Специалисты подводной службы, которые знали истинное положение дел на Северном флоте, абсолютно точно могут сказать, что одной из причин гибели экипажа К-141 «Курск» явилась неудовлетворительная организация минно-торпедной подготовки на флоте. Слабая специальная подготовка офицеров боевых расчетов кораблей, торпедо-технических баз (ТТБ) в вопросах эксплуатации мин и торпед, недостаточные знания основ применения минно-торпедного оружия в штабах и управлениях, безответственность и безграмотность многих должностных лиц флота – все это могло привести к трагедии на любой подводной лодке, надводном корабле или ТТБ флота. Критическая масса недостатков, что приводят к тяжким последствиям, долгое время копилась на Северном флоте. Я уже отмечал ранее, что еще в 1998 году мною был сделан доклад командующему Северным флотом и главнокомандующему ВМФ о том, что в торпедной подготовке в 1-й флотилии подводных лодок, где впоследствии случилась трагедия с «Курском», много недостатков. Существование недостатков в первую очередь было обусловлено тем, что командование флотилии этим видом огневой подготовки не занималось. Командовал 1-й флотилией в то время адмирал, который в 2000 году был уже начальником штаба Северного флота. В Главном штабе ВМФ и в штабе Северного флота реакция на этот доклад была нулевой. Заставить адмиралов Главного штаба ВМФ и Северного флота выполнить свои служебные обязанности я не мог, не было полномочий.
Через год после гибели «Курска» офицерами Министерства обороны проверялась одна из атомных подводных лодок стратегического назначения Северного флота. Прошел год, с тех пор как погибла АПЛ «Курск», и, казалось, на флоте должны постоянно помнить эту трагедию и принимать жесткие меры к недопущению подобных происшествий. К сожалению, все было наоборот. На атомной подводной лодке, где находился целый арсенал ядерных стратегических ракет, эксплуатация торпедного оружия была организована так, что в любой момент могла произойти очередная трагедия. В кошмарном сне невозможно себе представить, что было бы, если бы, не дай бог, взорвались торпеды на такой подводной лодке. Невозможно представить себе, что преступно-халатное отношение к эксплуатации торпедного оружия могло сохраняться на Северном флоте еще год после ужасной катастрофы АПЛ «Курск». Только после доклада министру обороны РФ о том, что положение дел в эксплуатации боевого оружия на Северном флоте угрожающее, туда была направлена комиссия, и после этого начали кое-как устранять недостатки.
Как должностные лица Северного флота занимались предупреждением аварийности с оружием, можно видеть на примере работы командования 1-й флотилии подводных лодок СФ.
Ежегодно командующие флотилий обязаны осуществлять допуск личного состава кораблей и торпедо-технических баз к эксплуатации и боевому применению торпедного оружия. При этом каждый корабль и ТТБ проверяются специальными комиссиями, и по каждому из них составляется акт готовности к эксплуатации минно-торпедного оружия.
Акт проверки экипажа К-141 «Курск» был составлен проверочной комиссией в конце декабря 1999 года (экипаж АПЛ в это время был в отпуске). В этом служебном документе, который подтверждал готовность командного состава и торпедистов АПЛ «Курск» эксплуатировать боевые торпеды (в том числе и торпеды на сильном окислителе), подписи председателя комиссии, членов комиссии и начальника, утвердившего этот акт, фальшивые. Я не проводил почерковедческой экспертизы этого документа и употребляю слово «фальшивые» на том основании, что невооруженным взглядом видно, что подписи на этом документе отличаются от подписей этих же лиц на других служебных документах. Кроме этого, еще на пяти документах, которые подтверждали готовность экипажа «Курска» эксплуатировать торпеды, имелись поддельные подписи. Об одном из этих документов необходимо рассказать, потому что он фактически является ключом к разгадке причины первоначального взрыва практической торпеды на сильном окислителе. Это «Акт проверки и обезжиривания трубопроводов технического воздуха АПЛ К-141 «Курск». Документ якобы издан в декабре 1999 года, подписан старшим помощником командира, торпедистами АПЛ «Курск» и утвержден командиром подводной лодки. Я долго и внимательно сравнивал подписи на этом документе с подписями этих же лиц на других документах более раннего периода и пришел к выводу, что все подписи в «Акте проверки и обезжиривания…» поддельные. Криминалистическая экспертиза этих документов подтвердила мои выводы – подписи были фальшивыми. Таким образом, можно с уверенностью утверждать, что документы, которые имелись в Северном флоте и которые, по мнению командования флота, подтверждали готовность экипажа АПЛ К-141 «Курск» эксплуатировать торпеды на сильном окислителе, были изготовлены после гибели экипажа подводной лодки. Это подложные документы.
Теперь посмотрим, как берег (ТТБ 1-й флотилии) был готов обеспечить подводников минно-торпедным оружием.
В 1999 и 2000 годах командующий 1-й флотилии торпедо-техническую базу не проверял и акт готовности ее к эксплуатации минно-торпедного боезапаса не составлялся. Я уже рассказывал, с какими нарушениями на ТТБ готовилась практическая торпеда на сильном окислителе для АПЛ «Курск». Согласно служебным документам выдача минно-торпедного боезапаса на подводные лодки осуществляется с разрешения командующего флотилией. Командующий 1-й флотилии самоустранился от этой обязанности. Разрешение на выдачу торпедного боезапаса на АПЛ «Курск» давал командир торпедо-технической базы, не имеющий на это никаких прав.
Казалось, минно-торпедное управление Северного флота должно было немедленно восстановить узаконенный порядок эксплуатации торпедного оружия на 1-й флотилии. Этого не произошло.
Подводников «Курска» 27 июля проверяла комиссия штаба Северного флота, в составе которой был офицер минно-торпедного управления. В акте проверки этот офицер сделал запись о том, что вновь назначенный командир минно-торпедной боевой части К-141 «Курск» допущен к самостоятельному управлению боевой частью. Старший офицер минно-торпедного управления флота не только не проверил техническое состояние торпедного вооружения АПЛ, уровень подготовленности торпедистов и нового командира минно-торпедной боевой части, он даже поленился прочитать в торпедном журнале запись флагманского специалиста минно-торпедного дела 1-й флотилии, которую тот сделал 26 июля, за сутки до прибытия на подводную лодку штаба Северного флота. В торпедном журнале была запись о том, что новый командир минно-торпедной боевой части не допущен к самостоятельному управлению боевой частью АПЛ 949А проекта. Он и не мог быть допущен к исполнению должности, так как только 20 июля прибыл на К-141 «Курск» с подводной лодки другого проекта.
А теперь резонно задать бывшим начальникам Северного флота два вопроса. Кто же виноват в том, что молодой офицер, вновь назначенный командир минно-торпедной боевой части АПЛ «Курск», вышел в море самостоятельно выполнять торпедные стрельбы на незнакомой ему боевой технике? Кто виноват в том, что командование АПЛ «Курск» и торпедисты отправились в море выполнять стрельбы незнакомой торпедой без требуемой подготовки к этому?
Мне известно, каким будет ответ на эти вопросы. На Северном флоте при любом происшествии с кораблями вину возлагают либо на погибших моряков, либо на… американцев. Так было и в этот раз. Начальник штаба Северного флота сказал, что представитель завода «Дагдизель» М. И. Гаджиев и представитель военной приемки старший лейтенант А. Б. Борисов самостоятельно вышли в море, и на борт АПЛ «Курск» их допустил погибший начальник штаба 7-й дивизии. Куда же подевалась у этого начальника офицерская честь, о которой он так любил говорить перед телекамерами? Ведь директива Главного штаба ВМФ предписывала именно начальнику штаба Северного флота осуществить допуск на борт АПЛ членов комиссии по контрольным испытаниям торпеды УСЭТ-80. Представитель «Дагдизеля» и военной приемки были членами этой комиссии. Начальник штаба 7-й дивизии не имел полномочий принимать на подводную лодку торпеду с экспериментальной аккумуляторной батареей и допускать к выходу в море посторонних лиц. Это можно сделать только по распоряжению командования флота. Мертвые подводники молчат, этим и пользуются недобросовестные начальники Северного флота.
