Рыцарей в Иерусалиме несколько сотен, разных орденов. А паломников ещё больше. Утром и днём в Храме не протолкнуться. После скромного завтрака – лепёшка, разбавленное вино, финики – Огюст нашёл Александра:

– Отдохнул, пришёл в себя? Пора за дело браться. Седлай коней, поедем за город.

У Александра опыта обращения с лошадьми нет. Конюх показал, как седлать надо, тоже свои премудрости есть, как и в любом, даже простом на первый взгляд деле. Саша лошадей к жилью подвёл. Огюст вышел, покачал головой:

– Шлем возьми, а я – палки.

От этих слов Саше нехорошо стало. Неужели бить будет? Выехали за городские стены, спешились. Коней пустили траву пощипать. А Огюст палку Саше вручил, сам вторую в руку взял.

– Нельзя учёбу с настоящим оружием начинать. Сам поранишься или меня порежешь. Вместо меча или сабли палки будут. Итак, пеший бой. Прими правильную стойку. Правую руку в локте согни, боком к противнику повернись. Отражай мою атаку!

Палка так и замелькала в руках рыцаря, некоторые удары Саша успевал отразить, а другие, бо́льшая их часть, достигали цели, больно били по пальцам, по бокам, а то и в грудь. Саша крепился, хотя удары палкой были чувствительные. Хорошо, на голове шлем, поскольку несколько ударов в голову пришлись, немного оглушили. Он уже устал через полчаса, а рыцарь неутомим. Палкой работает, как мельница крыльями под ветром. Чувствовалась хорошая физическая подготовка. С небольшими перерывами тренировались до обеда. Пальцы в кровь сбиты, саднили. Огюст усмехнулся:

– В следующий раз надевай перчатки, а лучше всего обматывай лентами из ткани. И не обижайся, меня так же учили. Завтра продолжим.

Сели на коней, не спеша в город поехали. Александр спросил:

– Почему меня оруженосцем взял?

– Мой же убит.

Саша ответом разочарован был, а рыцарь продолжил:

– Если серьёзно, то потому, что не струсил, не побежал, как некоторые. Рыцарь за спиной должен чувствовать опору, крепкий тыл. А ты устоял. И ещё. Кто, кроме тебя, в воду бросился, там, у корабля? Один ты. Стало быть – к беде ближнего своего, товарища по оружию, неравнодушен. Редкое ныне качество. Я понятно объяснил?

– Более чем.

– Как в Акру вернёмся, всем воздастся по заслугам. Оруженосцев, что струсили, назад во Францию отправят и больше ни в один орден не возьмут.

И начались ежедневные упражнения на палках. Пока пешие, на коне – особое искусство, к нему подступают позже. Александр упорен был, не отлынивал. Понял по единственному виденному бою – выживает сильнейший, кто оружием мастерски владеет, смел, решителен. Конечно, рыцарей тоже много полегло, но числом противник превосходил. Оруженосцы, вначале подтрунивавшие над Сашей, умолкли. Он на их выпады и уколы не реагировал. Время проводили пустобрёхи за вином, игрой в кости. Часть рыцарей оказались истовыми католиками, не пропускали ни одну службу, другие чревоугодствовали и предавались выпивке, только малая часть проводила поединки учебные между собой. И только единицы из них обучали, натаскивали оруженосцев, понимая – это соратники, способные помочь в бою. Постепенно само получилось, что стали занятия проводить вместе. Огюст учил мечному бою, Эжен – владению копьём в бою, Альберт – действиям со щитом. Щит – чисто рыцарская принадлежность и при умелом обращении не только средство защиты. Подними нижним, острым, краем вверх и ударь противника, можно рёбра сломать.

Полностью освоить все премудрости не удалось. Сформировали отряд из трёх десятков рыцарей и их оруженосцев для сопровождения паломников в Акру. Редко кто из пилигримов приезжал в Иерусалим навсегда. Поклониться Гробу Господню, посмотреть на Голгофу, да и домой пора. У многих дом, семья. А путешествие на Святую землю долгое – морем три недели в одну сторону, потом ожидание конвоя из Акры в Иерусалим, сам переход недельный да обратная дорога. Выходило на круг в лучшем случае три, а чаще четыре месяца. Это если от Марселя считать, а многим из этого портового города ещё до своего города добраться надо. Обратно в Акру, сильно поиздержавшись, паломники шли. Нападения мамлюков были, но реже. Значительно привлекательнее пилигримы, идущие из Акры в Иерусалим, при деньгах, поживиться можно.

Походный строй незыблем. Впереди рыцари, за ними оруженосцы, потом обоз, в арьергарде небольшое охранение из рыцарей. Под лёгкий уклон к морю и шагалось, и ехалось быстрее. На второй день пути вышли к месту боя. Александр сразу местность узнал. Но вот удивительно: должны быть трупы, вернее – что от них осталось, от мамлюков. А их нет. Не может быть, чтобы стервятники склевали или шакалы степные дочиста сожрали. Уж кости-то должны остаться. Вечером спросил у Огюста, куда останки девались.

– На повозках арабы вывезли. Для них погибшие в войне с неверными – герои, и их предать земле необходимо.

Александр удивился:

– Они же враги!

– Мёртвые уже не враги. А другое – нам польза. Представь – все места боёв усеяны полусгнившими трупами. Вонь, миазмы. И как паломникам мимо идти? Они к Иисусу идут, как на чистилище, а тут эдакое непотребство. Нет, уж лучше пусть убирают. Арабы знают, что мы не трогаем похоронные команды, иной раз днём собирают. Они не воины – селяне. И им доход.

– Доход? – удивился Саша. – С убитых одежду снимают? Мародёры?

– Нет, по исламу это грех. За каждого преданного земле мамлюки деньги платят. Небольшой, но всё же доход.

– Могильщики, одним словом.

– Посмотри вокруг. Что вырастет в этой бесплодной пустыне? На что жить?

Хм, да Огюст прагматик, даже философ. А рассудив, так и правильно. В Акру въехали через неделю пути. Пилигримы сразу к пристани направились. Редко бывало, чтобы у причалов стояло несколько кораблей сразу, способных вместить всех прибывших из Иерусалима. И неизвестно, когда прибудет следующее судно, никакого расписания не было, суда из Марселя или других портов уходили по мере заполняемости.

Отдохнули после перехода ночь, а утром сбор рыцарей ордена. Александру интересно, в первый раз такое зрелище. Увидеть почти всех рыцарей в сборе – нечасто бывает. Сперва слово взял командор. Сказал об угрозе Святой земле от кочевников и мамлюков, но тему быстро прикрыл, все и так в курсе. Потом перешёл на конвой, где рыцари понесли потери.

– Среди оруженосцев нашлись такие, которые струсили, бросили тень на орден.

Рыцари зашумели возмущённо. Такой проступок бросает тень на орден. Всё происходило на глазах у паломников, они разнесут увиденное по всей Франции.

– Вывести мерзавцев! – приказал командор.

В круг перед рыцарями вывели оруженосцев. Выглядели они теперь жалко, оглядывались по сторонам, пытаясь снискать сочувствие, но видели лишь осуждающие, презрительные взгляды.

– Что будем делать? – спросил командор.

– Наказать и изгнать со Святой земли! – дружно взревели сотни глоток.

От рёва грубых мужских голосов в небо взмыли стаи птиц с крыш домов.

– Как наказать? – продолжил командор.

– Бить кнутом, изгнать из Тампля!

– Вы слышали, презренные? Решение рыцарей – закон. Приступайте.

Тут же рабы выволокли на площадь бревно. С одного из оруженосцев содрали одежду, уложили на бревно лицом вниз. Один из рабов уселся оруженосцу на ноги, другой держал руки. Вызвался стегать кнутом один из рыцарей. Саша полагал, что для этой экзекуции должен быть палач. Но в ордене существовали свои порядки. Рыцарь нанёс три удара бичом из бычьей кожи. Бывший оруженосец вопил благим матом, поперёк его спины вспухли багровые рубцы.

– Следующий!

Наказаны были все, их тут же изгнали из рыцарского замка, запретив впредь даже приближаться к Тамплю под страхом смерти. Рыцари собрались расходиться, когда к командору подошёл Огюст, влез на каменное возвышение:

– Слушайте, братья. Среди оруженосцев есть не только предатели и подонки. Есть и достойный муж, хоть и простолюдин, но благородных манер. Он вытащил меня из воды, когда я тонул. Он же достойно сражался с арбалетом, не убоявшись превосходства врага, когда другие бежали.