Не давая себе углубиться в круговорот сантиментов, она встала и быстрым шагом направилась к выходу. Возникший на пути официант, после легкого взмаха ее руки, присоединился к созданной ею коллекции восковых фигур.

Выйдя в заранее открытую швейцаром дверь, она посмотрела на переминающегося с ноги на ногу старика. Затем вдруг развернулась и пошла обратно.

Безошибочно определив, у кого из посетителей больше всего наличных, Ника взглядом подозвала его к себе. Следуя за ней, он вышел на улицу и, выполняя ее безмолвный приказ, достал из портмоне пачку долларов и гривен и отдал обалдевшему от счастья швейцару.

— Пойди, купи себе «Проктозан», — сказала она и, не задерживаясь в их компании, пошла вниз по улице.

Двое загипнотизированных, один — Никой, другой — кучей денег в своих руках, тоже поспешили расстаться. Первый вернулся в ресторан, а швейцар рванул подальше от него, но явно не в аптеку.

Солнце скрылось за горизонтом, и надвигающаяся на город ночь обещала стать последней для трех человек, совершивших роковое для себя преступление. Терзая тело слабой и беззащитной, по их мнению, девушки, они и на мгновение не задумались о том, что им жестоким образом придется заплатить за полученное удовольствие.

Нику переполняла ярость. Жажда мести вытесняла остатки хоть какой-нибудь жалости из ее сердца. Словно акула, чувствующая кровь за километры, она стремительно приближалась к ничего неподозревающим жертвам.

Войдя в ночной клуб, в котором эти ничтожества были частыми посетителями, Ника сразу заметила одного из них. Он стоял у барной стойки, что-то объясняя молоденькой официантке.

Не понадобилось много времени, чтобы обнаружить и двух его друзей, сидящих за большим столом, окруженным мягкими диванами.

Борясь с желанием подойти к ним, и под шквал самых грубых оскорблений просто лишить их жизней, Ника заняла место за столиком в другом конце зала.

Она смотрела, как спокойно они пьют свое пиво и ведут себя абсолютно непринужденно, будто этот день ничем не отличался от всех остальных. Гнев переполнял ее разум, и мысль о том, что ни один из них не заслуживает легкой смерти, окончательно укоренилась в ее сознании.

"Нет, вы так легко не отделаетесь! Каждый из вас сполна прочувствует ужас и перед мучительной кончиной тысячу раз пожалеет о том, как хладнокровно калечил мою душу".

"Ожидание смерти — хуже самой смерти!» — подумала Ника, и идея расправиться с ними по очереди, давая время страху и панике разгуляться в голове следующей жертвы, сама собой определила условный сценарий мести.

В числе этих тварей не было того, кто бы заслуживал снисхождения с ее стороны. А посему последовательность, в которой они понесут наказание, Ника оставила на волю случая.

И первым, кому "выпала честь" искупить свою вину перед лицом разъяренной колдуньи, оказался тот самый инициативный насильник, сорвавший с нее полотенце, предлагая своим товарищам полакомиться случайной добычей.

Ника отправилась за ним, когда он вышел из клуба на улицу, чтобы сделать какой-то, по всей видимости, важный звонок.

— Хороший телефон! — подошла она к нему, — С камерой. Что очень кстати.

— Что? — посмотрел он на Нику, и рука, прижимавшая к уху мобильник, медленно поползла вниз.

— Что, мразь, не ожидал меня снова увидеть?!

Ника сжала кулак, и тот, схватив себя руками за горло, хрипя от удушения, рухнул перед ней на колени.

— Нет, здесь мы наш эпизод снимать не будем. Массовка нам ни к чему, — протянула девушка, — вставай скотина!

Напуганный происходящим, не имея возможности выдавить из себя ни звука, так будто его тянут невидимые веревки, он пошел вслед за Никой.

Обойдя здание ночного клуба, они оказались в окутанной полумраком подворотне, где стояли два мусорных контейнера.

— Ну что, подготовим тебя к речи раскаяния! — с лютой ненавистью произнесла Ника, и резко одернув руку, с силой ударила его о бетонную стену.

В момент обмякнув, в бессознательном состоянии горе-насильник повалился на землю.

— Просыпайся, мы только начали, — процедила она сквозь зубы.

Прогнувшись в спине от болезненных судорог, он вернулся к жизни, что однозначно для него было худшим вариантом.

Кровь из рассеченной брови залила глаз. Лопнувшая от столкновения с твердой поверхностью стены, губа распухла, и три ребра разделили участь с ключицей, которая сломалась в двух местах.

Против своей воли искалеченное тело поднялось на ноги.

— Как быстро все может измениться, да? Еще утром ты был таким крутым, когда засовывал свой вонючий член в беззащитную девушку. А сейчас стоишь перед ней такой беспомощный и жалкий...! — говорила Ника, и с каждым словом ей становилось все сложней сдерживать свою ярость. Она сознавала, что нет таких слов, которые могли бы выразить все ее раскаленные чувства.

Злость от того, что это "животное" никогда не поймет, какую нечеловеческую боль они ей причинили, вылилась в очередную серию увечий для бездушного ублюдка.

Страх. Дикий страх — это все, что она видела в глазах этого деградировавшего существа.

Но раскаяние уже было запланировано, поэтому запись прощальной речи Ника отменять не собиралась. Тем более что у этого мини-ролика была еще одна очень важная миссия.

— Ваша знакомая просила передать, — протянул мобильный телефон коренастый парень безмятежно потягивающим пиво домушникам.

— Какая знакомая?

— Откуда я знаю. Девушка на улице дала мне мобильный, сказала, что это ваш, попросила передать.

— Это вроде как Седого телефон.

— Еще сказала, чтобы вы последнюю видеозапись посмотрели, — добавил молодой человек и удалился в компанию, с которой он здесь отдыхал.

— Фигня какая-та. Это точно телефон Седого.

— А сам он куда делся?

— Пошел позвонить какой-то бабе и пропал куда-то.

— Что за телка его мобильник передала? И откуда он у нее? — озадачились те.

— Ну че, давай посмотрим, что там за запись.

Открыв в телефоне папку с видео-файлами, они кликнули на просмотр последней записи. Крупным планом на весь дисплей окровавленная рожа Седого шевелила расквашенными в фарш губами. Из-за оглушающей музыки, игравшей в клубе, слов было не слышно, и возбужденные от увиденного они выбежали наружу.

— Давай сначала, — сказал один из них, и оба уставились в экран телефона, внимательно прислушиваясь к монологу своего пострадавшего друга.

Нам не спастись. Никому не спастись, — молвил Седой, и в его глазах читался ужас и обреченность, — она убила меня и скоро придет за вами. От нее невозможно спрятаться. Мы плохо поступили и возмездия не избежать. Страшного возмездия. Сегодня утром мы подписали свой смертный приговор. Мы все умрем страшной смертью. Подтверждение тому вы сейчас смотрите и найдете в мусорном баке за этим клубом.

Камера захватила его в полный рост, и следующая картина повергла их в настоящий шок: седой стоял со спущенными штанами, в правой руке он держал кусок стекла, по форме напоминающий нож, а левой сжимал свои яйца и сморщенный член. Дрожащей рукой он приставил стекло к основанию члена и, затрясшись в диком напряжении, стал отрезать пошлый кусок своей плоти. Извиваясь и лихорадочно дергаясь от адской боли, кастрат-самоучка упал на колени. Ему бы орать как резанному, но стиснув зубы, он только ревел и мычал, как бык на скотобойне. При помощи чуда, в прямом смысле этого слова, ему удавалось не терять сознания от болевого шока. Доведя эту хирургическую манипуляцию до конца, со взглядом взбесившейся собаки Седой запихнул отрезанные половые органы себе в рот.

Запись закончилась, и друзья пожирателя своих гениталий стояли с выпученными глазами, оторопев от просмотра этого реалити-шоу.

— Черт, Леший, что это было?! — не по-детски испугался более молодой и возможно следующий на очереди в "ад" насильник.