— Ты всё время говоришь об этих Контрактах. Можешь рассказать мне об этом? — спросила я, непонимающе улыбнувшись.

Гуль-грифон пожал плечами.

— Пони этого не понять. Наш Контракт — это отражение нас самих, что мы будем и чего не станем делать. Именно указания того, что будет, а что не будет делать грифон, и последующее исполнение этого, является оправданием нашего существования. Я не убью ребёнка и не солгу. Ни приказ, ни подкуп, ни угрозы не заставят меня поступить так. Иначе мой Контракт будет нарушен. Когда-то целые грифоньи базары связывались общими Контрактами, определяющими их жизнь. Была даже грифина, пытавшаяся убедить всё королевство грифонов добавить подпункт в наши Контракты, ставящий интересы грифонов на первое место… но, к несчастью, Гильде это не удалось и никто не знает, что с ней стало.

— Так как же Ахвицотль получил твой Контракт? — спросила я, чем заработала сердитый взгляд в ответ. — Если можно спросить…

— Командиры не просят. Они приказывают подчинённым сказать им то, что они хотят знать — это звучало так, будто грифоны по странностям вида оказывались даже похлеще зебр. — Я заключил пожизненный Контракт с держателем, главой семьи мусорщиков, которые спрятали мой выводок во время войны с Анклавом. Отец семейства был почтенным земным пони, но когда он умер, мой контракт перешёл его сыну. Он отослал мою семью и использовал меня в качестве оружия, заставляя убивать любого, кто нападал на него из-за его безрассудных и отвратительных выходок. Я был бы счастлив убить его, или позволить это сделать нападавшим… если бы это не нарушило мой Контракт.

— Далеко на юге он нашёл пустое стойло и решил его обчистить, но дурак не обратил внимания на признаки радиации. Когда он потерял сознание, я вынес его из стойла, но облучение уже было критическим и мы оба стали гулями. В Митлокере он продал мой Контракт бармену, чтобы оплатить свой счёт. С тех пор и по сей день я служу Шифти.

Я навострила уши.

— Шифти? Мне казалось, ты работаешь на Ахвицотля.

Каррион пожал плечами.

— Это он и есть. Ему кажется, что «Ахвицотль» звучит более впечатляюще.

— У него были какие-нибудь дела с зебрами? — требовательно спросила я.

— Я защищаю держателя моего Контракта. В том числе и его секреты, — ответил он с угрюмой покорностью.

Я хотела потребовать, чтобы он сказал мне правду, но поняла, что это бесполезно. Он умер от радиационного заражения, спасая жизнь пони, которого ненавидел, лишь бы не нарушить свой Контракт. Тут я моргнула от пришедшей ко мне идеи. Если это сработает…

— Скажи мне, что он не вёл дела с зебрами — грифон моргнул и резко нахмурился. Затем свёл брови, будто обдумывая мой запрос. Я надеялась, что «Убить меня, чтобы защитить его секреты» не входило в Контракт. Затем Каррион взглянул прямо на меня и просто улыбнулся.

Да! Наверное, опухоли в мозгу сделали меня умнее.

— Иди, помоги остальным, — сказала я и так быстро, как только могла, заковыляла по коридору, куда ушла Ксанти.

Тулип погибла за пределами Мортурария, её череп был размозжён одним сокрушительным ударом. Оставшиеся получали сведения от гуля, оказавшегося владельцем этого бара. И Ксанти зала о Митлокере. Могла ли она просто слышать о его местонахождении, или она бывала там раньше? Мысль о том, что Оставшиеся способны внедрять солдат в Митлокер и убивать пони вроде Вельвет и Вайндклопа…

Я нашла зебру, наполовину зарывшуюся в корпус одного из часовых. Буркнув что-то по-зебрински она вытянула голову наружу, держа во рту устройство, но тут же выронила его, распахнув глаза, когда я, поднявшись на задние ноги, преодолела разделявшие нас последние несколько шагов и схватила её за воротник брони, дёрнув её вверх так, что она едва доставала до пола кончиками задних копыт.

— Дева! — пропищала Ксанти, её костюм замерцал и она исчезла. Я ухватилась покрепче, держа глаза на мерцании где, как я знала, была её голова.

— Ксанти, — Я удерживала голос тихим, даже одаривая ее самым пронзительным взглядом, на какой была способна. — Ты не сказала мне всего, что должна была. Так скажи сейчас: есть ли в Митлокере Оставшиеся?

Она вскрикнула, невидимые копыта били меня по груди.

— Говори правду!

Она появилась во вспышке, от широко раскрытых глаз бежали дорожки слез.

— Правда в том, что ты прокляла меня! — Запричитала она под моим взглядом. — Ты собираешься уничтожить мой народ! Ты Звездная Дева! Найтмер Мун! Чемпион глубочайшей тьмы! И если я не буду противостоять тебе… мой дом и племя обречены!

Я медленно ослабила хватку и села, закрыв лицо рукой. Только не это дерьмо снова…

— Ксанти… Я не Найтмер Мун. Я… видела… настоящую Найтмер Мун в воспоминании. Это не я.

Не поднимая глаз, зебра потерла шею.

— Как ты можешь это знать? — Затем она впервые на моей памяти посмотрела на меня с жесткостью. — Дева, рожденная душевными муками и горем, и я знаю, ты страдаешь. Она казнит всех, кто стоит у нее на пути. Я видела, что ты сделала на Желтой Реке. Она сеет разрушение во всем мире. Этот монстр, которого ты убила, был непобедим, и все же ты уничтожила его.

Я упала.

— Ксанти, мне повезло. — Что-то во мне сжалось, она задела меня за живое. — Вот что это. И чем оно всегда было.

— Повезло? Повезло, что ты умерла, но затем вернулась к жизни? Повезло, что ты преодолеваешь все напасти? — Издевалась зебра. — Повезло, что ты наткнулась на секреты прошлых веков?

— Это просто тупая гребаная удача! — Закричала я на нее, и она свернулась в клубок. Но я не могла остановиться. Я была как канистра с взрывоопасным топливом, которую прорвало. — Повезло, что я выбралась из Девяносто Девятого! Повезло, что я выжила! Повезло, что я нашла друзей, которые помогли мне! У меня нет какой бы то ни было темной магической силы! Черт возьми, мне охрененно повезло, что я могу вызвать пучок света! И просто потому, что я выжила, не думай, что это было легко. Не думай, что я не платила за свое выживание в то время, как другие умирали. Но на этом все и заканчивается. Я не Найтмер Мун! Я не Звездная Дева! Я не особенная и я не собираюсь выслушивать это и дальше! — Орала я на нее сверху вниз.

— Ты уверена в этом? — спросила Психошай сзади меня, я обернулась и увидела всех остальных, смотрящих на меня в шоке. — Потому что я видела, что ты сделала в Гиппократе, и Рампейдж пыталась убедить меня, что на самом деле ты ёбаный образец для подражания, а не самая пугающая чертова кобыла, что я когда-либо могла себе представить.

— Не нужно мне этого… — начала я, но она вылетела вперед и уткнулась своим лицом в мое.

— Тебе не надуть меня, Блекджек! — отрезала она, ее глаза сузились. — Потому что ты страшная. Среди нас нет ни одного, кто в той или иной мере не боялся бы тебя. Ты гребаная киборг-мутант-кобыла-смерти, которая, скорее всего, могла бы убить каждого из нас, если бы захотела. Ты разговариваешь с дерьмом, которого не существует, знаешь вещи, которых ни один гребаный пони не должен был узнать, и ты продолжаешь идти дальше. Какого хрена она не должна думать о тебе, как о Найтмер Мун? Какого хрена никто не должен?

— Потому что я пытаюсь поступать правильно! — возразила я, отстраняясь от ее лица. — Я пытаюсь сделать мир лучше.

— Рада это слышать. Но это не делает тебя хоть в какой-то мере менее страшной. Потому что всё, что тебе потребуется — это передумать, и все мы — трупы! Может, ты думаешь, что мир будет лучше без Психошай. Каковы мои шансы остановить тебя, если ты действительно захочешь меня убить? Она думает, что ты дьявол. Я бы сказала, что ты в двух шагах от этого. И любой, кто видел, как ты сражаешься, согласится со мной. — Она смотрела мне прямо в глаза, настолько напряженная, что, казалось, была готова лопнуть. Конечно, в её глазах был гнев.

Но был в них также и страх…

Я посмотрела ей за спину, на моих товарищей, на беспокойство, настороженность и тревогу в их глазах. Я чувствовала ужесточающуюся боль внутри себя. Казалось, я забыла, как дышать. Я, возможно, не знала свою добродетель, но я была хорошей пони. Я старалась! Старалась, черт возьми.