* * *

Остановив лифт и разобрав небольшой завал из камней, мы выбрались в кратер, оставшийся после взрыва жар-бомбы у авиабазы. Мы были истощены, иссушены, застрелены, отравлены и искалечены. Небольшая передышка — это всё, что нам было нужно. Добравшись до командного центра, мы попадали в казарме. Я убедилась, что Бу получила свой тортик и погладила её гриву, её трясло почти час, с тех пор, как мы выбрались на свободу. Похоже, это было естественной реакцией для любого пони, прошедшего через туннели. Затем я сгрызла с полдесятка самоцветов, прислушиваясь к тому, как шевелятся мои внутренности под действием магии. После всего пережитого, я чувствовала, что могу отлёживаться неделю.

Хорошо, если у меня будет хотя бы несколько часов. Я была вплавлена в собственную броню, и отбивалась от роботов, и только что освободила дух хаоса, который отнёсся ко мне лишь немного дружелюбно… но чертовски хорошо целовался. Мне нужно было доставить органы в Медицинский Центр Флаттершай, в надежде спасти жизнь Скотч. А потом мне нужно было хорошенько побеседовать со своей галлюцинацией. И с Психошай тоже нужно было что-то решать… хотя сейчас она оставалась тихой и замкнутой, даже больше, чем угрюмый П-21. Но прежде всего, у меня было намного более срочное дело.

— Мне нужно найти зеркало, — простонала я, поднимаясь на копыта. П-21, Психошай и Рампейдж, все посмотрели на меня с тревогой. Первый нахмурился с беспокойством, вторая ухмыльнулась, а третья смотрела с жалостью.

— О да, я должна это увидеть, — усмехнулась Психошай, поднимаясь на копыта.

— А ну, сядь, — резко бросил ей П-21, затем взглянул на меня. — Возможно, тебе лучше подождать.

— Подождать? — я знала, что там всё плохо, но не перегибает ли он палку? Я выдавила нервную улыбку, эта шутка несколько затянулась! — Да брось ты, я хочу увидеть, насколько это плохо.

Но Рампейдж тоже покачала головой.

— Поверь мне. Регенерируй. Позволь Глори попытаться помочь. Потом смотри в зеркало — я переводила взгляд с одного друга к другому, в надежде заметить какой-нибудь намёк на то, что они шутят, но единственной, кто находил в этом какое-то развлечение, была жёлтая пегаска.

— Насколько… насколько плохо…? — пробормотала я, снова касаясь лица копытом. — Насколько всё плохо?

Психошай гоготнула:

— У тебя полрожи снесло.

«Снесло? В каком смысле… снесло?»

Рампейдж зарычала и прыгнула к ней.

— Тогда мы можем дать ей половину твоей. Хотя нет, погоди! Она же не хочет выглядеть как полужопица!

Но я вскочила и поспешила в раздевалку, двигаясь обратно к туалетам, Рампейдж закричала мне в след. Увидев грязные зеркала, я смочила копыто в радиоактивной воде и медленно стёрла грязь. То, что смотрело на меня сквозь коричневые разводы, не могло быть мной. Это был… кто-то другой. Что-то другое.

Назовите это тщеславием, но мне всегда нравилось воображать, что я смотрюсь… неплохо. Может не так мило, как Глори, но приятно для глаз.

То, что я видела сейчас… не было приятно для глаз. Это была не просто рана… часть моего лица пропала. Исчезла. А то, что осталось, было… неправильным. Это у меня металл под кожей? Как пчелиные соты из стали, вшитые в мою плоть? Там были провода. Металлические контакты в мясе… о, святая Селестия… Мне хотелось, чтобы моё сердце зашлось и пульс зашкаливал, чтобы хоть как-то доказывать, что я больше пони, чем машина. Профессор ни о чём таком не упоминала! И Глори ни словом не обмолвилась!

…кожа с механического рта была содрана, вынуждая повреждённую челюсть распахиваться неестественно широко. Составное металлическое дыхательное горло испускало отвратительный шум, хлопая болтающимся на нём куском кожи. Осколки черепа прилипли к бронированной сфере, которая всё ещё страшным образом крепилась к металлическому позвоночнику…

Я не могла помочь себе, я закрыла глаза и мои органические части начало трясти.

— Глори сможет это исправить. Глори сможет это исправить. Я восстановлюсь. Я смогу. — Мне хотелось бы, чтобы мои слова меньше походили на молитву. Правда, я готова была принести в жертву свою плоть, и кровь, и все свои дыхательно-пихательные отверстия, чтобы правильнее поступать в прошлом. Разве это лицо?

Просто… я. Я ничего не могла с собой поделать, я чувствовала, как слёзы текут по моим покорёжнным чертам лица. По крайней мере, половина лица у меня всё ещё есть… оплавленная и обожжённая…

Тут я почувствовала толчок и взглянула на Бу, смотрящую на меня своими большими светлыми глазами. Я всхлипнула. Она снова ткнулась в меня своей головой. И ещё раз.

— У меня сейчас нет для тебя тортика, Бу. — она мгновение смотрела на меня, затем снова ткнулась. Я нахмурилась. — Перестань, Бу… у меня нет… я не могу… — Пумц. Она заглянула мне в глаза, так грустно и серьёзно. А потом уголки её рта чуть приподнялись.

Ей было всё равно, как я выгляжу. У меня вырвалось короткое рыдание… но в то же время я усмехнулась.

— Ты умнее, чем смотришься, Бу. — сказала я, и она снова в меня ткнулась. Я обнимала её копытами, почёсывая за ушком. Она волновалась только о важных вещах.

— Блекджек? — тихо позвала Рампейдж, зайдя за мной.

— Психошай ни чуть не преувеличивала, да? — пробормотала я, опуская голову.

— Я ей рожу паяльной лампой прижгу, — зарычала полосатая кобылка.

— Нет… — ответила я, качая головой. — Я буду в порядке. Я могу носить маску, или что-то такое. Буду как крутой Потрошитель, да?

Она мягко усмехнулась. — Да уж. Самый крутой…

Перед тем как уйти, я направилась к шкафчикам Мародёров. Я попыталась подобрать несколько паролей для каждого из них: опираясь на каждую личность, которую мы встретили в Рампейдж, я попробовала Мэрипони и Твайлайт для шкафчика Биг Мака, и повозилась со шкафчиком Псалм. Я ввела «Рарити» для шкафчика Вэнити и ничего не произошло. Тогда я фыркнула… и припомнила его последний шар памяти. Я закрыла глаза… что в итоге занимало мысли благородного пони больше всего?

Я набрала «Сожаление».

Дверь шкафчика с шипением открылась. Я не увидела никаких постеров или фотографий. Там были только какие-то бумаги, два шара памяти и странный металлический обруч с большим чёрным опалом в передней части. Ещё там нашлась пара револьверов с рукоятками, инкрустированными перламутром. Бдительность всегда будет для меня предпочтительнее, но должна признать, что было что-то притягательное в длинноствольном оружии. Это оружие было рассчитано под патрон даже большего калибра, чем у Бдительности и я была рада, что под револьверами обнаружились ещё три ящика с боеприпасами.

«Долг» было написано на одном, элегантными струящимися буквами. На втором было начертано «Жертва».

Я упаковала содержимое шкафчика и закрыла дверь с тихим щелчком.

* * *

Знак над входом гласил «Аварийный». Я, конечно, осматривалась, когда мы впятером похромали внутрь. Стойки турелей над входом были повреждены и рядом виднелись свежие дырки от пуль и пятна копоти, но было похоже, что по сравнению со Впадиной Бримстоуна, клиника Флаттершай легко отделалась. Как только мы прошли через дверь, синие отметки в поле моего зрения зашевелились и полдюжины жеребцов и кобыл направили на меня разнообразное оружие, когда я встала в дверном проёме.

— Проваливайте. Мы закрыты — предупредил угольно-чёрный единорог.

— Возможно, тебе стоит передумать, — твёрдо сказал П-21, сдвигая свою широкополую шляпу. — У нас был весьма долгий день.

— Убирайтесь отсюда! — повторил лидер, глядя на меня с отвращением. Я уселась. Я собираюсь силой пробиваться внутрь? Убить их за их враждебность? Я вздохнула и поднялась, чтобы повернуть назад, П-21 мог попозже прокрасться туда, или Психошай постучится в окно наверху, или ещё что-нибудь. Я просто хотела попасть внутрь и отдохнуть, и вернуть себе лицо тоже.

— Мерзкие онанюги! Если вы, зассыхи, вытащите свои головы из собственных задниц, вы увидите, что она не представляет для вас угрозы! — механическим голосом прорычала кобыла и я посмотрела на пони в силовой броне, рысящую к нам. Яблоки на её крупе смотрелись незнакомо, но её автоматические дробовики не оставляли сомнения. Пушки я не забываю.