- Опять начинаешь? - шепотом спросил Ледик.
Он и сам не понимал, почему вдруг охрип - то ли орал слишком сильно, то ли от сырости у него снова разболелось так все ещё не долеченное до конца, простуженное горло.
Как бы то ни было, но говорить он теперь снова мог только шепотом.
- А чего скрывать? Тут все свои - бешенство - штука серьезная. Чего доброго, ты теперь весь наш район заразишь, - продолжил Кир, сделав при этом на редкость озабоченное лицо. - А потом Москву. И потом ещё Испанию. Представляешь, от тебя одного весь мир пострадать мажет? Начнется мировая эпидемия собачьего бешенства, почище всякого СПИДа...И все потому, что мы тебя не заставили вовремя сделать несколько укольчиков.
- Значит, начинаешь?
- Ой, как ты смотришь - того и гляди, сейчас укусишь, - не унимался Кир. - Ну, давай - гав, гав, гав! Если укусишь - значит, точно бешенство.
Шарик лениво оторвался от своей сахарной кости, и посмотрел на лающего мальчика с превеликим удивлением.
Но Кир и сам не понимал, что это такое на него вдруг нашло.
Наверное, он все ещё никак не мог так быстро остыть после эффектной, запоминающейся сцены с устрашением Водяного.
- Слушайте, люди, да прекратите вы, что ли! Вы же побратались, или забыли?
Может, не до конца, поэтому клятва и правда пока так плохо на вас действует? Ну почему, почему вы снова начинаете...собачиться?
- Ага, вот и я говорю - оно во всех проникает, поэтому мы уже все и пересобачились, - подхватил Кир. - А на нас с тобой его бешенство скажется быстрее всего. Это потому что мы тогда друг друга кровью перемазали...Видишь, я уже начинаю лаять. Смотри, прямо ничего с собой не могу поделать - р-гав, р-гав! Дайте мне скорее кого-нибудь загрызть!
- Да что с вами, в самом деле? Слушайте, люди, а давайте сейчас произнесем общую клятву? Теперь нам никто не помешает. Все равно это надо было делать ночью - мы немного перепутали, и поэтому так все получилось.
- Я согласен, - сказал Кир. - Но если только клятва должна быть на собачьем языке. У-у-у...Р-р-р, гав, гав, гав! Что же вы? Помогайте!
Он поднял вверх лицо, и завыл, подражая Ледику, потом вскочил, и начал носиться возле костра, размахивая в разные стороны руками.
- У-у-у! Праздник Сатаны! Мы духи бешеной собаки. Праздник Сатаны!
- Вот дурак, - рассердилась Олька. - То вроде бы ничего, а то совсем, как маленький...
- А я не могу, у меня горло пока болит, - извиняющимся шепотом сказал Ледик сестре.
- Чего ты не можешь?
- Ну, тоже погавкать...Чтобы все вместе.
- Странно...Ты как будто на него и не обижаешься...
- А зачем? Кир - отличный пацан. Я никогда таких раньше не встречал. Да и ты тоже...Хорошо все-таки, что у меня есть такая сестра. Хоть и троюродная. Но все равно - лучше всех.
Олька удивленно поглядела на Ледика:
- Неужели нисколько-нисколечки не обижаешься?
Ледик совсем по-взрослому покачал головой.
- У него энергетический срыв, что тут особенного? Просто человек никогда прежде не имел дела с потусторонними силами, вот и все. Но это я просто к слову, в порядке полезной информации. Пусть гавкает, сколько влезет. Зато я благодаря ему немного плавать научился. Нет, правда. Я вечером потом ещё раз один попробовал - уже получается немного на воде держаться...
- Вечером? Под дождем? Один? - всплеснула руками Олька, и в этот момент сделалась как никогда похожей на свою бабушку Симу. - Да вы оба чокнутые, со сдвигом. Все пацаны, что ли, такие глупые? Представляю, что теперь скажет баба Сима, когда услышит твой ангельский голосок...А вдруг она случайно проснулась среди ночи, и увидела, что нас нет? Скажи что-нибудь.
- Гав, гав, - шепотом пролаял Ледик. - Громче не получается. А ещё я в лодке старика снизу одну заплатку отлепил, она из автомобильной шины была сделана.
- А он не утонет?
- Кто? Да ты что? Он же Водяной.
Потом Ледик подумал, и добавил.
- Но даже если он и не вполне Водяной, то все равно как-нибудь доплывет до своего логова. Но только будет очень, очень сильно мокрым.
- Дальше рисковать нельзя - нужно успеть залезть обратно в окно до того, как баба Сима вздумает среди ночи проснуться. А то нам с тобой тоже будет - очень, очень, очень плохо.
И схватив брата за руку, Олька, не говоря больше ни слова, потащила Ледика, как маленького, скорее домой.
Она хорошо знала, что Кир сначала покривляется, побесится, а потом все равно не забудет погасить костер, и все сделает, как надо.
В этом смысле на него можно было положиться.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ПОСЛЕДНЕЕ КВА-КВА.
... Было не слишком раннее утро, когда Кир потихоньку отворил калитку, удивившись, что на этот раз в саду почему-то никого из ребят не оказалось.
Он уже было попытался высвистать Ольку через окно, но никто не отозвался, и даже не выглянул из-за занавески.
Кир догадался, что Олька и Ледик просто-напросто до сих пор на него обижаются за вчерашнюю дурную выходку с собачьим лаем.
И правда, что это на него вдруг такое нашло?
Кир хотел было уже пройти в дом, но откуда-то вдруг появилась баба Сима с мотыгой в руке, и с воинственным видом загородила мальчику дорогу.
- Куда, голубчик, нацелился?
- К ребятам...
- Ишь, гуленый какой выискался! Опять собрался детей моих куда-то увести? Не выйдет, все. Они у меня теперь под арестом. Никого весь день из дома не отпущу. Пока Леонид совсем до конца не излечится, даже и не думайте никуда идти. Не пущу!
Кир не сразу понял, что баба Сима так назвала Ледика, и чуть заметно улыбнулся.
- А как он там? До сих пор шепчет, или голос уже прорезался? Может, я схожу проверю?
- Ну, конечно! Ни за что - и так всю ночь снова где-то шлялись, бесстыдники. Мокрые явились, грязные. А я не спала, думала, пропали совсем мои дети. С ног сбилась, не знала, где искать, даже соседей вон из-за этого среди ночи подняла. Все, зато сегодня я всех на ключ заперла, так что никто даже носа на улицу высунуть не сможет...Вот пусть родители приезжают - и сами освобождают, а я потом за них отвечать не желаю. Надо, надо проучить...
- Да зачем так? Каникулы все же... - пробурчал Кир.
Баба Сима даже всплеснула руками от возмущения:
- Смотри, какие умники! Вот и Олька тоже говорит, мол, ты, бабушка, применяешь против нас жестокие репрессии. Смотри чего придумала репрессии, говорит, как Сталин. А сама и знать не знает, что у нас в городе дети пропадать стали. Вы же радио не слушаете, а там все время передают, и по телевизору вчера показывали, и даже в газете написали... Но где вам читать? Вы за свои каникулы забываете, небось, даже как буквы пишутся, только по ночам где-то гоняться можете до полного одурения...
- Да сказки все это, выдумки, - попытался оправдаться Кир, заглядывая бабе Симе через плечо. - Кто там ещё пропадает? Кому мы сто лет нужны? Может, конечно, инопланетяне уносят? Они, говорят, снова где-то тут поблизости объявились.
Кир нарочно заговорил про инопланетян, желая хоть как-то заглушить воинственный настрой бабы Симы, и переключить её внимание на другие, не менее интересные темы.
Можно ещё и про Шарика рассказать, который умеет на людей, которые ему сильно не нравились, лаять: "Гад! Гад! Гад!"
Кир осторожно заглянул старушке через плечо. Обычно распахнутая входная дверь с тюлевой занавеской от комаров, ведущая в сени дома бабы Симы, сегодня и впрямь была закрыта.
Похоже, баба Сима нисколько не шутила, и перешла к крутым мерам. К самым настоящим репрессиям.
- Но я их точно не украду, я только на минутку зайду. Я Ледику специальной травы принес, чтобы горло полоскать, только отдам, научу как надо делать - и сразу назад.
- Травы? - недоверчиво спросила баба Сима. - А ты покажи сначала. А иначе - не пущу.
Кир порылся в своем рюкзачке.
Вообще-то он всегда носил с собой в целлофановом пакетике пучок душицы, на случай, если закончиться заварка, а где-нибудь в лесу или на рыбалке вдруг захочется выпить чая. А сейчас душица, похоже, выполняла совсем другую роль - помогала размягчить душу бабы Симы.
