Выражение на лице не меняется, не интереса не скуки, просто слушает.

— Сейчас мы собираемся на острова Dahlak и хотели бы узнать в министерстве туризма если есть какая-нибудь интересная информация, какие-то важные моменты, может вы можете чтото подсказать нам.

— А кто вам сказал, что вы можете идти туда?

Нарушившая тишину фраза даже не звучит особенно угрожающе.

— Ну мы думали… А что, нельзя?

— Нет!

— Ааа….мы думали можно. А почему?

Её жёсткое лицо совсем не меняет выражения и не даёт никакой подсказки. Мы смотрим друг на друг сконфуженные, потерянные и слегка разочарованные.

— А что, совсем нельзя…?

— Нет, без разрешения нельзя!

— Да… — появляется надежда — … и как можно получить разрешение?

— Нужно написать заявление!

— Кому и где?

— Мне!

— Чёрт возьми, она разрешения не даст — подумалось мне.

— И что мы должны делать?

— Напишите заявление. Без разрешения вы ни в коем случае не можете идти на Dahlak. До свидания.

Выходим из кабинета дезориентированные, не осмелившись даже спросить, как писать заявление.

Четверо служащих министерства проявляют намного больше любезности чем их начальница и помогают нам оформить заявление, задавая массу вопросов: где родились, где жили, вероисповедание, сколько раз были в браке, были ли мы когда либо в Эфиопии, Соединённых Штатах, Саудовской Аравии, Советском Союзе…и даже не собираемся ли мы посетить секретные военные объекты!

— Это просто чтобы произвести хорошее впечатление, чтобы показать, что вам нечего скрывать. — говорит один из служащих.

— Знаете, Dahlak наши острова, единственное, что у нас есть, поэтому мы должны беречь их. — говорит другой.

— Люди там не привыкли видеть посторонних, мы должны защитить их В конце концов заявление готово — Мы дадим вам знать, как только будут известия. — прощаются с нами.

Спустившись по лестнице полуразрушенного здания министерства туризма, выходим на холод, на улицу полную весёлых улыбающихся людей. Чтобы поднять себе настроение идём в бар на проспекте Освобождения и за чашкой дымящегося капуччино пытаемся воспрянуть духом.

— Именно в министерство туризма назначили эту мегеру. Да она разгонит всех туристов. — я разочарована и расстроена. — И потом, какого чёрта нам пришло в голову идти спрашивать чего-то. Другой министр нам уже сказал — да!

— Посмотрим на положительную сторону ситуации. — пытается размышлять Карло. — Если она принимает всех так, значит на Dahlak людей побывало действительно очень мало.

— И если их защищают так активно, острова должны быть прекрасны.

— И, видимо, абсолютно девственны.

Преодолев досаду, принимаемся с надеждой ждать ответа. Ещё несколько дней гуляем по Асмаре и окрестностям и возвращаемся на лодку в Массава.

Стоять в порту Массава интересно.

Прибывают суда FAO груженые мешками с мукой, старые грузовики, также с надписью FAO, развозят их по деревням. Видна цепочка грузовиков поднимающихся по серпантину ведущему на плоскогорье. Цепочка останавливается в каждой деревне и сгружается определённое количество муки. Потом деревенский староста распределяет её среди семей в соответствии с нормами. Думаю ни в каком другом месте в мире распределение не происходит так организованно и точно, без разбазаривания и воровства. Похоже на идеально организованное общество, как у пчёл или муравьёв.

Другой раз наблюдаем в порту погрузку овец, предназначенных для паломников направляющихся в Мекку. Каждый правоверный, согласно Корана, во время хаджа должен собственными руками принести в жертву овцу. Но в Саудовской Аравии нет овец, а паломников миллионы, поэтому торговля овцами между двумя берегами Красного моря процветает. Овец везут из Египта, Судана, а теперь ещё из Эритреи. Некоторые дни в Массава с утра весь мол и прилегающая территория бывают покрыты блеющей массой перепуганных животных, ожидающих погрузки на десяток самбук выстроившихся у причала. Их тащат за задние ноги и кидают в трюм, а когда трюм полон, размещают на палубе. Каждая самбука вмещает около сотни овец и ужас виден в сотнях пар глаз, сгрудившихся в тёмном тесном трюме или глядящих за борт на тёмную подвижную массу моря, которого они не видели никогда в жизни. И не важно если какая овца взбрыкнув поранится или поранит другую, конец который им предназначен не требует безукоризненной физической формы.

Одним прекрасным утром, когда мы завтракали бутербродами с яйцом и коктейлем из папайи в единственном баре городя, пришёл Саид.

— Пришло письмо которое вы ждали!

Белый конверт с государственными гербами Эритреи запечатан красным сургучом.

Вскрываем печать и внутри находим листок с тремя строчками на тиграи и подпись.

— Что здесь написано, Саид! — мы не можем сдержать волнения.

— В ответ на ваше заявление поданное в Асмаре такого-то числа, сообщаем, что в вашей просьбе о посещении островов Dahlak отказано. Подписала министр туризма государства Эритрея: госпожа Ворку.

— Это невозможно, ты уверен?

— Да. Мне очень жаль. — наш друг обескуражен.

— Я знала, что она не даст разрешения, но, по крайней мере, говорит почему?

— Нет. Здесь не говорится ничего другого. Может попробуем попросить министра морского развития убедить её… — Саид почти просит извинения.

— Думаю лучше не надо. Не хочу прослыть человеком создающим проблемы. — отвечает Карло, глядя вдаль.

Саид присоединяется к нашему завтраку и мы заканчиваем свои бутерброды. Потом идём бродить по пыльным улочкам и как только Саид оставляет нас и возвращается на работу, спрашиваю Карло:

— Ты и в правду хочешь оставить это дело?

— Я не хочу впутывать другого министра.

— А острова?

— На острова пойдём всё равно, без разрешения.

— Уверен? А если нас обнаружат?

— Ты помнишь что сказал министр? Там нет органов власти, они не могут контролировать рыбаков и не знают даже кто там живёт! Сначала пойдём на ближние острова и если будут проблемы, сразу уйдём, если нет, пойдём дальше!

Решено. Закупаем хлеб маленькими булочками, сыр типа провола, произведённый на плоскогорье, ветчину, напитки: ром, джин и дзибибо, делать который начали итальянцы а эритрейцы продолжают производить. Потом, после того как древняя пожарная цистерна fire brigades 1941 года заехала на мол, чтобы заполнить водой наши цистерны, оформляем выход и покидаем порт самбук с официальным пунктом следования Аден, но с твёрдым намерением остановиться на Dahlak.

Добираемся вечером. Dahlak Kebir пустынный, плоский и серый остров негостеприимного вида. С трудом становимся на якорь в большом заливе с жёлтой водой, так как ничего уже не видно.

— А разве здесь не должна была быть прозрачнейшая вода?

Не видно ни одной живой души, кроме миллионной колонии птиц. Много пеликанов. Они огромные, серого цвета, с огромным зобом, точно как в мультфильмах. Множество незнакомых птиц поменьше проносятся над головой в разных направлениях.

— Видишь как просто. Вот мы и на Dahlak.

— Действительно. Пока никого нет…

Жителей не видно, лодок нет, совсем никого. Спускаем на воду тендер и пробираемся к берегу отыскивая проходы посреди острых кораллов скрытых под мутной водой. Местность плоская и каменистая, вдали у подножия пустынного холма виден посёлок.

— Постой, не будем показываться.

Слишком поздно. Появление людей разрешает наши сомнения, идти дальше или нет.

Женщины одеты в старые выцветшие платья, оставляющие открытыми длинные руки, на мужчинах старые штаны или просто куски материи вокруг бёдер. Улыбаются, жестикулируют, говорят на неизвестном диалекте и немного на арабском, зовут нас в сторону глинобитных хижин стоящих на чёрной земле. Появляется деревянный балдахин с двумя подушками на которых мы церемонно восседаем ожидая пока приготовится кофе.

Женщины, отбросив свою обычную стыдливость, снимают вуали закрывающие лица.

Улыбаются, разговаривают с нами. Они из племени Афар, объясняют нам и показывают с гордостью подпиленные резцы.