- А я не сомневаюсь, что вы все можете. Но вы одно не сможете, это честно и по закону доказать мое участие в убийстве. Вы ведь не сможете сейчас по закону провести следственный эксперимент. Вы не можете предъявить мне трупы для опознания, вы не можете предъявить мне правдивых свидетелей. Вы еще много чего не сможете доказать именно по закону. Любой адвокат, если он будет честно отстаивать права обвиняемого, разобьет ваши доказательства в пух и прах. Единственное что вы можете, это незаконно подтасовать доказательства и показания свидетелей, и держать меня незаконно за решеткой. А моего признания вы не дождетесь, я не собираюсь свидетельствовать против себя. Этого вы от меня не дождетесь.

- Да никуда ты не денешься! – сорвался на истеричный крик Березняк. – Подпишешь все, что я тебе скажу. Все возьмешь на себя, и трупы, и наркоту, и ствол с валютой. Как миленький подпишешь, да еще и в ногах будешь валяться у меня. Правдолюбец долбанный.

Антона это тоже вывело из себя. Он встал и, наклонившись над следователем, с высоты своего роста посмотрел ему в глаза так, что Березняк готов был провалиться сквозь землю, но больше не видеть этого сумасшедшего взгляда.

- Послушай, микроба, и передай своим хозяевам. Больше я с тобой разговаривать не буду. А сломать Антона Ли, еще никому не удавалось. Не удастся это и вам. Теперь вызывай конвой, мне в камеру пора.

Березняк трясущейся рукой нажал кнопку. На вызов вошел Максим.

- Встать, руки за спину, вперед, – командовал Максим.

Антон вышел в коридор, ругая себя последними словами за срыв. Пока шли по коридору, Максим стал шептать ему в спину.

- Антон Максимович, мне приказано отвести вас в двенадцатую камеру, к наседке. И еще, к нам приехал высокий гость. Я сам его не видел, но среди наших прошел такой слух. Мне сказали, что в допросной установили видеокамеру. И этот гость наблюдал за допросом.

- Спасибо, я понял.

У двенадцатой камеры их встречал еще один охранник. Подавая Антону сумку с вещами, ехидно сказал:

- Здесь все твои вещи. Теперь будешь сидеть как все зеки, а не в своей персональной камере, как на курорте, – повернувшись, он ушел.

- Максим, постарайся близко не подходить к камере. Если услышишь шум, то, как можно дольше, потяни время.

- Хорошо, я понял вас. Но я боюсь, а вдруг не справитесь, и понадобится моя помощь.

- Ты делай так, как я сказал, и все будет нормально.

- Теперь это твоя камера, – сказал громко Максим, пропуская Антона в камеру.

Глава 40

Антон, сделав несколько шагов, остановился. За его спиной с грохотом закрылась железная дверь. Он глубоко вздохнул, осмотрел пристальным взглядом всех присутствующих, затем поздоровался.

- Доброго здоровья всем присутствующим в Хате.

В ответ послышалось несколько вялых приветствий, вроде и тебе не хворать.

- Не весело встречают здесь гостей. Ну ничего, переживем. А кто в хате смотрящий?

- Ну я, а тебе зачем? – раздался ленивый голос лежащего у окна огромного детины.

- На какую шконку прикажешь кости бросить?

- А сам догадаться не можешь? Ложись вон на самую крайнюю, что у параши стоит. Там тебе будет уютно, и мешать никто не будет.

- Смотрящий, ты случайно ничего не попутал? В хате уйма свободных шконок, а ты меня посылаешь к параше. Ты меня совсем не знаешь. Не хорошо с твоей стороны, не по понятиям это.

- Ты что это, баклан, учить меня, бывалого урку, понятиям станешь. Да я тебя... – стал подниматься громила с угрожающим видом.

- Да какой ты бывалый. Смотрите мужики, у этого бывалого ментовская школа на лбу нарисована. Ты, милок, случайно не ошибся адресом. Тебе не сюда, а в красную надо, там твои кореша сидят. Нормальным уркам в одной хате с красноперым сидеть заподло, – и, видя замешательство детины, добавил еще масла в огонь, – мужики, я вот в толк не возьму, с каких это пор в хате стала руководить откормленная свинка, а не матерый волк? Или это только в вашей хате так заведено?

- Да я тебя... – весь красный от натуги детина бросился на Антона.

Антон ждал этого. Он не зря выводил того из себя, и это у него получилось. Разъяренный как носорог, детина бросился в атаку. Когда надвигающаяся на него огромная туша попыталась нанести удар, сделал шаг влево и, уклоняясь от его удара, сам, что есть силы, правым кулаком ударил противника в солнечное сплетение. Сильный удар в совокупности с движущей массой тела получился довольно мощным. Удар достиг своей цели. От мощного удара детина согнулся по палам.

Антон, отступая в сторону, пинком в зад добавил неуправляемому телу еще инерции. Детина, согнувшись от боли, сделал еще несколько шагов и, ударившись головой о дверь, рухнул на пол.

- У кого есть вопросы ко мне?

Вопрос его повис в воздухе без ответа. Стоявший недалеко от него парень, быстро вскочил на верхнюю кровать и затаился в уголке. Антон пожал плечами.

- Странные вы какие-то. К вам подселили нового человека, а у вас нет ни одного вопроса.

- Да какие тут могут быть вопросы, – повернулся в его сторону один из парней, – и так понятно, что всем хочется власти. Каждый приходит и ведет борьбу.

- Я что-то не пойму тебя, что за борьба здесь происходит?

- Как, что за борьба. Был у нас один смотрящий, пришел на его место другой. Потом пришел ты, побил его. Завтра или через неделю придет другой, который побьет тебя. И так до бесконечности.

- А ты, я смотрю, философ. Но в твоих рассуждениях есть одна ошибка. Я не собираюсь быть смотрящим.

- Это почему же?

- Первое, я не люблю занимать чужое место. Второе, мне не нравится, когда занимают место самозванцы.

- Как это самозванцы?

- Очень просто. Вот эта груда мяса – элементарная наседка. Вам надеюсь не надо объяснять, что такое наседка. Он вам навешал лапши на уши, а вы и повелись. К тому же и силушку применил немалую, вон у некоторых до сих пор его памятки на лицах не прошли.

- А я тебя вспомнил, – подошел к нему коренастый мужчина, лет сорока. – Это ведь ты был в ИТК-18, когда мы там бузу замутили.

- В 18-м был, это точно, но вот тебя почему-то не помню.

- Это и не мудрено. Ты ведь не мог тогда всех нас запомнить. Тебе от всех зеков большая благодарность. Только благодаря тебе мы тогда остались живы. Ты тогда правильно сказал, что нас всех пустят в расход, а оказалось, что пострадал только ты один. Ты когда заслонил Черепа, мы грешным делом подумали, что все, амба, тебя застрелили насмерть. Не знаю почему, но Череп был уверен, что ты остался жив. Он тогда говорил, что на таких как ты, Россия держится.

- Ничего, пусть мои враги не радуются. Я еще жив пока. Но теперь, я не на той стороне, а на этой, и заслонить теперь никого не смогу, – посмотрев в сторону лежащего амбала, тихо добавил, – разве вот так, кулаками от таких ублюдков, как он и ему подобных.

- Для меня, к примеру, не важно на какой стороне ты, главное, чтобы человек был правильный, для меня этого достаточно. За то, что ты сейчас держал мазу за нас, тебе нижайший поклон от всех.

- Давай не будем об этом. Главное, что наша первая встреча состоялась. Мы не враги друг другу, а это самое главное, – повернувшись к молоденькому парнишке, сказал, – посмотри, жива эта свинина или уже ласты склеил.

- Живой, – весело сказал парнишка, – только в отрубе.

- Хорошо. Ты стукни в дверь, пусть вертухай ему доктора позовет. Он своей головой дверь помял, не дай бог еще помрет.

Парень постучал в дверь кулаком и отошел вглубь камеры. Все разошлись по своим кроватям. Антон и его новый знакомый остались сидеть за столом.

Вскоре открылось окошко, в нем показалось недовольное лицо Максима.

- Кому здесь не сидится спокойно? Если кому-то захотелось в карцер, то я быстро устрою.

Молодой парнишка, осмелев окончательно, выскочил в центр камеры и крикнул Максиму.

- Эй, вертухай, зови доктора. Здесь человеку плохо. Если помрет, то вы опять на нас его труп повесите. С нас хватит и своих.