– Беппе – человек маркиза[5], наши все об этом знают. Работает только по заказам из замка. Никто бы не полез! Да и что там брать – от силы десяток сюто[6], а проблем до веревки! Наши не обносили корабела, Праведник, Единым клянусь! Заезжие это, наводка на них есть! А стража метет всех без разбора, и докажи потом на виселице, что ты ни при чем!

– Что за заезжие и что за наводка?

– Меняла Чезаре с Виноградной улицы их знает. Я так понял, он их встречал. Сам слышал, как хвастался в кабаке: дескать, заплатили ему хорошо! А зачем нашим ему платить? За что? Мы и так тут все входы и выходы знаем. Где и мышь не пройдет, там мы с благословением Единого проскочим! А Три Пальца обнести для нас, как два пальца… Да только зачем человека Фрейланга трогать? Не по норме[7] это. Заезжие, клянусь чем хочешь! И Чезаре у них наводчик!

– Тадор! – остановил Мерино бандита, назвав настоящим именем. Тот сразу заткнулся, внимательно глядя на кабатчика. – А что украли у Беппе Три Пальца?

– Я точно не знаю. Но стража трясла наших за бумаги. Документы какие-то… А что за бумаги, я не знаю, Праведник! Векселя, наверное… Человек пятнадцать уже наших загребли…

«Какие все-таки замечательные люди эти бандиты! – с внезапно возникшим умилением подумал Мерино. – Все у них просто, все из-за денег. Раз бумаги, стало быть, векселя».

Он еще некоторое время слушал Крысюка, но тот пустился в повторение уже сказанного, значит, больше ничего не знал. И Мерино принял решение. В конце концов, от него не убудет, а Крысюк крутится с разными людьми и как осведомитель очень хорош.

– Ладно, Тадорито, ступай за мной. Только держись в отдалении, а то ещё решат, что мы вместе, а это ни мне, ни тебе не нужно. И место, в котором я тебя спрячу, кхм… неожиданное! Но дал слово и не обману.

Из переулка Мерино вышел, завязывая веревки на штанах и на всякий случай смущенно улыбаясь. Приспичило человеку – с кем не бывает? А тут такой славный переулок… Пусть за ним никто не следил, да и кому он нужен, если подумать, но привычка – вторая натура.

Где спрятать Крысюка, Мерино понял в тот миг, когда решил ему помочь. Куда никогда не полезет искать стража – в герцогские конюшни. Конечно, еще предстояло убедить смотрителя, досточтимого синьора Вэнно, в том, что именно сейчас ему понадобился чернорабочий. Но если напомнить про тот факт, что синьор Лик в свое время помог вытащить из дурной компании несовершеннолетнего отпрыска Вэнно, переговоры эти не будут очень уж трудными. Сложнее убедить Крысюка, что там его, перепачканного навозом, никто не станет искать.

Конюшни располагались сразу за ограждением замка Инверино[8], резиденции местных владетелей. Ну, это если смотреть на замок из города. Что значило, что они жили за собственной крепостной стеной[9]. И это тоже было некоторой проблемой. Сам Мерино через воротную башню крепости мог пройти без проблем, его там хорошо знали. А вот Крысюк с его роскошно драной одеждой и воровской рожей мог туда попасть только в кандалах, прямиком в допросный подвал.

– Тадорито! – подозвал Мерино бандита, когда ярмарочный шум стих позади, и наблюдать за беседой двух человек на пустой узкой улочке стало некому. – Сейчас тебе надо переодеться во что-то вроде одежды подмастерья. Победнее, но относительно чисто. Затем, отдельно от меня, пойдешь на площадь Святого Доната и там сядешь вместе с нищими на ступенях храма Скрижалей. Вы их стрижете, так что они тебя не тронут. Будешь торчать там до тех пор, пока к тебе не подойдет худой лысый мужчина с рыжей бородой клином…

– Смотритель герцогских конюшен синьор Вэнно? – Мерино кивнул, и Крысюк довольно закончил: – Знаю я его!

– Вот он и подойдет. Заберет тебя на конюшни, скажете, что ты его дальний родственник из деревни, которого надо пристроить к делу…

– Туда? – Палец Крысюка указал на замок. До парня стало доходить.

– Да, – сразу оборвал Мерино. – Там тебя искать не будут, а синьор Вэнно мой хороший друг. Не трясись, слушай, что говорю. Если тебе что-то не нравится – ноги пока свои. Развернулся и ушел!

Крысюк поспешно кивнул.

– Так вот, там он к делу пристроит, за конями ходить, и никто тебя не найдет. Ты, главное, привычки свои забудь, не стащи чего. И не вздумай на будущее пути прикидывать – я уже вижу, как глазки заблестели. Твою жизнь спасаем, так что будь благодарен. Все, действуй!

– Да я никогда бы…

Но Мерино его уже не слушал, шагая к опущенным воротам замка.

С Алонсо Вэнно все прошло так, как и планировалось. Смотритель конюшен поворчал, похмурился и вскоре согласился принять на работу «дальнего родственника». «На пять дней, не больше, Мерино! А то знаю я твоих… кхм… знакомых!»

Заверив старого приятеля, что больше пяти дней и не понадобится, синьор Лик отправился обратно к рынку. У него еще оставалось дело, от выполнения которого отвлек мальчишка, посланный Крысюком.

Даже, по правде сказать, не дело – ритуал. Которого Мерино немного стыдился, за который ругал себя последними словами, но не пропускал весь последний год.

Дело в том, что раз в три дня ко второму звону храмового колокола[10] на рынок у центральной городской площади приходила за свежей зеленью синьора Карла Тотти, вдова полковника от артиллерии, погибшего девять лет назад в битве при Игусе[11]. Приходила с истинно военной точностью, как и положено вдове фрейского офицера, лишь только смолкали колокола. Бродила по рядам она около получаса, после чего возвращалась с покупками домой. И раз в несколько дней Мерино придумывал какое-нибудь пустяшное дело в районе рынка, ну, например, купить свежего мяса. Причем шел сам, а не посылал поваренка Гвидо, который занимался этим обычно. И совершенно случайно встречался с Карлой Тотти.

Они познакомились чуть больше года назад, у общих знакомых. Когда Карле представили Мерино, он, лишь раз взглянув в ее зеленые глаза, понял, что пропал. С точки зрения канонов красоты женщина была не более чем просто привлекательна: ярко-рыжие волосы, какие получаются, если в тебе есть заметная толика митриурийской[12] крови, большие глаза под сенью густых ресниц, аккуратный маленький нос и мягкие даже на вид, может, немного тонкие губы. Хорошая фигура, не худощавая, но и не массивная, – пожалуй, термин «женственная» подходил синьоре Тотти идеально. Но ее мимика, то, как она улыбалась и хмурилась, чистый искренний смех, а главное, глаза, в которых тонули все умные мысли и фразы и так-то не самого опытного в общении с противоположным полом мужчины, – все это делало ее в глазах синьора Лика настоящей красавицей.

Они несколько раз вместе обедали, встретившись, разумеется, совершенно случайно, однажды синьора Тотти даже заглянула в его остерию и отведала фирменного морского окуня, который ей очень понравился. Но дальше вежливой болтовни, не без приязни с обеих сторон, дело не шло. Мерино робел.

На исходе четвертого десятка он уже научился быть с собой честным, жизнь, что называется, заставила. С одной стороны, Мерино прекрасно понимал, что на самом деле происходит, и что его интерес к красивой вдове давно перестал быть просто дружеским, с другой – не знал, что делать дальше. Прослужив большую часть жизни государству, которого внезапно не стало, он имел крайне небольшой опыт отношений с женщинами – на них просто не хватало времени. Требуемую мужчине плотскую близость он предпочитал покупать за серебро. Да и, сказать по правде, не искал он отношений, выходящих за эти рамки. Благодаря чему теперь и находился в какой-то несвойственной ему нерешительности и плыл по течению, но довольно изобретательно находил поводы появляться на рынке за пятнадцать минут до второго звона, где с видом сосредоточенно занятости бродил по мясным рядам именно в том месте, где те смыкались с овощными.