- Наступило время править - ужасающе сказал он и нырнул в Мандови, пропитанной кровью, словно бумага.
И это были последние слова, которые, в конечном счёт, я услышал от своего закадычного друга.
Я проснулся в холодном поту. За окном, все ещё, сочинял свои мелодии муссонный ветер, а солнце ему подпевало. Мягкая атмосфера помогала расслабиться. Я повторял себе под нос, что это всего лишь сон, обманывая самого себя.
На тумбе стоял кентуккийский виски, который подарил мне Четана, в честь первых денег кампании. На самом деле он был ярым фанатиком дорогого алкоголя и хороших сигар и разбирался в этом не хуже профессиональных кавистов и витолье. Поэтому я знал, что в этой комнате я самый младший. Сделав пару глотков, я спустился в ресторан. Я был очень голоден и виски, который омывал стенки моего желудка, напоминал мне об этом.
Я сел за самый дальний столик и сделал заказ. Пока готовились блюда, мне подали аперитив. В зале играла музыка, которую нотами выплёвывал виктрола, и оставляла внутри лёгкий шлейф из красок. Но буквально через пару минут надо мной воцарился статус-кво.
На моё удивление Алиса не змеилась меж столиков, как прежде. Видимо, пока я спал, она отправилась домой наверстывать силы, потраченные бесонной ночью. Я не стал названивать своей подруге, боясь потревожить её в случае отдыха, но все же решил опросить её коллег по работе.
- Весь коллектив ресторана "Леон" желает Вам приятного аппетита - запела молодая, милая девушка, подавая Дал и Али Гоби.
Сегодня я решил ограничиться только индийской кухней, поэтому и заказал исконно индийские блюда.
- Индира - сказал я, взглянувши на её бейджик - не могли бы Вы позвать метрдотеля?
- К сожалению, метрдотель - Алиса уехала по делам, и вернётся только ближе к вечеру.
- Благодарю Вас!
Настенные часы, что висели у самых дверей, лениво показывали на без пятнадцати три. Я приступил к обогащению своих физических потребностей. Мне некуда было торопиться, поэтому обедал я по всем правилам этикета. Но не прошло и часа, как меня сквозняком выдуло в сумбурный людской поток, где толпа просто задыхалась от собственного серого дыма своих понурых мин.
Меня всегда удивляло, как умело люди скрывают лицо под личиной безразличия, в то время, как внутри у них кружит ураган любви ко всему живому в этой Вселенной. Но сейчас меня удивили сами прохожие, ведь за все своё время пребывание в Индии, я впервые увидел темную плотскую тучу. И эта туча рассеялась так же неожиданно, как и образовалась, оставив лишь ряд вопросов.
Я сел в свободное такси, которое стояло у тротуара, заехав одним колесом на парапет, и, казалось, уже целую вечность ждало своих клиентов. Всю дорогу на беглом английском водитель делился своим жизненным опытом. Судя по тому, как он вещал, жизнь этого человека была по - истине насыщена. Но больше всего меня тронуло то, как мужчина искренне, так, как умеет сердце настоящего Человека, и с необычайной лёгкостью декламировал о своих детях.
- Знаете, а я бы сейчас не улыбался Вам в зеркало заднего вида, если бы не мои детишки - признался водитель - мои цветочные бутоны, которые задают красок моему жизненному стеблю, в которых хранится нектар - изюминка, которая питает меня и не даёт душе обезвожиться. Они - мой дар, мое небо, они - моё все...
Таксист начал сбавлять ход и, остановившись, заплакал.
- Сэр, с Вами все в порядке? - мягко спросил я.
- Извините, все нормально. Просто у меня из родных только мои детишки, которых мне сейчас так не хватает. Я должен быть каждую секунду с ними рядом, но острая нехватка денег лишает этого удовольствия...
Мое сердце свернулось калачиком, я чувствовал боль этого человека, угодившего в капкан судьбы ещё с самого рождения и самое малое, что я мог сделать - это протянуть руку помощи. И эта рука протянулась в пятнадцать тысяч рупий. Таксист отказался от помощи, но после повторных попыток взяла моя. Я понимал, что для меня это небольшие деньги, но все было не так. На тот момент для меня - второго дона одной из самых больших мафиозных группировок Индии - это был просто бесценок, и я об этом даже не подозревал.
Водитель никак не мог остановить поток благодарности языкового брандспойта, словно пожарный, тушащий воду. По дороге, я попросил его заехать в цветочный магазин. Через десять минут я уже выбирал букет в "Саду Семирамиды" для своей единственной, которая меня и выдворила из ресторана одним звонком на сотовый. Букет я составил из прекрасных гортензий, которые весь мир считал символом любви и счастья. После чего таксист с особым комфортом доставил меня в конечный пункт - пляж Мирамар. Теперь это место стало для меня одним из самых любимых на планете.
Алиса сидела на песке, прижав колени к груди, и, казалось, тонула в этих "дюнах". Она была, как всегда безупречно красива. Я бы все отдал ради того, чтобы запечатлеть её в тот момент на холсте маслом.
Я тихонько подкрался к ней и крепко обнял, протягивая цветы. Алиса засияла яркой звездой, затмевая свет солнца. Её улыбка благоухала в унисон с гортензиями. И это счастье осадком осела у меня внутри. Одурь нежных чувст погружала глубоко на дно любовного озера и я долго не мог выйти из этого коматоза, пока не понял, что мы прорезаем волны небесного океана. Мир оказался под нами. Вулканический взрыв эмоций. Прыжок нашей веры с пятикилометровой высоты стал уже по-настоящему моей точкой невозврата в призму прошлого. Я больше не знал монотонной, безмерно потогонной жизни, отдавая всего себя в лапы природной стихии, которая разрывала меня от наслаждения. Именно с этого момента стрелки моего сатори дали ход и наступила моя эра. Пришло время принять от судьбы "Экскалибур" и заступить на трон своего "королевства"[Подразумевается: осознать победу и стать властителем и автором своей жизни].
Глава 11.
Откуда - то из самых глубин моего подсознания доносился воглый крик домашнего телефона, сменяющийся расплывчатым женским голосом, который нервным импульсом разгонял утренний туман в голове.
- Алиса Майер у телефона, чем могу быть полезна в столь ранний час? - её четкая и нежная "р" горячим воздухом разлеталась по комнате - окей, через десять минут буду.
Она положила трубку и пируэтами балерины растворилась в тёплой атмосфере приглушенного света передней.
Когда я полностью овладел собой, Алисы уже не было дома. Она оставила на тумбочке записку: "Марти, я отправилась в командировку в Мумбаи, через два дня вернусь, завтрак стынет на кухне, ключи от дома и автомобиля на столике в гостинной, люблю". Её филигранный почерк плавно перешёл в печать, оставленную в подарок её сладкими губами.
Алиса являлась той ненасытной индийской гетерой, которая сумела доказать всему миру, что человек сам может выцарапать свою сюдьбу на скрижалях, при этом не имея в руке писало. Мириады рытвин встречались на её пути, но ни одна не выбила её из колеи. Перепрыгивая волной через бетонные молы своих болей, она только становилась сильней. В этой милой, хрупкой девушке спрятан стальной стержень. И, невзирая на свои хорошие результаты, она не перестаёт ставить перед собой новые цели и снова и снова достигать их.
Я бросил взгляд на часы, стрелки которых показывали девять двадцать утра. В комнате гуляла тишина и топила меня в солёном море безделия, но я, все же, сумел одолеть одиозные силы лени и, нахотя, вылез из под мягкого одеяла, выливаясь всем телом на первый этаж, откуда веяло свежим омлетом.
Дом Алисы представлял собой двухэтажный коттедж, выполненный в тюдоровском стиле семейной парой архитекторов - друзьями моей девушки. Его стены всецело были облеплены картинами Айвазовского, Рембрандта, немало места занимало и родословное древо ( у Алисы не осталось не одной фотографии родных, лишь смутные черты мамы и папы и их рассказы о своих предках, поэтому все лица, выбитые барильефом рукой мастера, были ненастоящи). Напротив входной двери располагался камин из красного обожжённого кирпича, который всегда встречал своего хозяина теплом и уютом, что раздувало по гостиной пастаральную атмосферу. Вне жилого помещения, на зелёной лужайке, разлегся просторный патио для вечерних посиделок и пикника.
