Цепь первородного брака, что задумывалась в качестве помощи, стала удавкой на шеях почти каждого высшего существа. Но Трехликая ли Дева так жестоко поигралась со своими детьми? Или она и вправду не предполагала, что сделает лишь хуже? Ведь те первые пары, что получили связь, не имели препятствий к ее официальному закреплению. И не выдавали серьезных протестов – проявления характера не в счет. Трудности – не причины для трагедий. Чувства все равно оказывались сильнее.
Но негласный и почти никому не известный приход к власти троицы Высших извлек и из этого выгоду. И когда-то благая идея стала отличной предпосылкой к бесконечным развлечениям. Две фигуры, переродившиеся в одном времени, но в разных обстоятельствах. Цепь, их соединяющая, способствующая слишком сильным эмоциям и необходимости быть вместе. И множество условий, что не дадут это осуществить. Варьировать сценарий можно сколь угодно долго, и каждый раз с интересом наблюдать, как решат проблему эти куклы, так и не освободившиеся от своих веревочек. И мало какая из сказок имела счастливый конец.
Младшая дочь рода Д’Эндарион, отослав служанок, намеревавшихся привычно заняться утренним туалетом девушки, убедилась в том, что за дверью и впрямь не осталось никого, после чего с тихим щелчком повернула ключ в замке. У нее есть немногим более получаса на то, чтобы без лишних проблем собраться и покинуть особняк. Спустя столь короткий срок в спальню обязательно явится гувернантка, которая по просьбе главы дома не оставила свою работу, хотя уже столь активно не опекала девочек. И последует лекция о том, что не пристало леди все утро проводить в постели, не меняя ночное платье и оставаясь нечесаной. А именно желанием еще немного полениться аргументировала Айне свое нежелание одеваться.
Хотя на деле уже давно проснувшаяся девушка, которой абсолютно не сиделось на месте, лежать с книгой под одеялом не собиралась.
Волнистые волосы были наскоро убраны в аккуратный пучок, скрепленный длинными костяными шпильками, ночная рубашка, вызывавшая возмущение у гувернантки из-за своей длины и прозрачности, осталась на резной спинке кровати, сменяясь тонким платьем простого покроя без лишних украшений. Не следовало привлекать внимание своим видом, хотя и пытаться походить на кого-либо из низших тоже было нежелательно: ей должны поверить в то, что она – Д’Эндарион. Но перед этим еще требуется как-то покинуть особняк, а в том, что некоторые инициативные лица будут всячески этому препятствовать, сомнений не возникало. На выдвинутую вчера идею о необходимости лично нанести визит пострадавшим, экра услышала столько запретов, что не удивилась бы, обнаружив сегодня на двери тяжелый амбарный замок.
И одного она не могла понять – как можно игнорировать проблему? Люди, поселившиеся на землях, прилегающих к особняку, находящихся во власти рода Д’Эндарион, были вверены Трехликой в руки главы. Так почему он не хочет им помочь? Показать, что он всецело за них, что ему важны их жизни. Что все эти глупые восстания не имеют никаких оснований под собой: никто не собирается принижать тех, кто не обладает даром. Равно как и ставить превосходство иных рас. И люди, и нелюди равны. И тот случай, что произошел с супругой Владыки, конечно, ужасен, и самой Айне неясно, отчего дело замяли, но трагедия не должна никак отразиться на населении.
Девушка не знала, что именно она сделает. Как вообще станет действовать. Она всю жизнь подчинялась сиюминутным мыслям и эмоциям, чем сильно отличалась от старшей сестры, обладающей холодным рассудком, но отнюдь не бесчувственностью. И пусть четкого плана не существовало, необходимость показать низшим, что им всем до сих пор нечего бояться на этой земле, побуждала сбрасывать в сумку драгоценности и мешочки с монетами, отправлять туда же целебные травы и мази. И, воровато оглядываясь, выскальзывать из спальни.
Наверное, хоть в чем-то хорошо иногда действовать вразрез с чужими представлениями о себе. Если зная об излишней деятельности и предприимчивости Кейры, родители нередко усиливали охрану у спальни старшей дочери, дабы воспрепятствовать ее рискованным ходам, то от младшей подобного не ожидал никто. И потому путь сейчас был чист, а любой проходящей мимо и интересующейся маршрутом девушки слуге можно было сказать о желании прогуляться. И никому бы в голову не пришло убедиться в том, что это – не приукрашенная правда.
Любимый н’урр ожидал в стойле, потянувшись к вошедшей и ожидая гостинец. Красные глаза, контрастирующие с черными белками и таким же цветом шерсти, с подозрением косились в сторону девушки, пока она разыскивала стремена и запоздало осознавала две вещи. Во-первых, про необходимость задобрить вредное существо хотя бы тушкой мелкого зверька, или даже его частями. Ничем другим питаться демоническая животина не желала.
А, во-вторых, верховые прогулки в платье удовольствием назвать сложно. Пусть даже она, в отличие от старшей сестры, могла при необходимости и в экстремальных условиях сесть на н’урра, не посмеющего сбросить хозяйку. Если, конечно, ей доверится и признает ее. Кейра же не умела обращаться с этим животным совершенно. То ли виновны странности ее крови, то ли просто не сложилось.
Забираясь на спину создания Бездны, Айне пыталась установить связь с обиженным любимцем: ментальная магия ей давалась легче, чем сестре, но действовала чаще всего только на н’урра. До более сложных уровней дойти не удалось. И даже здесь иногда случались проколы, если животное не желало идти на контакт. Впрочем, слушаясь просьбы как можно тише ступать, покидая пределы особняка через задний двор. А там уже будет раздолье, где хоть в галоп пускайся. Чем быстрее они доберутся до Рокши, тем лучше.
Поселенье от силы на пять десятков домов сложно было назвать большим, но в нем чувствовалась жизнь, что почти не ощущалась в некоторых приближенных к столице городах. Неизвестная для младшей дочери рода Д’Эндарион, не самая красивая, но настоящая. Важно пересекающие дорогу птицы с длинными шеями, видимо, попавшие сюда, как и рогатый скот, с какого-то из соседних миров, заставили девушку приструнить н’урра. Они абсолютно не боялись агнусово творенье, похоже, чувствуя себя хозяевами в этом месте. И пока последний из них не скрылся в канаве, негромким гоготом переговариваясь с товарищами, экра не позволяла скакуну двинуться дальше. Недовольное фырчанье животного было вознаграждено легким поглаживанием по левой стороне морды, где в опасной близости от глаза когда-то прошла страшная рана, оставившая после себя яркий шрам.
Откуда-то слева тянулись ароматы свежего хлеба с травами, звонкий смех сидящих на широкой лавочке у дома девочек отроческого возраста изредка перекрывал громкий лай, с которым золотисто-рыжий щенок носился за пухлощеким мальчишкой, дразнящим его какой-то игрушкой. С блуждающей на юном лице улыбкой Айне осматривалась, все еще не зная, что именно хочет увидеть. Убедиться, что все не так страшно, как говорили родители, обсуждая сложившуюся ситуацию? Или же, напротив, найти того, кому нужна ее помощь, чтобы понять, что она не зря сюда приехала? Где-то в дальнем уголке сознания мелькнула мысль о том, что она бы с удовольствием провела здесь несколько дней. Вдали от особняка и гувернантки, от родных, но наскучивших стен. Живая натура девочки все еще хотела чего-то нового. Потому что мир был слишком широк и интересен, чтобы просто запереться в доме и видеть одно и то же изо дня в день. А именно это ее и ждет после замужества.
Ничего плохого в браке или семье она не видела. И совсем не была против пройти обряд соединения, тем более что оказавшийся ее второй половиной ей и вправду импонировал. Хоть и они не были так уж близко знакомы. Но все это лучше немного сдвинуть. Буквально до того момента, когда она поймет, что готова. Что любопытство утихло, и она может хотя бы недолго посидеть на месте. Рядом с Брайссом.
Детский надрывный плач вывел Айне из раздумий, заставив озадаченно оглянуться, отыскивая его источник. Нашелся оный, правда, тут же: возле одного из добротно поставленных, но давно не видевших новой покраски домов была насыпана горка песка, где несколькими минутами назад увлеченно копался маленький ребенок. По крайней мере, его перепачканные шорты и волосы говорили именно об этом. Сейчас малыш, раскрасневшись, рыдал в голос. Рядом не наблюдалось ни одного взрослого, и у соседних строений никого, способного отреагировать на плач, не находилось. Разве что прекратившая намывать мордочку кошка, недоуменно обернувшаяся на объект столь громких и неприятных звуков. Но ей-то явно до причин дела не было.
