– Я бы хотел вернуться к нашему последнему разговору.

– Так я и думал, – послышался вздох, – тут нам не о чем говорить. Твоя позиция мне известна, свою я менять не собираюсь.

– Напрасно. Ты можешь поставить под угрозу всю существующую систему.

– Да брось! Ты опять сгущаешь краски. В действительности, наши с тобой взгляды на перспективы дальнейшего развития Лиги не так уж сильно разнятся. Мы расходимся лишь в оценке текущего момента: ты считаешь, что еще рано, а мне кажется, что в самый раз. Ты вечно перестраховываешься.

– А ты всегда прешь на рожон! – Председатель не сдерживал своего раздражения, – когда-нибудь ты точно допрыгаешься.

– Что ж, тогда это будет мне уроком, – поле битвы, пусть и скоротечной, оставалось за Александром, – но не в этот раз.

– Кстати, «этот раз» вполне может и не состояться.

– Ты о заседании Совета?

– Угу.

– Но почему? – удивился Александр, – все из-за последних инцидентов?

– Да. Сегодня мне звонили Карачан и Пешко – они официально уведомили меня, что не будут присутствовать. Еще один отказ, и созыв Совета потеряет смысл из-за отсутствия кворума. А даже если Совет и состоится, то наверняка будет посвящен совсем другим, куда более насущным вопросам.

– Вот дерьмо! – триумф несколько откладывался, – как легко манипулировать людьми, когда они напуганы!

– Я никем не манипулировал. Просто изложил людям факты.

– Ну да, конечно, – съязвил Александр, – и что за факты?

– Касательно последнего убийства.

– А поподробнее? Что ты успел раскопать?

– Вместо того чтобы занимать голову думами о светлом будущем, взял бы лопату, да поразгребал бы сам весь этот навоз! Были бы тебе факты.

– Это называется разделением труда.

– Ладно, проехали, – Георгий Саттар тряхнул головой, – я обследовал парикмахера – он вычищен точно так же, как и все остальные. Невинен как младенец.

– Никаких зацепок?

– Никаких, – если бы Александр в этот момент видел бы своего отца, то мог бы догадаться, что тот что-то замалчивает, но он сам заблокировал видеосвязь. Разговор по телефону все же имеет свои преимущества, – думаю, работал Коновал. Грубо, безжалостно, но, как видим, эффективно. Автографа не оставил. Зато есть одна недостача, которая меня здорово беспокоит.

– Какая?

– Влада до сих пор не нашли.

– Все еще не нашли!? Полный абсурд! Это же не пуговица какая-то, чтобы теряться!

– То-то и удивляет. Выходит так, будто он сознательно скрылся с места убийства.

– То есть ты хочешь сказать, что Перфекта замучили угрызения совести из-за того, что он не смог уберечь своего хозяина, и он решил тихонечко удалиться в пустыню, чтобы там замаливать свои грехи? Прямо ронин в бегах, честное слово!

– Не болтай ерунды!

– А что мне прикажете думать? Не мог же Левский сознательно заложить в своего Перфекта такую чушь!

– Тебе видней, – Председатель пожал плечами, – ты с ним больше моего общался.

– Я такую возможность исключаю, Стас был в подобных вопросах предельно пунктуален и корректен. Старший Арбитр, как-никак. Не мог он нам такую свинью подложить… – Александр запнулся, – ничего не понимаю.

– И ты еще удивлен, что люди напуганы! Где-то по городу шатается потерявший хозяина персональный Перфект с непонятными тараканами в голове, и я каждый раз, когда начинается выпуск новостей, боюсь услышать что-нибудь страшное. Он ведь может целый жилой квартал выкосить, прежде чем его остановят. Это же танк ходячий, а не человек. Спасибо, что хоть паспорта смертника у него нет, уже легче.

– Зато у твоего Паши такая машинка есть, – недовольно буркнул Александр, – вместо этого, лучше бы вы их «страховали». Сейчас такая кнопка ох как пригодилась бы.

– Ну извини, чего нет, того нет, – Георгий Саттар развел руками, – не все из нас так маниакально подозрительны как ты.

– Как видишь, иногда это бывает полезным.

– Ладно, проехали, – Председатель устало провел рукой по голому черепу, приглаживая уже давно сгинувшие волосы, – вопрос в том, что мы будем делать дальше?

– Большинство, как я понял, озабочено тем, чтобы не стать следующим номером в списке?

– Да. Все, с кем я разговаривал в последние дни, собираются в ближайшее время безвылазно сидеть по домам и дожидаться прояснения ситуации.

– Как же все некстати!

– С убийствами всегда так.

– При этом совершенно непонятно, на чью мельницу льется сейчас вода, что раздражает больше всего, – в трубке послышался глухой удар – Александр постоянно вымещал свое раздражение на окружающей мебели, – создается впечатление, что ни на чью!

– Именно. Из-за этого все подозревают всех, а такое положение вещей ничем хорошим обычно не заканчивается. Рано или поздно у кого-нибудь сдадут нервы, и может произойти непоправимое.

– Только войны между Корректорами нам не хватало!

– Скажи спасибо, что происходящее до сих пор не стало достоянием широкой общественности. Пока все удается удерживать в стенах Лиги, но невозможно долго прятать в мешке столь острое шило. Скандал – всего лишь вопрос времени.

– Как же я ненавижу это чувство полной беспомощности!

– Если не можешь ничего изменить – не думай об этом вообще, – усмехнулся Председатель, – таков мой рецепт. Надо на что-нибудь отвлечься, сходить в ресторан или в театр, например.

– Сейчас, как мне кажется, не самый подходящий момент для культпоходов.

– Все мы однажды умрем, но не отказываться же из-за этого от удовольствий жизни!

– Ха! Престарелый повеса!

– Пусть так, и что с того?

– Поступай, как хочешь, но я – пас.

– Ничего, мне не привыкать к одиночеству. Поразвлекаю себя сам.

– Куда намылился-то?

– В «Золотого быка», наверное, – Георгий Саттар похлопал себя по месту, где у прочих находится живот, – пусть желудок поработает, пока мозг отдыхает.

– Третья наживка заброшена, – Паша беззвучно материализовался из вечерних сумерек у него за спиной, – сколько осталось?

– Еще пара звонков, и, думаю, будет достаточно, – Георгий Саттар изучил лежащий перед ним на столе список, – наш клиент отличается отличной осведомленностью и не должен упустить такого шанса.

– Крайне рискованная затея, – заметил Перфект.

– Знаю, – вздохнул Председатель, и по его лицу пробежала тень многолетней усталости, – но кто, кроме меня, может искупить мои ошибки молодости?

«Три табуретки» оказались крайне сомнительным заведением, расположенном в крайне сомнительном районе на самой окраине города. Несмотря на то, что я заранее ознакомился с картой, на его поиски у меня ушло около получаса, так что я немного опоздал, хотя планировал прийти заранее.

После блужданий по окрестным дворам, когда вечерний воздух неприятно холодил обстриженный затылок, кафе встретило меня теплом и аппетитными запахами. Еще несколько минут назад в приступе глухого раздражения я уже подумывал о том, чтобы развернуться и поехать домой, но теперь мое мнение переменилось, и я подумал, что все обстоит не так уж и плохо.

Не успел я еще сориентироваться в царящем внутри полумраке, как из-за одного из столиков выскочила нескладная фигура и яростно зажестикулировала, привлекая мое внимание. По взлохмаченной шевелюре я опознал в ней Япета и поспешил ему навстречу.

– А мы уж думали, что больше никто и не придет, – он возбужденно затряс мою руку, – Старшой уже начал, давай скорее! Кстати, ты у нас кто?

– Термит, – я вовремя сообразил, что он интересуется отнюдь не моим настоящим именем.

– А-а-а, понимаю, – он улыбнулся и изобразил руками что-то вроде взрыва, – пш-ш-ш!

– Вроде того, – мне совсем не хотелось вступать с ним в дискуссии, в конце концов, я пришел сюда для того, чтобы пообщаться со Старшим.

Мы подошли к столику, за которым уже сидело пять человек. Поскольку я до сегодняшнего вечера видел Старшего лишь однажды, да и то со спины и в полумраке автомобильного салона, то узнал его не сразу. Его коротко остриженные с проседью волосы и угловатое лицо с решительным подбородком разительно контрастировали с остальной собравшейся братией, набранной в основном из студентов. Их лица были мне совершенно незнакомы. Я предполагал встретить здесь своего соучастника, Левого, но либо он передумал, либо его удержала дома вывихнутая нога. В принципе, это ничего не меняло, поскольку его я также не мог назвать своим знакомым.