— Всё, Адель, давай иди отдохни, — спустя три с половиной часа записи, Артём остановил работу, — Придёшь через… часа два? Мне нужно съездить кое-куда.
— Окей, — я улыбнулась, — Но если ты не приедешь через два часа, я уйду к другому… битмейкеру!
— За что ты так со мной, любовь всей моей жизни? — парень схватился за сердце, — Не покидай меня, несчастного! Пропаду ведь без тебя, ой пропаду…
— Всё, — я засмеялась, — Иди давай.
— Пообещай, что не променяешь меня на другого, — потребовал Артём, цепляясь за мою руку, — Пообещай, иначе я умру!
— Тёмыч, тебе стоит поступать в театральный, — раздался смех от двери.
— Привет, Егор, — битмейкер перестал валять дурака, но не перестал улыбаться, — Если ты записываться, то в ближайшие дни я работаю с этой вот красавицей, — он кивнул на меня.
— Эх, снова ты забрала моего битмейкера, — вздохнул Егор, а потом улыбнулся, — Но ничего, я следующий в очереди.
— Господи, да, какая очередь? У меня только вы двое и записываетесь…
— Это же хорошо, — сказала я, — Меньше нервов тратишь.
— С вами двумя я трачу намного больше нервов, чем тратил бы с другими артистами, — ответил Артём, — Так, всё, выползайте отсюда. Мне идти уже надо.
Я пошла в столовую, где встретила Кристину. Девушка улыбнулась, увидев, что следом за мной вошёл и Егор.
— Булаткин, тебе не обязательно преследовать свою «девушку», — Си показала кавычки, — Она никуда не денется.
— Ой, только вот давай ты подкалывать не будешь? — спросил Крид, — За эти дни наслушался уже от Мирова с Честом.
— А что они? — поинтересовалась я, вернувшись за столик с пирожным и чаем, — Меня не трогают.
— На тебе табу, — хмыкнул Егор, — Ты для них, с недавних пор, как младшая сестра.
— Но это не мешает им бесить меня своей «кошечкой», — вздохнула я.
— Кстати, Егор, а что за девушка у тебя в постели была? — спросила Кристина, мешая ложечкой сахар в кофе.
— А, это старая фотка, — улыбнулся Егор, — По-моему, на ней… Мирослава что ли?
— Ты уже даже и не помнишь, — засмеялась Кристина, — Да-а-а, Адель, не повезло тебе с «парнем».
— Сейчас кое-кто договорится, — сказал Егор.
— Эй, а ты в курсе, что старших обижать нельзя? — надула губки Крис.
— Мне кажется, это правило распространяется только на младших, — фыркнул Крид, — Адель, ты не забыла, что сегодня мы идём на презентацию песни Лёшки?
— Что? Уже сегодня? — я повернула голову, высматривая на календаре, висящем рядом со столиком, дату, — О, нет…
— Забыла, да? — Булаткин усмехнулся, — Давай шуруй домой и готовься.
— А ты в это время у Артёма записываться будешь, да? — я прищурилась, — Обойдёшься, Булаткин. Отработаю положенное время и поеду собираться.
— Что, Егор, думал, обманешь её? — усмехнулась Кристина, что-то набирая на телефоне, — У нас, у девушек, чутьё…
— Сговорились? — Крид посмотрел на меня и на Кристину.
— Нет, ты что?
— Адель, наберёшь меня, когда надо будет заехать за тобой?
— Без проблем, — я улыбнулась и Егор ушёл.
Мы с Кристиной ещё немного посидели, а потом и она пошла работать. Посмотрев на время, я увидела, что прошёл только час. Значит, ещё столько же времени надо что-то поделать.
— И чего бездельничаем? — ко мне со спины подошёл Матвей.
— Господи, что ты так пугаешь? — я повернулась к парню, — У меня реально скоро инфаркт будет!
— Ну, извини, — Матвей улыбнулся и сел за столик, — Так чего не работаешь?
— Артём куда-то уехал, и приедет только через час, — ответила я, — А у меня там запись песни виснет…
— Бедненькую лишили работы, — фыркнул Мот, — У меня идея.
— Какая?
— Ну, раз уж твой битмейкер занят, идём к моему? Я там как раз записываю трек.
— А можно?
— А почему бы и нет?
Таким образом я попала на запись песни Мельникова. Слушая, как поёт парень, у меня родились очередные строчки. Вообще иногда это раздражает. Я понимаю, что мне нужно сначала разобрать с теми текстами, которые уже есть, а тут новая песня. Когда я буду всё это записывать?
Песня Матвея, как и обычно, несла такую атмосферу любви и теплоты отношений, что строчки сами лезли в голову. Вытащив один лист из пачки, я стала записывать их, пока не забыла и не потеряла нить этой атмосферы.
Знаешь, это чудо — чувствовать к кому-то снова эту любовь
Босиком под утро убегать оттуда, зная, что влипла вновь
А я стала ветром, в моих нотах где-то промелькнет зимний блеск
Я еще не знала, что все потеряла
Без тебя день как нонсенс
Со мной, со мной… я хочу, чтоб ты пошел со мной…
До звезд подать рукой
Я хочу, чтоб ты пошел со мной
Со мной… со мной… я хочу, чтоб ты пошел со мной…
— Адель, что ты там пишешь? — я сама не заметила, что Мот вышел из кабинки и подошёл к дивану, на котором я сидела, — О, текст? Дай-ка…
— Блин, Матвей, он недописан!
Но забрать листок не получалось. Мот пару минут читал текст. Я видела, что прочитав его первый раз, он снова прошёлся по нему глазами.
— Тох, глянь-ка, — Мельников передал текст битмейкеру, — Его можно в этот трек как-то пристроить?
— Сейчас посмотрим, — Антон улыбнулся и взял листок с тестом.
— Ты же не против, если мы запишем совместный? — повернулся ко мне Мот.
— Что? Ты серьёзно?
— А что тебя смущает?
— Ты слышал мои тексты? — спросила я, — У тебя во всех треках атмосфера любви. Даже если ты пишешь грустный трек, он у тебя получается с какой-то доброй грустью… А в моих «тоска-печаль, пойду повешусь».
— Не наговаривай. У тебя не хуже, чем у меня, треки выходят. Знаешь, такое слово, как «шарм»? Так вот, в твоих текстах он отчётливо заметен…
— Я думаю, что идея с совместкой будет хорошей, — перебил Матвея битмейкер, — Но в таком случае нам придётся выкинуть один твой куплет.
— Да, плевать. Хоть половину текста меняй, — Матвей улыбнулся, — Ну, как? Пишем?
Я пару секунд раздумывала, а потом решилась и кивнула. Матвей и Антон тут же стали посвящать меня в те нюансы, которые были предусмотрены и посвятили в саму задумку будущего трека.
— Только давайте сделаем сюрприз нашим? — спросила я, когда спустя полтора часа записи своего куплета, — Не говорите, что я с тобой записываюсь?
— Окей, — парни кивнули, — Приходи завтра после обеда.
— Без проблем.
Забегая на будущее, скажу, что так я стала каждый день бывать на записи сразу двух треков: сольного и с Матвеем. Спустя три дня обе песни были уже записаны и сведены, но то, что мы закончили записывать их, оставалось в тайне. Решили, что позже покажем Абрамову песни.
Записавшись ещё и у Артёма, я собралась домой.
А там начался настоящий кошмар: Ева убедила меня, что идти на презентацию песни надо в платье. После этого выяснилось, что все имеющиеся у меня платья, которые я не одевала почти год, не подходят. Мы перерыли весь мой гардероб, но ничего не выбрали.
— Идём в мою комнату, — рыжая схватила меня за руку.
Та же процедура с выворачиванием шкафа произошла и у Герц. И там мы наконец-таки нашли платье, которое я согласилась надеть.
— Оно идеально на тебе сидит! — заявила Ева, после того, как я примерила его.
— Я вижу, — ответила я, стоя перед зеркалом и глядя на отражение.
Синее платье длиной до щиколоток; глубокий, оголяющий спину вырез; не имеющее рукавов и с серебристыми вышитыми цветами на юбке.
— Сейчас я сделаю тебе причёску и будешь вообще принцессой, — улыбнулась Ева.
Но в этот момент раздался звонок в дверь.
— Только не говори, что уже девять часов, — сказала я, вспомнив о том, что Булаткин отправил мне смс, сообщая, что заедет за мной в девять часов.
— Хорошо, я не буду говорить тебе этого, — ответила Герц, выходя из спальни, — Приготовь косметику и нагрей плойку!
Пока она открывала дверь и проводила Егора на кухню, я включила плойку и стала самостоятельно заниматься макияжем. Вернувшаяся Ева занялась причёской. Так мы и провели двадцать минут: я осторожно делая макияж, а рыжая завивая и укладывая мои волосы в причёску.
