- Что…? – женщина дернулась, с ужасом смотря на супруга, который только что защелкнул последнее звено, приковывающее ее к каменному алтарю. На таком же, расположенном слева, уже лежал маленький Эрвиг. И, судя по равномерному сопению, крепко спал. Все происходило как в каком-то фантасмагорическом сне и не имело никакой связи с реальностью. Она верила супругу. Безоговорочно. Что бы ни произошло. Но творящееся безумие заставляло даже ее веру пошатнуться, уступая место бесконтрольному страху. Зачем, все ужасы Бездны, ради чего он это делает?

- Не пытайся освободиться, - Хэдес, заметивший, что Илисса пришла в себя, с какой-то странной эмоцией посмотрел на нее, после чего его взгляд вновь стал отрешенным и пустым, - Однажды ты поймешь, ради чего все это было. Я не хочу потерять тебя и сына. Будет лучше, если весь твой дар, до последней капли, перейдет к ребенку. Не бойся, - опередил он не заданный вопрос, - Эрвиг выдержит такое количество магии. Я запечатаю его силу, чтобы даже Трехликая до момента его совершеннолетия не смогла ничего заподозрить.

- Зачем? – из сдавленного металлической скобой горла с трудом вырвалось единственное слово. Она все еще ничего не понимала и просто отчаянно желала проснуться. Не хотелось верить в безумие того, кому когда-то вручила душу. Не хотелось его обвинять ни в чем. Не хотелось ненавидеть. Но и понять мотивов его действий до сих пор не удавалось.

- Вседозволенность ослепила тебя, Илисса, - как-то даже слишком тихо произнес мужчина, стараясь не смотреть на супругу: он знал, какая реакция последует, и добивался ее – на яркой эмоции ненависти провести ритуал будет легче, - Ты не всегда способна контролировать себя и после периода затишья вновь срываешься, обрекая своих же подопечных на мучения. Ты убиваешь тех, ради чьей спокойной жизни мы уничтожали слабые миры. Ты рушишь все, что мы строили. И я не хочу, чтобы ты дошла до того момента, когда решишь ввести в игру наши жизни. Без своих сил ты не сможешь управлять Альтеррой.

Ей казалось, что за время этого монолога она даже не моргала, что говорить о дыхании. Широко раскрытые глаза в упор смотрели на Владыку Бездны, коим сейчас во всей красе предстал перед ней супруг. Чужим и далеким. Тем, кто только что показал – он ей не доверяет. Думает, что она не способна контролировать собственные действия. Поступки. Слова. Боится ее и хочет защитить ребенка от нее. От его матери.

Но так ли он не прав?

Нет. Что бы она ни творила, она не одержима. Она знает свои границы и никогда не перешагнет через них. Она не смогла бы пожертвовать единственными близкими людьми. Она бы ни за что не причинила им боль. И то, что он допустил подобные мысли, говорит лишь о том, что его вера растаяла, будто и не было ее. И по какой причине? Это ли то самое «решение ее судьбы», о котором он говорил в ночь, когда за ней пришли из Цитадели? Или же все копилось в течение всего периода, что они были вместе?

Ему было достаточно такой мелочи, чтобы возвести ее в статус Высшего Зла. И превратить ее в ничто. Без дара она приравнивалась к низшим существам, о чьем благополучии они заботились. И теперь она сама стала такой же. Бессильной.

Как они дошли до такого?

Хэдес, расчерчивающий на камне руны, старался не встречаться взглядом с супругой. И вообще не видеть ее, чтобы не сдаться в последний момент. Сейчас он ненавидел все межмирье и себя заодно, потому что только он был виноват во всем, что происходило в эти годы. Если бы он просто дал возможность Илиссе самой захотеть их брака, а не пытался ускорить процесс, соглашаясь на ее в запале высказанные идеи. Он ведь знал ее. Он прекрасно знал ее, чтобы утверждать, что никакой мир бы не понадобился для этого. И не получи тогда девушка функциональный макет, не обрети возможность управлять Альтеррой, она бы попросту забыла об этом. Переросла свое мимолетное желание.

Не было бы ни глупых чужих смертей, ни конфликта с Высшими и Богами. Ни той четырехлетней разлуки. Ни ссылки. Ничего бы не случилось, не попытайся он заявить свои права на нее, заставить ее дать ответ раньше времени, исполняя все ее требования. Но у него еще есть шанс. Абсолютно призрачный, потому что есть риск не успеть. Но быть может, получится. Даже в момент, когда за ними придут, – а это обязательно случится – наказание для Илиссы должно будет выглядеть мягче. Потому что она уже не носительница крови Высших, она уже ничего не сможет сделать. Он возьмет всю вину на себя.

Тем более что и он так просто сдаваться не собирается. И если все сложится верно, они еще раз встретятся, и даже в худшем из исходов он вернет себе любимую женщину и сына. И обеспечит им другую – лучшую – жизнь.

Игольчатое лезвие вырезало поистине искусные узоры на светлой коже, которые тут же наполнялись выступающей на их поверхности кровью. Бордовые рисунки, постепенно расцвечивающие левую руку Илиссы от запястья к внутренней поверхности локтя, напоминали старинную вязь. Точно такая же вязь после резкого рывка тонкой ткани, до сего мгновения бывшей платьем, начала появляться на ключицах, спускаясь ниже. Боли не было – физическую уже давно поглотила душевная, а ей на смену пришла пустота. Замешанная на отчаянном доверии.

Потому что – до сих пор! – не хотелось думать, что Хэдес может навредить ей.

Моментами ей казалось, что даже реши он перерезать нить ее жизни, она бы не сопротивлялась. Только искала ему оправдания, понимая, что возненавидеть все равно будет не в силах. Что бы там ни кричала во всю глотку гордость и нежелание терять все. Свои возможности. Свое положение. Она ведь даже не понимала, чем будет теперь заниматься. В мире, где все построено на магии, ей нет места. И находиться рядом с супругом сейчас – не желала.

Маленький Эрвиг, наверное, получил неслабое заклинание. Потому что обычный сон бы уже прервался после того, как Владыка чуть подрагивающей рукой – от волнения за сына – полоснул по его запястью. И тут же наложил на рану сплетенную минутой ранее простую печать, удерживающую надрез открытым. Происхождение малыша обуславливало его почти моментальную регенерацию. Сейчас это было не к месту.

Выстраивая между супругой и сыном «мост», больше похожий на поток, берущий свое начало во множестве точек и сходящийся в итоге в одну, Хэдес старательно контролировал свое сознание. От непредвиденного волнения, которому он, в общем-то, не был подвержен, слова чуть сбивались, и появись здесь хоть одна ошибка, она способна стать критической. И вместо надежды на спасение подарить лишь двойную смерть. И даже он не мог сказать, что за этим последует.

От внезапной боли, похожей на раскаленные добела иглы, что вдруг пронзили те участки, где вовсю цвели кровавые узоры, Илисса дернулась, пытаясь схватить раскрытым ртом хоть каплю воздуха. Ни разу до сего мига она не думала, что может быть настолько ужасное ощущение, заставляющее мечтать о смерти. И если ей придется в течение всего ритуала чувствовать подобное, то она готова хоть сейчас просить супруга или Трехликую о более милостивом конце.

И, видимо, на фоне именно этих мук, постепенное изъятие сил казалось почти незаметным. Но все так же пугающим.

К концу девятого часа, что длился ритуал, Хэдес уже не знал, на чем именно он держится. Это, пожалуй, было одним из самых сложных моментов его жизни, не сравнимым даже с периодом создания слепка с макета Альтерры. Непрерывный процесс, не дающий возможности на утрату концентрации. Несмотря на то, что силы вытягивались из Илиссы, уже давно потерявшей сознание, Владыке казалось, что одновременно с ней ослабевает и он сам. Влияние ли этого действительно сложного даже для него ритуала или отзеркаливает цепь?

Единственный, кто никак не реагировал на происходящее, все так же крепко спящий Эрвиг. С сыном Хэдес постарался – здесь он мог собой гордиться. Мальчик уже утром, проснувшись, ничего не вспомнит. И даже не будет знать о возросшем уровне дара, полученном от матери. И до самого совершеннолетия не узнает. А если все сложится удачно, то вскоре будет проведен новый ритуал, после которого все вернется на круги своя. И тогда роль ребенка в качестве промежуточного сосуда окажется просто одним из снов, что терзали их когда-то.