– Ну что, племянница, давай проверим, не всё ли ты ещё забыла! – радостный Арчибальд лукаво улыбался в лучах яркого осеннего солнца. – Держи-ка лопату и пойдём подготовим грядки к зиме.

Дядя, как всегда, особо не церемонился и быстро нашёл всем дело. Пока взрослые перекапывали землю, дети убирали засохшие сорняки и ботву. Обычно переселенцы выкорчёвывали деревья и выжигали место для огородов, удобряя, таким образом, скудную почву. Но в этих краях росли в основном трава и кусты, так что жечь было нечего. Суровая зима и жаркое лето тоже не способствовали высоким урожаям. Однако опытный Арчибальд умело вёл хозяйство и приноровился использовать местные удобрения. Специально для этого он собирал коровий и лошадиный навоз, а также золу, которая оставалась после растопки печи. По словам тёти, много лет назад ему посоветовали так делать местные индейцы апачи. У них же он выменивал различные семена и первые клубни картофеля, который потом стал их основной пищей в холодное время года.

После срока за кражу из ювелирной лавки на родине Арчибальд Браун предпочитал жить подальше от больших городов, поэтому и застолбил за собой этот безлюдный кусок земли, где мог спокойно пасти скотину и собирать урожай. Ранее Кэтлин представляла свою будущую жизнь несколько иначе. Дети уже привыкли к жизни в городе. Конечно, работа в поле и на дворе покажется им непривычно тяжёлой. Но женщина в них верила. В нынешнем положении жизнь в глуши представлялась ей наилучшим вариантом из всех возможных. Пусть и не самым лёгким.

– Мама, он меня ударил! – раздался громкий крик Габриэль.

– Это она первая начала! Я только толкнул её немного.

Майкл хоть и был почти на семь лет младше, но почему-то именно он чаще всего становился обидчиком. Или Габриэль просто чаще жаловалась. Миссис Браун разогнала детей по разным грядкам и оценила их грязный вид. Хорошо, что они прихватили с собой сапоги. Здесь без них было бы тяжело. Особенно осенью.

– Беее! – мальчик показал сестре язык, втыкая в волосы большое куриное перо. – Я индеец, ты у меня ещё получишь!

– Ну конечно. А у меня есть револьвер. Я тебя застрелю, – парировала девочка. – Мне за это ещё и денег дадут!

– Я ловкий и быстрый, ты не сможешь!

На этих словах оба моментально убежали в сторону дома. Кэтлин даже крикнуть ничего не успела, чтобы осадить их.

– Я слышал, в Калифорнии покупают головы индейцев? – хмуро поинтересовался Арчибальд, остановив работу, чтобы немного отдышаться.

– Да. Говорят, правительство платит по пять долларов за каждую голову. Они выставляют их потом на главной площади. Хотят таким образом избавиться от всех индейцев.

– Лживые ублюдки. Сначала заключают с ними договор, а потом убивают на их же земле, – в сердцах произнёс дядя. – Извини, дорогая, не смог сдержаться.

Лицо старика заметно погрустнело, и он снова уставился в землю. Женщина решила отложить мучающие её вопросы о жизни фермеров на границе с индейскими поселениями. Они обсудят это позже, сегодня же следовало хорошо поработать, пусть завтра у неё и будут болеть все мышцы с непривычки. В конце октября обычно уже начинались заморозки, а иногда даже выпадал первый снег. К этому времени следовало подготовиться заранее: убрать всю растительность с огорода, перекопать его, сжечь накопленный за лето мусор, подготовить припасы для себя и скотины на несколько месяцев вперёд. Кэтлин никогда ещё не зимовала в этих краях. Но догадывалась, что сделать это будет непросто. Зимы здесь выдавались суровыми, судя по рассказам дяди. Однако люди как-то справлялись, значит, и они смогут.

Через несколько дней Арчибальд съездил на повозке в ближайший к ним посёлок Бигфилд и закупил всё необходимое для того, чтобы они благополучно пережили холода. Теперь у них были довольно большие запасы провизии, тёплых одеял и одежды.

– Кэтлин, детишки, примерьте вещи, что я вам купил, – такими словами дядя встретил их у калитки. – Некоторые я взял на размер больше, чтобы зимой можно было поддеть что-то под низ. Майк, а специально для тебя я прикупил подштанники. Если будешь бегать зимой в одних брюках, кое-что себе отморозишь.

Мальчик только покраснел в ответ и отвернулся в сторону покупок. Пока дети разбирали одежду, Арчибальд обратился к племяннице, переминая в крупных жилистых руках старую шляпу:

– Кэт, я позвал на завтра несколько своих знакомых с сыновьями. Все они хорошие, работящие ребята, у многих уже есть свои участки. Поговори с ними. Может, вы понравитесь друг другу. Я сказал им, что ты вдова, чтобы не было лишних разговоров. Ты ещё довольно молода и сможешь нарожать кучу ребятишек, проблем с женихами, думаю, не будет.

Миссис Браун догадывалась, что дядя может сделать нечто подобное. Но не ожидала этого так быстро. Свободная одинокая женщина – лакомая приманка для любого бездельника или бандита. Он просто хочет её защитить. Кэтлин неотрывно смотрела на горизонт. Всё её тело словно онемело от мысли, что она сама, по своей воле может вернуть себе ту же самую жизнь, от которой только что успешно сбежала. Улыбнувшись через силу, она обернулась к Арчибальду.

– Дядя, я же могу пока не торопиться?

– Если ты спрашиваешь моё мнение, лучше организовать всё до зимы. Ну, или, на крайний случай, весной. Не хочу оставлять тебя здесь одну с детьми. Тебе нужен сильный мужчина, чтобы не дать вас в обиду. Очень надеюсь, что завтра ты сможешь такого выбрать.

На этих словах Арчибальд пошёл распрягать лошадей, а Кэтлин замерла на том же самом месте, всё ещё силясь осознать новый поворот событий. Какой же наивной она была, ожидая, что здесь всё будет по-другому. Солёные слёзы разочарования потекли по её щекам. Опасаясь напугать детей, женщина медленно побрела в сторону дома, привычно поднимая юбки над осенней грязью.

– Привет, дружище! Сто лет не виделись.

– Здорово! И то правда!

Голоса за окном становились всё громче, приближаясь к дому. Весь вечер и утро Кэтлин занималась готовкой и уборкой. Грохот приближающейся телеги и заливистый лай Рокки напомнили ей о необходимости переодеться. Заранее обдумав свой наряд, миссис Браун решила не прихорашиваться. Пусть видят её в обычной обстановке. Светлые вьющиеся локоны она перевязала яркой красной лентой, косметику даже трогать не стала, только поменяла рабочее платье на домашнее.

– Кэтлин, дорогая, встречай гостей! – послышался голос дяди. – Наверное, ещё чистит пёрышки, – добавил он после небольшой паузы, обращаясь уже в другую сторону.

Когда женщина вошла в гостиную, разговоры смолкли, и мужские взоры моментально обратились в её сторону. Казалось, что они просто пожирают её своими жадными глазами. Пыльные и небритые, но одетые в свои лучшие рубахи, они даже не пытались отвести взгляд. Вероятно, свободных женщин, да ещё и с хорошим приданым, в этих краях было не так немного.

– Добрый день! – как можно бодрее произнесла Кэтлин, надеясь, что голос не выдал того волнения, которое проникло в её сердце.

– А вот и моя племянница, Кэтлин Браун! Прошу любить и жаловать, – Арчибальд заметно оживился при её появлении.

Пытаясь не выказывать беспокойство, Кэтлин прошла по гостиной, пожимая по очереди крупные мозолистые руки местных фермеров и их сыновей. Кто-то старательно улыбался ей в ответ, показывая кривые коричневые зубы, кто-то безуспешно кривил тонкие губы, скрытые жёсткой густой бородой.

И все беззастенчиво заглядывали в её глаза в ожидании какого-то особенного знака именно для них. Неожиданно появившееся желание убежать становилось всё более настойчивым. Кэтлин чувствовала себя словно животное на ярмарке, вокруг которого ходят удивлённые и жадные зрители, норовящие подёргать за ухо или щёлкнуть по носу. Женщина напрягла все свои душевные силы, чтобы казаться расслабленной и доброжелательной. Всё-таки дядя организовал эту встречу для её же блага.

Постепенно прибывали новые лица. Всего собралось около дюжины местных кавалеров разных возрастов. Видимо, всем было любопытно, что за племянница у Арчибальда. Некоторые из них даже помнили маленькую светловолосую девочку, весело игравшую со своей старшей сестрой. Спустя годы девчушку было не узнать: светло-русые вьющиеся волосы обрамляли довольно симпатичное бледное личико, на котором выделялись ясные голубые глаза и мягкие на вид алые губы. Фигура женщины по местным понятиям была слишком уж худосочной, но это всегда можно было поправить. К тому же она приехала из города. Местные простушки ей явно уступали.