– Хе-хе-хе! – противно засмеялась бабка. – Яда, ты слышишь?

– Не пугай его, Еге! – отозвалась её сгорбленная, ещё сильнее, чем она сама, спутница. – А то мясо жёсткое будет.

– М… Мясо?! – не помня себя от ужаса, Жека не мог выговорить ни слова.

– Ну да, – развеселилась та, кого только что назвали Еге. – Твоё мясо! Мы же тебя сейчас съедим! Хватит разговаривать, иди лучше сюда.

С последними словами старуха шагнула к клетке.

– Нет! – в панике Жека бросился от бабки в самый дальний угол клетки, однако, в следующее мгновенье застыл на месте.

В тот же момент и Олег, вскочивший было на ноги, готовясь, вступаясь за друга, броситься на бабок-людоедок врукопашную, и Татьяна, тоже попробовавшая подняться с матраса, почувствовали, что и их тела вдруг стали им неподвластны. Как это уже приходилось и ему, и ей, на себе испытать, когда бабка опутывала их своими чёрными колдовскими чарами. С выражением обречённости на лицах они оба тут же рухнули на пол, только-то и сумев, что упасть не на голую каменную поверхность, а на только что покинутый матрас.

– Да, милок, да, – словно уговаривая Жеку, проговорила, между тем, своим каркающим мерзким голосом старая сволочь, открывая клеть и шагая внутрь. – Пойдём.

С последним словом она взяла бедного парня за руку чуть выше локтя и потащила за собой. Жека пошёл, как послушный телёнок, еле переставляя вслед за старухой ноги и понуро опустив вперёд свою рыжую голову. А у выхода из клетки их уже ждала сгорбившаяся сестрица злобной хозяйки подвала, оскалившись в уродливо-злорадной усмешке.

– Нет! – Олегу хотелось выкрикнуть это как можно громче, да только чёрные чары старухи не дали ему сделать даже этого. Возглас его оказался еле слышен.

И вот уже мерзкая старуха по имени Еге захлопнула за своей и Жекиной спинами дверь клетки. Захлопнула и вместе с сестрицей повела безвольного Жеку к испачканному запёкшейся кровью пню. Не дойдя до него каких-то пару шагов, хозяйка подвала выскочила вперёд и схватила торчавший в его макушке топор.

– Давай, Яда, давай, – голос её дрожал от нетерпения. – Уже страсть как кушать хочется! Я уж месяц мяса не ела!

– Потерпи, сестрица, – громкий шёпот бабки по имени Яда – она вдруг почему-то заговорила шёпотом, – был похож на шипение змеи. – Уже осталось совсем немного.

Между тем с остававшихся в клетке Олега и Тани спали чары отдалившихся и переставших обращать на них внимание ведьм. Олег, всё это время не оставлявший попыток подняться, сразу же оказался на ногах и, ещё неуверенной, шатающейся походкой, подбежал к двери из клетки. За ним, с таким же трудом, туда приковыляла и Татьяна.

– Оставь его, старая сволочь! – закричал вцепившийся мускулистыми руками в железные прутья парень, изо всех сил пытаясь открыть дверь.

– Пожалуйста, не делайте ему ничего плохого! – жалобно взмолилась полным слёз голосом Таня.

– Ты слышышь, Еге? – мерзко ухмыльнулась сгорбленная старуха по имени Яда. – Может, и правда ничего не будем ему плохого делать?

В ответ на это хозяйка подземелья, в котором были заточены молодые люди, повернула к последним свою ужасную рожу, на которой застыла отвратительная злобная улыбка.

– Обещаю, мы ничего плохого ему делать не будем! Просто сварим, и всё!

Снова повернувшись к своей кошмарной сестрице, она таким же злорадным голосом добавила:

– Давай, Яда!

Бабка по имени Яда с притворным вздохом наклонила стоявшего рядом с ней и ничуть не сопротивлявшегося Жеку головой к поверхности пня. Ещё мгновение, и его шея прильнула к шершавой изрубленной поверхности пня, и та из них, которую звали Еге, в тот же миг с натужным кряхтением замахнулась на неё тускло блеснувшим в свете факела топором.

– Не-е-ет! – отчаянно, на весь подвал, закричал едва не падавший от шока на пол Олег.

Татьяна же не сказала ни слова. Не сказала, потому что в тот же миг пронзительно и длинно завизжала, взяв себя за обе щёки ладонями и зажмурив от ужаса глаза.

Да только теперь ни одна из бабок-людоедок, увлечённых своим чёрным делом, не обращала на их крики никакого внимания. А смертоносное лезвие окровавленного топора уже неслось к беззащитной шее распластавшегося на пне Жеки…

На лицо Тани в те мгновения лучше было не смотреть. Казалось, ещё немного, и она сама умрёт при виде стремительно надвигавшейся на едва знакомого ей парня жуткой смерти. Как она не падала при этом в обморок, оставалось только удивляться.

 Олег при виде неотвратимо обрушивавшейся на его друга гибели готов был грызть решётку зубами. Если бы он только мог хоть как-то Жеке помочь! Да только друга его спасти уже не могло ничего. Ещё секунда, и топор старухи-людоедки с гулким стуком, перемешанным с коротким чавкающим звуком, рассёк Жекину шею. В разные стороны брызнула его горячая кровь. Из разрубленной трахеи раздались ужасные сипящие звуки. Изо рта полился тёмный кровавый ручеёк. А в когда-то таких жизнерадостных глазах сразу же померк свет, сделав их безжизненными и словно стеклянными.

– Не-е-ет! – продолжал свои неистовые, уже сквозь слёзы, крики Олег. – Же-ека, не-е-ет!

Тем временем бабка по имени Яда взяла Жекину голову за волосы и потянула к себе. Однако, не до конца разрубленная плоть его шеи не пустила её.

– Рубани ещё разок, Еге! – раздался её отвратительный сиплый голос, обращённый к сестре. – Не до конца отрубила.

 И старуха Еге, вытащив из древесины пня вонзившийся в неё топор, размахнулась для нового удара. Ещё мгновенье, и страшное лезвие, стремительно пронёсшись над бабкиной головой, с гулким звуком удара рассекло плоть, что ещё удерживала Жекину голову. И теперь ничто не мешало людоедке по имени Яда бросить последнюю в кучу таких же, отсечённых, видимо, ранее, человеческих голов. А Еге уже затаскивала на пень Жекино тело, готовясь, видимо, к тому, чтобы его разделать…

* * *

Жуткое разделывание Жекиного трупа сводило с ума. Бросающее в дрожь мельтешение топора Еге, летящие во все стороны брызги Жекиной крови, вид кроваво-красной разрезанной Жекиной плоти… Зажмурившись, Олег старался не смотреть на то, как старые ведьмы отделяли от умершего Жекиного тела куски побольше и поменьше. Но куда было деться от сводящих с ума звуков ударов топора и хруста, с которыми бабки отрубали, отрезали, отрывали от Жекиного тела руки, плечи, шею?!

Почему только руки, плечи, шею? Потому что на этом старухи-людоедки закончили первую часть своего жуткого действа. Едва отрубив последнее из перечисленного, они подвесили оставшуюся часть трупа на свисавший с потолка над окровавленным пнём большой железный крюк и занялись варкой «мяса».

Варить своё жуткое варево они принялись здесь же. «Наклеенный» на стену рисунок с изображением камина вдруг стал, – ни Олег, ни Таня не увидели, каким образом это произошло, – настоящим камином, в котором висел такой же настоящий котёл и уже горел самый натуральный огонь.

Увидев это, Олег и Таня с ужасом переглянулись. Увиденное лишний раз подтверждало, что злобные бабки обладали какими-то сверхъестественными способностями.

Налив в котёл воду и побросав туда приготовленные для этого куски Жекиного тела, старухи ушли из подвала, а жуткое подземелье вскоре стало наполняться ужасающим запахом варившейся в нём тошнотворной похлёбки людоедок.

* * *

Кошмарное пиршество злобных старух продолжалось два дня и две ночи.

Отрубив от трупа и сварив себе очередную порцию своего жуткого кушанья, они уносили её наверх, после чего оттуда долго слышались их весёлые разговоры и звон посуды, а также, время от времени, их ужасный хохот. Сожрав же сваренное «мясо», бабки вновь спускались в подвал варить себе новую порцию угощения, и всё повторялось снова.

Смотреть на это было невмоготу. На висевшие в углу на крюке останки трупа Жеки, которых с каждым приходом старух становилось всё меньше и меньше. На то, как они отрубали от них всё новые и новые куски. Как бросали затем их в котёл, варили, а потом, достав из последнего, со смехом уносили наверх, чтобы сожрать…