее на работе в кузнице. И прошу вас отметить, что кормами ее я обеспечивал за свой счет. Хотя использовал ее на колхозных работах. Я, конечно, и не отдал бы ее, но уж больно стара была. Теперь это колхозная головная боль, а не моя. С этим я думаю понятно?

- Я проверю вашу информацию.

- И я надеюсь на это. Не хочется на следующий год объяснятся по этому вопросу.

- Ну, а как насчет остального?

- Что касается курей. Живут они сами по себе в лесу. Часто бывают на нашем приусадьбенном участке. Пользы от них мне нет ни какой, но если вы сможете их поймать и забрать, то я буду вам сердечно благодарен.

- Это еще почему?

- Ну как, яиц от них я не видел, поймать тоже не могу. А вот вреда от них много. Летом весь огород разгребают.

- А зачем тогда вы их разводите?

- Да кто их разводит. Я когда вернулся с фронта, они уже здесь были. Остались от моей погибшей семьи. Я когда вернулся, дом уже два года как был пустой, видать, они здесь и одичали.

- Хорошо, эти пять курочек погоды не делают, но у вас есть корова. Как с ней быть? Она ведь у вас уже три года.

- С этим вопросом вообще очень просто. Во-первых, она только первый год как отелилась, я ведь взял ее еще теленочком. Так что, пользы мне от нее еще не было. Во-вторых, эта корова не моя.

- И чья же, позвольте вас спросить?

- А вот его, – указал Тугай на сидящего в углу кровати Антошку, который из под бровей поглядывал на происходящее вокруг.

Слушая Тугая, стоявший за дверью Иван, с раздражением в голосе сказал:

- Михаил, ты что не видишь, что он не собирается ничего платить. Просто морочит нам голову. То у него куры дикие, то корова не его. Составляй акт и забираем корову.

- Да, товарищ Ли, – сказал Михаил. – Иван прав. Я вижу, вы действительно не хотите платить налог. Нам не остается ничего другого, как описать и забрать вашу корову, – и стал составлять акт об изъятии.

- Очень хорошо. Вот вам веревка и покрывало.

- Это еще зачем?

- Ну, как зачем? Веревка, чтобы корову вести, могу даже показать как. Вы ведь не думаете, что я сам ее поведу. А покрывало, это для Антошкиных вещей. Не могу ведь я его голым из дома, – и, обращаясь к Антону, крикнул, – ну, что сидишь, собирай свои вещи, тебя забирают. Да теплые вещи не забудь, мало ли, еще похолодает.

- Деда, а куда мне собираться, надолго? – говоря это, Антошка тем временем вытаскивал из шкафа рубашки и штаны.

- С ними пойдешь. Теперь они за тебя ответственность нести будут. А мне подай выходной пиджак, я в район поеду, – взяв из рук Антона костюм, стал одеваться.

Услышав эти слова, Михаил замер, перестав писать. Через минуту удивленно спросил:

- А мальчик, почему с нами должен ехать?

- А вы что до сих пор не поняли? Тогда я вам все объясню. Забираете корову, значит, придется забрать и ребенка. Эта корова принадлежит не мне, а вот ему. Этот ребенок приходится мне внуком, но не сыном. Он лишился родителей, которые отдали свою жизнь, защищая нашу родину. А я являюсь просто его опекуном. Но, не думайте, что вы так просто пойдете, я буду сопровождать вас до самого района. Я не хочу, чтобы вы случайно потеряли ребенка, где-нибудь по дороге. Я должен быть уверен, что вы определите его на новом месте жительства. К тому же мне нужно зайти в райком и уточнить. И не смотрите вы так на меня, – увидев их непонимающий взгляд, сказал Тугай, – я не стану там уточнять, по закону ли вы поступили, когда без разрешения и тайно от хозяина устроили здесь обыск. И по закону ли вы поступаете лишая сироту последнего источника питания. Я и так знаю, что вы поступили незаконно. Меня больше интересует, по какому закону вы, представители советской власти, оскорбили и унизили пожилого человека, участника Гражданской, Отечественной и Японской войн, имеющего боевые награды, – и, обращаясь к Антошке, прикрикнул на него, – поторопись, внучок, время не ждет. Дорога предстоит неблизкая, да и представителям власти не досуг нас ждать.

Антошка в наступившей тишине продолжал собирать свои вещи, шмыгая носом.

Михаил, до сих пор молчавший, не верил хозяину дома. Он просто не мог представить себе, чтобы этот маленький, по его понятию, китаец мог оказаться участником трех воин. Но ему хватило одного взгляда на костюм, чтобы понять, как он ошибался.

Только теперь до него дошел смысл той странной улыбки на лице хозяина дома. То, что он коммунист, и действительно пойдет в райком, Михаил уже не сомневался. А с полным кавалером орденов Славы, да еще со множеством других орденов и медалей, в райкоме партии принято считаться.