В дверь постучали в тот момент, когда пан Залевски уже почти придумал предлог, под которым он смог бы улизнуть в гостиничный ресторан.

— Надеюсь, ты ничего не заказывал в номер? — приоткрыв дверь ванной комнаты, ехидно поинтересовалась жена. — Помни, что сказал диетолог: после восьми никакой еды! Ты и так на приёме перебрал с калориями!

— О чём ты, Марыся? — оскорбился профессор. — Ничего я не заказывал! И, кстати, норму я сегодня не превысил!

— Да? А кто стянул с подноса два пирожных? Думаешь, я не заметила?

— Это для Яцека! — буркнул Залевски и, улыбнувшись в усы, незаметно огладил живот.

Из смежной комнаты высунулась белобрысая голова:

— Какие пирожные?

— Марш спать! — шепотом рявкнул отец.

Голова юркнула обратно. Залевски виновато оглянулся.

— Ах, Стефан, Стефан, — покачала головой жена. — И как только тебе не стыдно!

С завтрашнего дня урежу твою норму ещё на десять пунктов. Уяснил?

Осознав безрадостную перспективу предстоящей голодовки, Залевски тяжело вздохнул. В дверь вновь постучали.

— Иду, иду! — раздраженно прошипел профессор.

За дверью оказался высокий молодой человек, словно только что сошедший с полотна великого Экристида. Залевски с нескрываемой завистью оценил его спортивную фигуру и хмуро спросил:

— Чем могу служить?

— Профессор Стефан Залевски? — учтиво осведомился незнакомец. Профессору показалось, что тот едва удержался, чтобы не щёлкнуть каблуками.

— Да, это я.

— Капитан Лакруа, префектура центрального округа, — гость поднёс два пальца к воображаемому козырьку. — Мне приказано срочно доставить вас в Лувр.

— С какой стати? — опешил Залевски. — Вы представляете, который час?

— Простите профессор, но дело весьма срочное! Директор Бизо просил вас приехать как можно быстрее!

— Только не говорите мне, что почитатели этого писаки всё же добрались до

Джоконды, — нервно хохотнул профессор, но, встретив непроницаемо-серьёзный взгляд офицера, тут же осёкся.

— Что-то случилось, Стефан? — выглядывая из-за его спины, озабоченно спросила жена.

— Мадам, — потомок натурщика Экристида, на этот раз не стал сдерживаться и звонко щелкнул каблуками, — я вынужден похитить вашего мужа. Заверяю, что доставлю его обратно в целости и сохранности!

Марыся обворожительно улыбнулась. Её взгляд как бы случайно скользнул по фигуре гостя, и Залевски с плохо скрываемой яростью отметил, как она одобрительно приподняла брови.

— С вами…

— Капитан Лакруа, — подсказал наглец, — Мишель Лакруа.

— Я уверена, Мишель, — проворковала пани Залевски, — что с вами мой муж будет в полной безопасности. Только прошу вас, ни в коем случае не давайте ему есть — он на диете! Обещаете?

— Слово чести, мадам! — улыбнувшись, кивнул француз, тем самым окончательно уверив профессора, что его первое впечатление было ошибочным: с такой неприлично-пропорциональной фигурой этот выскочка мог быть натурщиком только в студии комиксов.

Всю дорогу Залевски напряженно молчал. За окном машины, сияя мириадами огней, проносился ночной Париж, и профессор с тоской подумал, что он снова так и не смог выкроить время, чтобы посетить памятные места, где жили и творили великие мастера. Вместо этого он в сотый раз спорил с коллегами на темы, которые, по большому счёту, кроме их самих никого не интересовали. Вздохнув, профессор твёрдо пообещал себе, что в следующий свой приезд он обязательно обойдёт весь город. Он представил, как бредёт по Мон-Мартру, и его нос щекочут ароматные запахи жареных каштанов и свежевыпеченных круассанов. "Да, эта прогулка должна стать воистину незабываемой!" — решил профессор и плотоядно улыбнулся.

Таким образом, когда машина затормозила у служебного входа в Лувр, профессор

Залевски пребывал в отличнейшем расположении духа, совершенно позабыв о тревогах по поводу столь неожиданного ночного вызова.

— Господин Залевски, как я рад, что вы откликнулись на мою просьбу!

Анри Бизо подбежал к машине и помог профессору выбраться.

— Стоило ли так беспокоиться, господин директор, — прогудел польщенный таким вниманием Залевски. — Где это видано, чтобы директор Лувра оказывал подобные почести скромному учёному.

Бизо попытался что-то ответить, но вдруг схватился за грудь и пошатнулся.

Теперь уже профессору пришлось подхватывать его под локоть:

— Вам плохо?

— Нет-нет, — прохрипел директор, — это ничего, это подождёт! — Он вынул из кармана пузырёк, вытряхнул на ладонь таблетку и положил под язык. — Пойдёмте скорее! Вы не представляете! Это какой-то ужас! — Он схватил тучного профессора за руку и с лёгкостью потащил внутрь здания.

По дороге Залевски с удивлением заметил, что в залах непривычно пусто.

Разумеется, ночью посетителей не бывает, но это совсем не означает, что ночная жизнь знаменитого музея замирает. Уборщики, охрана, техники и прочие работники продолжают трудиться даже в ночное время, чтобы к утру гости могли в полной мере насладиться шедеврами мирового искусства.

— Я приказал всем покинуть залы, — оглядываясь через плечо, пояснил Бизо, предвосхищая вопрос профессора. — Кроме меня и ещё нескольких доверенных лиц о происшедшем пока никто не знает.

— Да что же, в конце концов, произошло?!

Директор музея резко остановился.

— Смотрите сами… — он обреченно махнул рукой и снова полез в карман за лекарством.

Залевски повернулся и в ту же секунду из его необъятной груди вырвался возмущенный рёв:

— Вы что тут, с ума все посходили?! Кто додумался поместить Экристида в зал фламандской живописи? Это неслыханно!

— Вы уверены, что это "Золотая долина"? — растирая грудь, тихо спросил Бизо.

— Я имею в виду, вы уверены, что это подлинник?

Крупнейший знаток творчества Экристида надменно вскинул подбородок:

— Месье Бизо, раньше я не замечал за вами склонности к дурацким шуткам, — сухо произнёс он. — Простите за подобный тон, но, принимая во внимание время суток, а также…

— Вы помните, какая картина висела на этом месте? — не дослушав его, спросил директор.

— Разумеется, — огрызнулся профессор, — "Пантеон мёртвых" кисти Тетриоли!

— Да, — грустно кивнул головой Бизо. — Единственная схожесть этих полотен состояла в том, что их размеры были практически идентичны. Две самые крупные картины в нашем музее.

— Были?! — вздрогнул Залевски.

— Да, были! — взвился директор. — А как прикажете изъясняться, когда в одно мгновение исчезает Тетриоли и появляется два совершенно одинаковых Экристида? И не смотрите на меня так! Я не сумасшедший! Пойдите в зал Экристида и убедитесь сами!

Залевски возмущенно фыркнул, но всё же решил сходить, так как с самого начала этого безумного фарса, его мучил вопрос: кого же повесили на место "Золотой долины"?

Спустя пять минут он примчался обратно. Его лицо было пунцовым, а в глазах, как и у директора, плескался ужас. Он подбежал к картине, столь неуместно смотревшейся в непривычном фламандском окружении, и стал внимательно её изучать.

Через некоторое время он воскликнул:

— Но этого не может быть!

— Значит, я был прав, — устало произнёс Бизо. — Теперь в Лувре две "Золотых долины" и обе настоящие… Вы не могли ошибиться, профессор? — с надеждой спросил он.

Залевски рассеянно потёр виски:

— Можно, конечно, провести научно-техническую экспертизу, проверить холст, грунт, краски, но…

— Можете не продолжать, коллега! Я ничуть не сомневаюсь в вашей компетенции.

— Директор музея махнул рукой и схватился за голову. — Господи, за что? И как?

Вы представляете, даже камеры наблюдения ничего не успели зафиксировать! На одном кадре Тетриоли, а уже на следующем — Экристид. Это какое-то безумие!

— Тем не менее, необходимо срочно снять эти… — Залевски на мгновение споткнулся на слове, — …полотна с экспозиции.