Во многих селах люди гибли от голода. Связано это было не только с подорванной продолжительной войной экономикой государства, но и сильной продолжительной засухой, уничтожившей все посевы и плодово-овощные насаждения. Двухгодичная засуха высушила всю растительность.

Начался массовый падеж скота, что сильно ударило по сельскому хозяйству. Была нехватка продуктов и медикаментов. В стране начался голод и эпидемии.

Это произвело на Антона удручающее впечатление. Он в очередной раз задумался, для чего и кому нужны эти нескончаемые войны, в результате которых гибнут миллионы ни в чем не повинных людей. Он не понимал, что он лично здесь делает, в этой горем истерзанной стране и как может помочь его непосредственное участие.

Заканчивалась третья неделя его пребывания в Эфиопии. Он как никогда раньше с нетерпением ждал своей замены. Ему хотелось быстрее покинуть эту страну и больше никогда не возвращаться. Но ему не суждено было в ближайшее время покинуть Эфиопию.

Случилось так, что с очередным гуманитарным рейсом прибыл представитель министерства обороны с секретными документами для военно-морского флота, базирующегося в Аденском заливе.

Антон должен был организовать вертолет и перебросить его на военный корабль, стоящий в нейтральных водах Красного моря.

Сложность этой операции заключалась не в том, что нужно было пролететь триста пятьдесят километров и десантироваться на корабль, а в том, что полет должен проходить над территорией Эритреи, находящейся под контролем военных Сомали, под руководством американских спецслужб.

Антон разозлился и высказал неудовольствие таким оборотом дела.

- Интересно, каким местом у нас в штабе думают. Разве они не понимают, что вашу переброску можно осуществить только вертолетом. А вам известно, что вертолет – это лакомая добыча для авиации противника? И даже если нам повезет, и мы сумеем проскочить до точки десантирования, это не значит, что мы с пилотом сможем вернуться назад. Вы это понимаете?

- Извините, Антон Максимович, но это приказ министерства, и отменить я его не могу, даже если бы захотел.

- Значит, обрекаете нас на смерть?

- Но ведь тоже самое грозит и мне, судя по вашим словам. Что делать, мы люди военные и приказы надо выполнять.

- Хорошо выполнять приказ, зная, что он разумен, а этот приказ я считаю глупым и убийственным.

- Не надо нервничать, Антон Максимович. Хорошо, что нас никто не слышит, а то глядишь, к вечеру все министерство узнало бы. Вот тогда для нас точно было бы проще погибнуть, чем вернуться на родину.

- Хорошо, давайте действительно закончим этот разговор. Все равно он ни к чему хорошему не приведет. Я просто разозлился и спустил пар. Мы действительно сейчас ничего изменить не сможем. Никому ничего не докажем о безрассудности и глупости такого приказа.

- Вот и хорошо. Когда вылетаем?

- Утром рано, перед самым рассветом. Хотелось бы пораньше проскочить ПВО сомалийцев. В предрассветный час они, мне кажется, не будут ждать от нас такой дерзости. Сейчас выезжаем на машине в Адуа. Там переночуем, а с рассветом вылетаем.

На рассвете следующего дня они погрузились в вертолет, но он как будто предчувствовал беду. Его двигатель никак не хотел запускаться. Пришлось на полчаса задержаться, пока механики колдовали над двигателем.

Вскоре все получилось, пилот на максимально низкой высоте взял курс на Красное море. Пилот, летя на низкой высоте, надеялся, что, используя местный ландшафт и низкую высоту, ему удастся пройти незамеченным ПВО противника, и они не смогут их запеленговать.

Антон согласился с его доводом, и предложил всем крепче пристегнуться ремнями на случай вынужденной посадки. Так и поступили.

При подлете к границе пилот снизился до максимально допустимой высоты. Антон, сверяясь по карте, отмечал пройденный маршрут. Они удалились километров на восемьдесят от границы, когда рядом разорвалась граната, выпущенная из гранатомета. От взрыва пострадала одна лопасть несущего винта. От дисбаланса вертолет стало трясти, медленно теряя высоту.

В это время закончились горы и начались джунгли. Машина продолжала лететь, местами задевая высокие деревья.

Вскоре двигатель не выдержал такой нагрузки и заглох. Машина камнем упала вниз прямо на верхушку огромного дерева. От первого удара машину развернуло, и они стала медленно падать носом вниз, ломая ветки.

Антон при первом ударе больно ударился левым плечом. В голове промелькнула мысль, что сломал ключицу. Вскоре падение замедлилось, и вертолет повис почти у самой земли между двух огромных веток.

Наступила тишина. Антон прислушался. В округе не слышно было посторонних звуков, кроме шума леса. Он осмотрелся. Пилот был мертв. Его как топором изрубило сучками веток. Представитель министерства тихо стонал, повисший на ремнях безопасности.

Антон, превозмогая боль в плече, сумел отстегнуть свои ремни и стать на перегородку, разделяющую кабину пилота и основной салон. Осторожно подобравшись к раненому, увидел, что его грудь проткнута толстым суком.

Опытный в таких делах, он видел, что раненый жив благодаря тому, что застрявший сук перекрывает обильное кровотечение. Жить ему оставалось не более десяти минут. Антон ощупал свое плечо. Боль была сильной, но перелома он не обнаружил.

- Хорошо, – бормотал он, – вывих сейчас вправим.

Он с силой ударился об перегородку и вскрикнул от боли. Потом почувствовал, что боль постепенно стала стихать. От его крика раненый открыл глаза.

- Антон Максимович, возьмите в кармане ключ от наручников. Теперь этот чемоданчик я поручаю вам, постарайтесь вернуться назад. На корабль, я полагаю, вы все равно уже не попадете.

- Ну что вы говорите, я постараюсь вас вытащить.

- Спасибо за поддержку, но не стоит говорить чепухи. Я прекрасно понимаю, что мне остаются считанные минуты. Вы постарайтесь вернуть документы, но если вам это не удастся, то код на уничтожение 8044. Наберете, и все внутри сгорит, – ему уже трудно довались слова. Помолчав немного, он добавил, – прощайте Антон Максимович, простите меня, и постарайтесь остаться живым.

Раненый замолчал, уронив голову на грудь. Антон проверил, пульса не было. Он сосредоточился. Нужно было продумать план дальнейших действий. Ему нужно было взять все необходимое для выживания. Он аккуратно, стараясь не раскачивать и без того неустойчиво висящую машину, отстегнул наручники и засунул чемоданчик в свой рюкзак. Туда же положил аптечку и комплект боеприпасов.

В рюкзаке находились продукты из НЗ, и термос со свежим кофе, который он налил перед самым вылетом.

Ощупал себя. Пистолет был в кобуре, а запасные обоймы в подсумке, на поясе фляга с водой и в особых отделах формы лежали четыре гранаты. Прихватив автомат, он аккуратно, отодвинув мертвого пилота, выбрался наружу через разбитое лобовое стекло.

Машина покачивалась на толстых ветвях, готовая в любую минуту сорваться вниз. Рискуя быть погребенным под обломками вертолета, Антон перебрался на другую сторону дерева. При помощи лианы, оправдывая свою кличку Тарзан, он перебрался на другое дерево, и только потом по лианам спустился на землю.

Стараясь не оставлять следов, он, как лесная рысь, двинулся в обратном направлении. Идти было трудно – мешали заросли и буреломы. Ему нужно было идти так, чтобы меньше оставлять следов. Он понимал, что противник не мог не заметить, что вертолет поврежден, и обязательно вышлет поисковую группу обследовать место аварийной посадки в надежде захватить живыми пилотов. Такую лакомую конфетку они просто не могли упустить.

Антон, пробираясь через джунгли, делал мысленный подсчет времени. Он рассчитал, что поврежденная машина не могла пролететь больше трех километров. Получалось, что преследователям понадобиться около двух часов на поиски вертолета, плюс минут двадцать на обследование самой машины. Получается что форы у него не более трех часов.

Вскоре его мысли прервал мощный взрыв. Антон понял, его шансы увеличиваются. Теперь у него была одна надежда, но очень слабенькая в том, что у противника не окажется хорошего следопыта. Он старался, как можно меньше оставлять следов, но как ни старайся, опытный следопыт все равно сможет их отыскать.