Папа проехал вперед и остановился в середине проходной - распоряжений нам никто не давал, но следующие ворота были заперты. Отец выключил двигатель и развалился на кресле, высунув руку в ожидании стражников.

Ждать пришлось недолго - киборг вышел из тени и, лязгая суставами, подошел к машине.

- Выходите! - жестко, без приветствия, велел он.

На меня напал панический ступор - этого мы не ожидали. Секунду помедлив, все стали открывать двери; Сашка, видя, что я застыла на месте, приоткрыл мою и слегка меня подтолкнул. Я тряхнула головой и стала вылезать, но... застряла!

Мерзкий кринолин! Я тянула себя вперед, но он удерживал меня будто материализация моего страха. Я кряхтела и двигалась взад-вперед, но ничего не выходило!

- Не порви платье, доченька! - вдруг заботливо вскрикнула мама и подбежала ко мне; в ее голосе тонуло отражение моей паники, но она умело скрывала ее за повышенной заботой.

Вместе с Сашкой они попытались вытащить меня, но от сильного рывка я вылетела из салона, оставив половину длинной юбки внутри, и упала в лужу у ног киборга!

Секунд пять стояла мертвая тишина. А потом я зарыдала:

- Мое платье! Ааааа! Что вы наделали!

Я сидела в грязи, распластавшись на пятой точке и голосила во все горло! Родители оторопело смотрели на меня, но у Сашки задергались губы - он понял, что я играю.

- Ха-ха! Тебя никто не выберет, лохушка! - заржал он и показал на меня пальцем.

Я закричала еще громче:

- Я вся грязная! - я потрогала парик, покосившийся от быстрых движений и плаксиво, бессвязно забормотала, что моя жизнь кончена, что меня никто не выберет, что я никогда не выйду замуж...

В приступе истерики, я взглянула на окружающих - Сашка по-прежнему глумился надо мной, а отец вставил в уши указательные пальцы и громко запел какую-то бредовую песню, чтобы заглушить мой крик - по всем их манерам выходило так, будто я каждый день закатываю подобные представления! Я была так довольна, что чуть не забыла о своей роли.

- Доченька! - подбежала ко мне мама и попыталась поднять, но не слишком сильно, от чего я снова плюхнулась в грязь. - Это вы виноваты! - вдруг злобно крикнула она и побежала на обалдевшего стражника: - Зачем вы ее вытащили, у нее скоро Выставка, а кому она такая нужна?!

Мама в голос кричала на киборга и тот даже стал отступать! Мы все притихли, такой заведенной я ее еще никогда не видела... Папа замолк и спрятался за машиной, Сашка тоже ретировался. Киборг что-то тихо сказал, как мне показалось, в оправдание, но мама возвела руки к небу и заголосила не хуже меня, о том, сколько денег и времени мы потратили, чтобы собрать меня и как дорого стоила каждая деталь моего гардероба!

Решив, что продолжение концерта вызовет подозрения, в кульминации актерского экстаза, я вскрикнула в последний раз и, раскинув руки, грохнулась на спину.

- Девочка моя! - схватилась за сердце мама.

Остальное я уже не видела, потому что активно изображала обморок. Чьи-то руки засунули меня обратно в салон, затем, судя по дыханию, остальные тоже оказались рядом. Киборг что-то сказал и передние ворота заскрипели. У нас даже не стали проверять документы, только бы побыстрей избавиться!

Отец завел машину и поехал вперед. Но открыть глаза я решилась, только когда Сашка меня потормошил:

- Вставай, плакса! Если еще будешь так верещать, замуж тебя точно не возьмут! - улыбаясь, пообещал он.

Радуясь победе, мы не сразу осознали, что попали в новый квард. Первым очнулся отец - отъехав от стены, он притормозил и предложил составить план, прежде чем действовать дальше. Я проглотила смешинку, которая все еще вертелась внутри и выглянула в окно.

Пятнадцатый не походил ни на один квард, хотя за нашу 'прогулку' мы насмотрелись немало! Это был огромный город-рынок, который занимал весь квадр! Глаза разбегались, пытаясь объять все пестрые лавки с товарами, которые были и разложены по порядку, и навалены скопом, и висели на столбах, и валялись на земле; в редких промежутках между лотками были втиснуты высокие узкие дома, с прибитыми к ним стрелками и указателями, между лавками лавировали смешанные толпы трущобников, элитников, детей, попрошаек, торговцев, которые, толкая друг друга, нюхали, трогали, взвешивали на руках и разглядывали на свет разномастные товары.

Да, глаза разбегались! Но я знала этот квадр, когда-то я писала о нем - в будущем Пятнадцатый должен был стать центром революции, ведь здесь был стратегически важный, единственный выезд в Лабораторию.

Местные жители, по моей задумке, помимо торговли, занимались добычей полезных ископаемых, а также драгоценных металлов и камней в горных комплексах за Лабораторией, частью добытого они и торговали по-черному, собирая вокруг своего кварда разнообразную публику - начиная от элитников, которые рады были приобрести драгоценности по бросовым ценам и кончая трущобниками со всех квардов, которые пару раз в неделю приезжали сюда на рейсовых автобусах за товарами и выменивали свои пожитки и отложенные деньги, на что-то съестное или необходимое.

Главной опасностью в кварде, пожалуй, и была эта самая 'разнообразная публика' - несмотря на то, что отец остановился на тихонькой улочке, позади самых бедных лавок со старым тряпьем и драной обувью, на нашу яркую машину уже бросали подозрительные взгляды, а одна тетка в косынке и пестрых юбках, похожая на цыганку, даже зашепталась с кем-то, показывая на нас пальцем.

Быстро соображая, что делать, я предложила снять парики и яркую одежду, а оставить только детали - пиджаки у мужчин, расшитый пайетками палантин от маминого платья, а у меня корсет, который легко отстегивался от разодранной юбки. В сочетании с истрепанной рабочей одеждой это смотрелось странновато, но уместно в этом кварде, где продавали кучу барахла - о нас можно было подумать, что мы трущобники, но не совсем бедные. Свои перчатки я тоже оставила, они были в цвет кожи и почти не заметны на руках, в любом случае это было лучше, чем постоянно прятать руку в карман. Пока мы переодевались, я думала, что делать с машиной - предложить кому-то ее купить? Но вдруг нас будут искать и вычислят, что машина принадлежала нам?

- Оставим машину? - предложила я нерешительно.

Но папа и Сашка со мной согласились - они уже успели подумать об этом. Напоследок, мы заботливо прикрыли раскрашенную дверь автомобиля - жаль было бросать такую красоту, к тому же она спасла наши жизни, без нее мы бы не пересекли границу!

- Пойдемте! - сказала мама.

Она неуютно чувствовала себя на темной улице, я тоже поежилась, в этом кварде люд был совершенно другой - здесь нужно быть осторожней и держаться вместе!

Бросив машину, мы прошли по улице и вышли с другой стороны, чтобы слиться с толпой. Осматриваясь, я снова мельком заметила тетку, но она тут же спрятала взгляд и исчезла за лавками. Не зная точно, видела ли она, что это мы бросили машину, я забеспокоилась - кто знает, может она вроде тайного соглядатая стражи? Черт, опять мне мерещатся капканы и шпионы, совсем чокнулась!

Между тем, мы оказались на оживленной улице; здесь пахло, а точнее, воняло рыбой и сырым мясом не первой свежести, под ногами чвакала каша из грязи и мусора, спасало только то, что мы не сменили прочные кеды из лаборантской на обувь элитников! Тут же продавали давленные овощи и фрукты, вполне возможно, здесь был даже тот картофель, что некогда загнал водитель рабочим Десятого. На следующей улице оказались тоже какие-то ряды, больше походящие на блошиный рынок - на прилавках чего только не валялось: запчасти киборгов, пыльная посуда, банки и баночки, наполненные чем-то, но не подписанные, разнообразная одежда - от стандартных роб до ярких, но поношенных, нарядов элитников, башмаки, свалка одинаковых бракованных кукол без одного глаза... Смотря на все это, я подумала, что неплохо бы и нам добыть денег. Только как это сделать - тоже встать за прилавок и разложить все наши вещи на всеобщее обозрение? Было у нас не много - кое-какая бижутерия, одежда и мамины флакончики с духами. А нужны были еда, кров, да и просто свободные средства, ведь, честно сказать, когда все шло четко по плану?