Бастиан меч в ножны вогнал, с чувством долго тряс руку Огюсту.

– Меч этот достался деду в тяжёлом поединке с германцем, дорог, как память. Отныне, Огюст, я твой должник.

– Сержанта Александра благодари, он оружие собирал и тела.

Бастиан и Саше руку пожал. Расстались приятелями, хотя Огюст госпитальеров не очень жаловал.

Отправились на занятия. Александр спросил:

– Как таким мечом сражаться? Тяжёл, неудобен, баланс плохой.

– Привыкнуть надо. Зато длинен, к себе врага его владелец не подпустит. И стоит разок таким клинком по врагу попасть, ему конец. Ни одна броня не выдержит. У такого меча удар только рубящий, никаких уколов и резов. Ударь даже плашмя, через кольчугу рёбра ломает. Такое оружие рыцари Тевтонского ордена применяют, на севере, у нас не прижилось. Кстати, обладатель двуручного меча всегда идёт в первых рядах, как таран. Крушит щиты, рубит копья пехоты. Считается смелым и ценным воином, при дележе трофеев ему двойная часть достаётся.

Александр посмеялся. Не хотелось бы ему встретиться в бою с таким противником. Сегодня Огюст показывал ему всякие хитрости – укол саблей из-под щита, уход от удара сверху.

– Никогда не бери седло с высокой задней лукой, тогда на спину не запрокинешься, на круп коня. Иногда такой финт от неминуемой смерти спасает.

Обратно возвращались через рыночную площадь. К ней выходили многие улицы. На одной из них Александр увидел знакомую женскую фигуру, сказал Огюсту:

– Езжай, я догоню.

А сам – к женщине:

– Франсуаза, добрый день!

– Это ты? Я уже думала – забыл!

На женщине новое платье, волосы причёсаны, выглядит хорошо. Видел-то её в крови, в пыли, неприглядную. Александр решил не упускать счастливый случай.

– Может, встретимся вечером?

– Почему нет?

– Ты где живёшь?

– Через три дома, у подруги. По-моему, я тебе говорила.

Пока разговаривали, дошли до дома. Как и все владения – высокий забор глухой, ворота, сбоку узкая калитка. За забором виден второй этаж каменного дома. В городе все дома из камня. Дерево надо везти из Европы, стоит дорого, а камень из местных каменоломен, на которых трудятся рабы.

– Я вечером приду, – пообещал Александр и развернул коня.

Огюст уже своего коня в конюшню поставил.

– Женщину из обоза встретил?

– Её самую, Франсуаза звать.

– Мила. У неё здесь родня?

– Говорит – у подруги живёт.

– Она не шлюха?

Александр поперхнулся, хотел возмутиться, да остыл. Что он о ней знает? Да почти ничего, но на девицу лёгкого поведения не похожа. Ошибиться не хотелось.

Поужинал в числе первых. Перед этим одежду почистил, на море сходил искупаться. Чтобы по́том не пахло. Всё же занятия на жаре с Огюстом и в войлочном поддоспешнике не самое лучшее времяпрепровождение. А вонять, как многие рыцари – по́том, чесноком, лошадью, – не хотелось. Хотя рыцари так не считали, полагали, от них настоящим воином пахнет. На запахи в эти времена особого внимания не обращали. У дам из дворянского общества в лучшем случае розовая вода.

Александр отправился на свидание, первое в своей новой ипостаси, в другом времени. Были у него девушки, ходил на свидания, один раз даже с цветами. Долго ждал тогда на месте встречи, а девушка не пришла. Цветы отдал первой встречной. Семья жила не богато, и лишних денег не было, а цветы в Питере всегда в цене. Но свидания не имели продолжения, хотя кое-какой опыт дали.

Едва он постучал в калитку, как Франсуаза открыла. Александр не знал, что делать. Пригласить погулять? В городе развлечений нет, если только таверны. Но не выпивать же он собрался! Тем более в кармане ни одной монеты. Предложить сходить на берег моря? Женщины в эти времена не так романтичны, чтобы любоваться закатами. Но Франсуаза взяла инициативу в свои руки:

– Идём, только тихо!

Взяла его за руку, повела. За домом стоял ещё один домик, скорее хибарка. Из камня, но очень мал, четыре на пять шагов, низкая крыша. Скорее домик для прислуги. Топчан, небольшой стол, две грубо сколоченные табуретки, сундук для одежды. Тесно, но для одного человека достаточно. Франсуаза показала на табуретку:

– Садись, я быстро.

Она поставила на стол кувшин с вином, тарелку с оливками и сушёным виноградом на веточках, сыр и лепёшку.

– Ты голоден?

– Я поужинал.

– Тогда давай выпьем, что остались живы.

Александр на правах мужчины разлил вино по кружкам. Выпили. Вино, вопреки ожиданиям, оказалось превосходным. Александр даже губами причмокнул, оценив.

Франсуаза улыбнулась:

– Муж моей подруги торговец вином. И дешёвку привозит, и отменное вино для богачей и ценителей.

Разговорились. Александр больше помалкивал. Язык мой – враг мой. Что он знал о средневековой Франции? Да почти ничего, мог попасть впросак. Зато Франсуаза щебетала без умолку. Впрочем, все женщины любят поговорить. Через полчаса стало темнеть, солнце садилось за горизонт. В хибарке стало темно. Уйти или Франсуаза зажжёт масляный светильник?

– Ты всегда такой нерешительный? – неожиданно спросила женщина. – Иди ко мне.

Александр подошёл, обнял Франсуазу, она привстала на цыпочки, впилась в его губы поцелуем, прижалась всем телом. Александра аж затрясло от желания. Женщина отстранилась, зашуршала ткань.

– Ну, что ты стоишь? Раздевайся.

В любви Франсуаза оказалась опытной, ненасытной. Да и то сказать – на пять лет старше Александра, считай, на четверть жизни.

Он остался у неё до утра. Но как только забрезжил рассвет, Франсуаза сама оделась, попросила Александра одеться, да побыстрее.

– Не хочу, чтобы подруга видела, – объяснила она.

Уже у калитки прошептала:

– Приходи сегодня вечером.

– Буду.

Александр до рыцарского замка доплёлся, сразу спать рухнул. Было ощущение, что все жизненные силы высосали. Завтрак пропустил, хотя вокруг ходили, разговаривали, шумели. Проснулся к обеду. В трапезной встретился с Огюстом.

– Не упражнялись сегодня, это плохо. К девке ходил?

– К ней. Хороша!

– За развлечениями о службе не забывай. На молитве утренней не был, непорядок.

И в самом деле, не был. А к службе в храме все члены орденов относились ревностно. Рыцарские ордена – объединения в первую очередь религиозные, а потом военные. В храме рыцари и оруженосцы разных орденов стояли плечом к плечу, молились вместе, несмотря на периодически случающиеся разногласия.

Только после обеда Александр почувствовал, что ожил. В пешем порядке пофехтовал с Огюстом, прямо на территории замка. Рыцарь поинтересовался:

– Опять сегодня к ней пойдёшь?

– Пойду.

– Смотри, не давай себе прикипеть, иначе она тобой руководить будет. Женщина во всём мужчину слушать должна, подчиняться.

– Не, Огюст, она не такая.

– Поначалу все не такие. Не теряй голову. Это всего лишь плотские утехи, не более.

И чего Огюст так печётся? Ещё неделя, может быть немного больше, придётся снова в поход идти, и вернётся он в Акру через месяц. За это время Франсуаза другого ухажёра найти может, а не хотелось. Сам же Огюст как-то поучал:

– Живи сейчас, завтра может не быть, потому что убьют. Мы воины, и судьба не всегда благосклонна бывает.

Эх, узнать бы наперёд, куда заведёт его страсть! Вроде и порицал его Огюст, не запрещал, но и не поощрял. Тем не менее Александр едва дождался вечера и снова отправился к Франсуазе. Женщина его ждала: едва он стукнул в калитку, сразу открыла. Немного вина, любовные утехи. В перерывах женщина спросила:

– Я слышала, через два дня обоз с паломниками снова идёт в Иерусалим?

– Да, но сопровождать будем не мы, а госпитальеры.

– Значит, ты останешься? – обрадовалась Франсуаза.

– Я же не госпитальер.

Конвой в самом деле ушёл, но через несколько дней в Акру пришёл другой, уже из Иерусалима, с благой вестью, что госпитальеры дошли благополучно, нападений не было, ни один рыцарь или паломник не пострадал. В рыцарском замке ликование. Посчитали благополучную проводку добрым знаком. Видимо, Господь услышал их молитвы. А ещё – силы рыцарей так велики, а потери мамлюков столь ужасающи, что они не отваживаются нападать на конвои. Святая простота!