Чем глубже в тыл противника залетают самолеты-разведчики, тем меньше дыма над землей, лучше видимость.
- Двадцать первый, слева железная дорога, - услышал Юрий в наушниках шлемофона.
Повернув голову, Зыков увидел поблескивающие на солнце ниточки рельсов. Сержант поругал себя, что не первый заметил стальной путь, рассеял внимание. Кое-где виднелись группы людей. Похоже немцы привлекли для ремонта железной дороги жителей оккупированной территории.
Всполошились зенитки. Впереди от разрывов снарядов появились дымки, словно невидимый пасечник прошел с дымарем и окурил небо.
Километрах в трех от железнодорожной насыпи тянулся островок редкого леса, похожий с высоты на огромную запятую. Среди почти однотонной зелени Юрий различил несколько пятен другого оттенка - желтовато-коричневого, словно в лесок раньше времени пожаловала осень.
- В лесу что-то замаскировано, - сообщил по радио ведущему Зыков.
- Молодец, Двадцать первый. Я тоже вижу. Ветки-то успели завянуть. Пролетим над лесом, сфотографируем.
Чем дальше "илы" уходили от линии фронта, тем больше попадалось на дорогах вражеских пехотных колонн, автомашин, бронетранспортеров - все двигалось к Волге, к Сталинграду.
Зыков то и дело включал фотоаппараты. Приближалась и давно поджидаемая минута, когда можно будет пустить в ход реактивные снаряды. Брошен беглый взгляд на приборы. Профессиональное, почти подсознательное зрение летчика успело выработаться еще в авиашколе. Оно позволяло при мгновенном осмотре добиваться зоркого наблюдения и корректировки приборов винтомоторной группы и всего комплекса навигационных приборов. Летчики, познавшие тонкости своего искусства, внушали Зыкову: будешь вглядываться в каждый прибор - проглядишь небо, прозеваешь врага. Сержант зорко следил за землей и небом, видел, как при появлении грозных "илов", словно песчинки вихрем, сдувало с дороги вражеских солдат.
Ему хорошо было видно, как кто-то падал в придорожные канавы и рвы, кто-то прыгал на подножку машины, сворачивающую с дороги в поле, кто-то строчил вверх из автоматов и ручных пулеметов. Из укрытия ударили скорострельные зенитные пушки.
- Двадцать первый, за работу!
- Вас понял.
Увеличив расстояние между штурмовиками, ведущий свел свою машину в пологое пике. Земля словно бы летела навстречу. Скопировав угол снижения, Зыков направил свой штурмовик вниз. Пальцами он прикоснулся к одной из гашеток. Через несколько секунд - атака.
Самолет Филиппова стремительно проносился над головной колонной бронетранспортеров. Выпущенные реактивные снаряды легли в цель. Один снаряд, должно быть, угодил в машину с боеприпасами: над ней взметнулся огромный столб огня. В черном дыму потонули обломки машины. Объятый пламенем ее борт оторвало и бросило на бензозаправщик. Прошло несколько мгновений, и на его месте поднялся огненно-черный султан взрыва.
На дороге образовался затор автомашин и тягачей. Многие из них были объяты пламенем. При выходе из атаки Юрий оглянулся назад и с ликованием в душе увидел густые шапки разрывов в самом центре скопления вражеской техники. Первая атака, и такой отличный результат! Ладони Юрия цепко впились в ручку управления. Он даже почувствовал, как в пальцах отозвалась боль. Разгоряченный боем, он поневоле поднес к лицу занемевшую правую руку, озорно, как делал не раз перед тем, как начать колоть дрова, поплевал на ладонь и стал энергично разворачивать штурмовик для нового захода.
Теперь крупнокалиберные пулеметы и зенитные орудия повели более интенсивный и прицельный огонь. Летчикам приходилось вести самолеты "змейкой".
Ошеломленный внезапностью удара, враг не понимал, откуда вынырнули самолеты русских. Зенитчики пролили сто потов, наводя скорострельные пушки на самолеты, буквально поливая бронированные "илы" густым потоком огня. Но снаряды, казалось, проносились мимо. Или, может быть, само небо помогает русским?
Предупредив ведущего, Зыков энергично отжал от себя ручку управления, направив машину к земле. Зенитчикам наверняка показалось, что наконец-то они подбили самолет и он, западая на левое крыло, пошел в свой последний путь.
Выведя машину из пике, сержант вновь понесся к колонне фашистов. Упруго спружинила под пальцами гашетка управления пулеметами и пушками: смертоносный ливень пуль и снарядов безжалостно сек разбегающуюся в страхе колонку фашистов. Юрия вновь охватил горячий азарт атаки. С поразительной ясностью и отчетливостью виделись земля и небо. Послушно и четко работали руки, и под мерный гул мотора думалось не о себе, не о своей жизни, - о неминуемой смерти ненавистных врагов, тех, что пришли осквернять и топтать родную землю.
- Молодец, Юра! - раздался голос ведущего. - Немного причесали колонну. Уходим в направлении хутора Бородкина.
Старший лейтенант Филиппов знал, что скоро сюда прилетят вызванные по рации немецкие истребители. Он зорко вглядывался в даль небес. Внизу простиралась ковыльная степь, изрезанная оврагами, тянулись поля, попадались опустелые фермы, оазисами возникли перелески - над всем нависала легкая бирюзовая дымка, просвеченная лучами нежаркого солнца. Ведущий не первый раз подумал о том, какой славный парень пришел в его звено. Зыкову всего девятнадцать. Совсем недавно он прошел боевое крещение, но уже дерзок в воздухе. Сегодня он тоже хорошо вел бой. Такой хватке мог позавидовать опытный, побывавший в пекле войны летчик.
После атаки штурмовики вышли к железной дороге и под "салюты" вражеских зениток полетели вдоль нее.
Показались пристанционные постройки, водокачка, серые пакгаузы, приземистые желто-коричневые здания. Справа от путей будки стрелочников, полосатые шлагбаумы, десятка полтора цистерн.
Навстречу им, от станции, паровоз тащил на подъем порожняк. Юрий предположил, что машинист спешит за грузом, тем самым, что неумело замаскирован под пожухлыми ветками.
Пришло время возвращаться на свой аэродром. Легли курсом на Сталинград. Василий Филиппов был в отличном расположении духа: застать врасплох и помолотить колонны фашистов, сфотографировать важные объекты, безнаказанно пройти под огнем зенитной артиллерии - это ли не везение. Но ведущий удерживался от преждевременной радости - всякое может случиться...
Чем ближе подлетали к линии фронта, тем хуже и хуже становилась видимость.
Следуя за командиром и мельком поглядывая на карту, Зыков представил, как по широкому фронту расползлась теперь фашистская саранча, готовя массированный прыжок через Волгу. Вот заштрихованные на карте квадратики, прямоугольнички кварталы Сталинграда, вот близко лежащие друг от друга волжские острова Зайцевский и Спорный. И теперь, когда задание было выполнено и опасность, казалось, осталась позади, Зыков, следя за режимом полета и выдерживая свое место в строю, с мягкой улыбкой подумал: "Вот и все - дома!".
Но неожиданно с солнечной стороны появились истребители Ме-109. Летчики почти одновременно заметили их приближение.
- Юра, сомкни строй!
Зыков вплотную подошел к Филиппову, и вот теперь рядом с командиром он летел навстречу врагу. Наблюдая за истребителями, Зыков не забывал посматривать и на землю. Оттуда открыли сильный огонь зенитные орудия. Строй "мессеров" рассыпался. Каждый старался выбрать удачный ракурс атаки. Вот один из них устремился на него. Трасса прошла неподалеку от кабины. Зыков, прикрывающий Филиппова, ответил огнем пушек и пулеметов, вынудив Ме-109 прекратить атаку.
Другие "мессеры" пронеслись так близко от "ила", что Юрий мог рассмотреть даже заклепки.
И вот радостный миг: Зыков увидел, как со стороны солнца спешат на помощь четыре наших истребителя. "Мессеры" сразу же покинули район боя.
Но машина Зыкова получила повреждение. Летчики с истребителей видели, как то и дело накренялся на правое крыло подбитый Ил-2. Филиппов и летчики-истребители понимали, каких усилий стоило сержанту Зыкову выровнять самолет.
- Держись, Юра! - подбадривал своего юного друга старший лейтенант Филиппов.
