Тайлер смотрит на охранника, говорит что-то и пожимает плечами. Охранник качает головой и указывает ему на выход. Мое сердце отчаянно барабанит в груди, разум пребывает в полнейшем хаосе.

— Все нормально, — говорю я, выходя со стороны декораций. — Он – мой друг.

— Мисс Морган, тогда отлично, но ему все равно нужен пропуск.

— Я же сказала, что он – мой друг.

Охранник пожимает плечами.

— Хорошо, что он – ваш друг, но если ваш друг собирается остаться здесь, то ему нужен пропуск.

— Отлично, — отвечаю я и направляюсь прочь от декораций в сторону блитч-трибун. — Мы пойдем куда-нибудь в другое место.

Брюзгливый охранник кивает, бормоча что-то себе под нос.

И вот я здесь, стою перед парнем, который больше не должен ничего для меня значить, но, не смотря ни на что, значит для меня все и даже больше.

Прочищая горло, откашливаюсь и указываю в сторону выхода.

— Можем пойти прогуляться или что-то в этом роде.

— Хорошо.

Мы спускаемся по лестнице в тишине. Мое сердце отчаянно колотится в груди, а кожа горит.

— Эй, — говори он. — Мне нужно забрать свою сумку у охранника.

— Ээ, хорошо, — мы направляемся направо и выходим недалеко от выхода из киностудии. Берта стоит, прислонившись к турникету.

— Привет, Берта.

— Так и знал, что это женщина, — бормочет Тайлер себе под нос, и я перевожу на него недоуменный взгляд.

— Мы можем забрать его сумку?

Она кивает, открывая дверь в свой кабинет, и заходит туда, чтобы забрать его сумку. Подмигивая, она вручает ему ее.

— Спасибо, — бормочет Тайлер и спешно отворачивается.

— Так, что ты делаешь здесь? — спрашиваю я, пока мы спускаемся по лестнице.

— Присматриваю университет.

— Серьезно?

— Ага, подумал, может все-таки смогу получить степень по юриспруденции, в конце концов.

Я улыбаюсь.

— И из-за тебя. Кстати, ты отлично сыграла роль.

— Спасибо.

Прохладный ветер гуляет позади здания киностудии. Я смотрю, как окурки вместе с мятой бумагой, брошенные съемочной группой, легко кружатся по асфальту, подхваченные потоком ветра. Не знаю, что сказать. Я рада видеть его, но все равно нервничаю. Я не желаю чувствовать себя подобным образом, а то, что я его вижу, вносит еще больше чувства неопределенности в мое сердце.

— Я прокручиваю ту ночь снова и снова в моей голове, — говорит он хриплым голосом.

Я сглатываю.

— Какую ночь?

— Ту, когда я был в последний раз с тобой, — он делает шаг навстречу ко мне. Я делаю шаг назад. — То, что происходит между нами… — еще один шаг навстречу ко мне, и на этот раз моя спина прижимается к бетонной стене здания. — То, что происходит между нами, мы не сможем найти это где-то еще, — Тайлер хватает мой подбородок большим и указательным пальцем, поднимая мою голову и принуждая меня посмотреть на него. — И тебе прекрасно это известно.

— Я знаю, — отвечаю, неспешно убирая его руку от моего лица. — Но иногда нам приходиться учиться отпускать вещи подобные этим. Тайлер, мне бы очень хотелось…

— Я бросил этим заниматься прежде, чем ты уехала.

Мое сердце пропускает пару ударов, прежде чем кровь вновь начинает циркулировать по венам, а кожа гудеть от скопившегося адреналина.

— Я слышала…

Тайлер прижимается ко мне до того, как я успеваю найти пути к отступлению. Склоняя свою голову, он пристально смотрит в мое лицо.

— Ты сказала мне, что ничего не изменит, если я брошу сниматься… — его губы едва прикасаются к моим, когда он говорит эти слова. — А я говорю, что это полная херня. Ты не можешь злиться на человека, кому принадлежит твое сердце.

Не теряя больше ни секунды, его теплый рот завладевает моим, его язык проникает глубоко в мой рот. Я хватаюсь за его плечи и принуждаю его твердую грудь прижаться еще сильнее к моей груди. Его пальцы запутываются в моих волосах, когда он заставляет меня откинуть голову назад, скользя своими губами по моей шее.

— Я чертовски люблю тебя, и ты, мать твою, любишь меня, мы принадлежим друг другу.

И он абсолютно прав, мы принадлежим друг другу. Что его характеризует, так это то, что он любит меня, и этого никто не сможет изменить или же разрушить. После всех этих лет, выясняется, что у нас все-таки великая любовь, которая сможет выдержать любые испытания…

Эпилог

Год спустя

Джемма заканчивает сниматься во втором сезоне сериала «Катастрофа». Я оканчиваю последний курс университета и теперь готовлюсь к экзаменам. Мы приезжаем домой, чтобы навестить наших родителей на День Благодарения, и прямо сейчас, я сижу на дереве. Не просто на каком-то там дереве, а на нашем дереве. Сижу на этом чертовом дереве уже практически двадцать гребаных минут. Я чуть не сломал шею, когда в первый раз старался забраться на него, и сейчас рассматриваю кровоточащую царапину, которую заработал после второй попытки. Клянусь Господом, на это дерево было намного легче взобраться, когда я был ребенком. Она сказала, что родители нарезают индейку, поэтому я решил, что это займет не больше десяти минут. Какого хрена они так долго с ней возятся? Господи Иисусе! Я уже не чувствую своих рук, а мои губы начинают неметь от холода. Раздается громкий звук, сопровождающийся громким уханьем, от которого я практически чуть ли не теряю равновесие. Гребаная амбарная сова садится на ветку рядом со мной, и ее огромные желтые глаза пялятся на меня. Она поворачивает голову в мою сторону пару раз, неспешно наклоняясь ко мне. А эта ублюдочная сова смелое создание. Я немного передвигаюсь вправо, но она следует за мной. Одна из веток ломается подо мной, и сова начинает хлопать своими крыльями, громко ухая, прежде чем, наконец, успокоиться.

Наконец, включается свет в комнате Джеммы. Я медленно выдыхаю, когда продвигаюсь аккуратно вперед по старой, сухой ветке дерева, уповая на то, чтобы она не сломалась пополам. И, как и десять лет назад, я сижу здесь, восхищаясь ее красотой и чувствуя себя немного извращенцем, наблюдая за ней, в то время, как она ни о чем не подозревает. Протягивая руку, стучу в окно, и Джемма замирает на месте. Она опасливо подходит к окну, выглядывает из-за шторы, начиная смеяться, когда видит меня на дереве.

— Что, черт возьми, ты тут делаешь? — спрашивает она, открывая окно.

— Собираюсь пробраться в твою комнату.

Когда перемещаю свой вес, чтобы перебраться, наконец, через окно, ветка издает характерный хруст вновь, и гребаная несчастная птица взлетает прежде, чем ветка ломается под нами. Я лечу на землю, приземляясь аккурат на спину с громким звуком «БАМ».

— Ох, черт, Тайлер!

Не могу сделать ни вдоха. Боль пульсирует по всем телу.

— Тайлер, ты в порядке? — кричит Джемма.

— Ага-а-а, — пытаюсь выговорить я.

Пару минут спустя, она появляется передо мной с широко распахнутыми глазами. Джемма стряхивает с меня несколько веток, помогая подняться на ноги.

— Ты – идиот, ты мог убиться. Что вселилось в тебя, что ты совершил такое?

— Господи, женщина, я думал, ты скажешь, что это так романтично, — бормочу я, пытаясь восстановить дыхание.

— Так и было, когда мы были детьми! Просто сейчас это смотрится странно, когда мы уже стали взрослыми, извращенно во всех смыслах.

Хватаю ее за талию и притягиваю к своему телу.

— Это дерево много значит для меня, понимаешь это?

— Ага, уверена, что ты рассматривал его, как переход для того, чтобы побыстрее потерять свою девственность, — смеется она, игриво ударяя меня по груди.

— Не только поэтому, — целую ее. — Видишь ли, еще в самый первый раз, когда я увидел тебя, то знал, что однажды ты все-таки будешь моей, даже не смотря на все твои протесты. Именно это дерево, — я указываю на ствол, — помогло мне добиться тебя.

— Ох, да ты что? Это все дерево?

— Именно, — целую ее вновь. — Только подумай. Наш первый поцелуй, момент, когда мы впервые занялись сексом… все это произошло благодаря тому, что я смог забираться на это дерево и пробираться в твою комнату.