Ремизов кивнул.

– Как ты думаешь, для чего это нужно? – торжествующе спросил Илья.

– Понятно для чего – чтобы легче было спрятать концы в воду.

– Молодец! Соображаешь! – похвалил его Бурлаков. – Идем дальше. Компания "Лесэкспо" заключает крупные контракты на поставку древесины, а посредником всякий раз является одна из фирмочек Берзона. Каждый раз новая. Перед западным покупателем ставится условие: перевести деньги не "Лесэкспо", а на счет фирмы-посредника. И вот тут начинается самое интересное. В той же оффшорной зоне, в том же самом Науру регистрируется фирма с тем же названием и с той же формой собственности, что и фирма-посредник. То есть, они различаются только одним – местом регистрации. Но! В платежных документах место регистрации не указывается! Понимаешь? Фирма-двойник открывает счет в "Пассат-банке", а "Лесэкспо" просит перечислить на него деньги в счет оплаты контракта. Таким образом, эти деньги налогообложению не подлежат, поскольку крутятся в оффшорной зоне, и, кроме того, попросту утекают из страны. Из "Пассат-банка" они тут же перебрасываются в какой-нибудь крупный американский банк. В тех документах, которые тебе передали, подробно описана схема этих операций, и приведены конкретные примеры с указанием номеров счетов. Но это еще не все! Через тот же коммерческий банк "Антей", только на этот раз через его представительство в Санкт-Петербурге, "Пассат-банком" финансируется избирательная компания некоторых кандидатов в депутаты городской Думы, причем размеры этого финансирования значительно превышают суммы затрат, разрешенных "Законом о выборах." А это означает, что избирательная комиссия после получения, проверки и подтверждения таких данных должна немедленно отстранить этого кандидата от участия в выборах. И опять-таки – четко расписанные затраты: на что, когда и сколько.

– То есть, ты хочешь сказать, что все эти сведения достоверны? – с замиранием спросил Ремизов.

– Нет, – Илья удивленно посмотрел на него. – Я не говорил, что они достоверны. Правдоподобны – да, за это я готов поручиться. Тем более, что афера с перекачиванием денег за границу не является каким-то "ноу-хау", подобная схема известна уже как минимум два года. Для того, чтобы утверждать, что эти сведения достоверны, необходимо провести тщательную проверку финансовой деятельности указанных здесь фирм, а на это уйдет не один день. И даже не один месяц. Начинать проверку на пустом месте – тоже нельзя. Разработка Берзона ведется, но, насколько мне известно, как-то очень вяло. Тормозит кто-то на самом верху. В общем, поручиться за достоверность этих документов я не могу. Правда, есть надежда, что, если ты их опубликуешь, будет скандал, и тогда разработка Берзона пойдет полным ходом. Но! Это только надежда. Уверенности, опять же таки, нет никакой. Вот тебе информация к размышлению, а ты уж сам решай, что с ней делать.

– Да-а-а, – Ремизов задумался. – Ну ладно. Я еще буду прикидывать и так, и этак. Теперь расскажи мне про Кольцова. Что тебе удалось узнать?

– Ого! – Илья присвистнул. – Роскошный фруктик! Сергей Иванович Кольцов, шестьдесят третьего года рождения, уроженец города Иваново. Окончил химический факультет МГУ с отличием, поступил в аспирантуру. Женился на Красичковой Анжеле Ивановне – единственной дочери Красичкова Ивана Степановича, хорошего друга и нынешнего делового партнера господина Берзона. В это же время Красичков создает "Лесэкспо". Но семейная идиллия длится недолго: Кольцов выступает основным фигурантом в деле "студентов-химиков". Громкое было дело. Может быть, ты его помнишь: группа студентов химического факультета производила и распространяла новый, очень сильный синтетический наркотик. В общем, по всему, корячилось Сергею Ивановичу лет десять строгого режима. И вдруг… Его отпускают! За недоказанностью! То есть прямо с нар, где он провел две недели! Короче, остался полноправным членом общества. В тюрьму сели другие. Но нельзя сказать, что судьба была во всем благосклонна к Сергею Ивановичу: из семьи Красичковых его поперли! С треском! Как чужеродный и компрометирующий элемент. И стал он на долгие годы обычным люмпен-бизнесменом. Продавал какие-то стиральные порошки и зубные пасты. В конфликт с законом больше не вступал. Но вот что интересно: с некоторых пор – примерно год назад или около того – Кольцов становится председателем благотворительного фонда "Милосердие и справедливость." Фонд занимается благородным делом – разыскивает и каким-то образом возвращает заложников и пленных, находящихся на территории Чечни. Понятно, что Кольцов имеет тесные и постоянные контакты с представителями чеченской общины. В том числе и с членами чеченской преступной группировки – поэтому снова попадает в поле зрения органов. Но при этом, он, конечно же, не стремится афишировать свои знакомства. В общем, пока ничего особенно интересного у нас на него нет. Но, учитывая склонность Сергея Ивановича к совершению правонарушений, а также дурную компанию, в которую он попал, рискну предположить, что мы еще многое о нем услышим. Вот, пожалуй, и все, что я могу тебе сообщить, – подытожил Илья. Он запустил руку в карман и вытащил смятый клочок бумаги. – На, держи. Его адрес. Во всяком случае, прописан он именно здесь.

– Спасибо, – Ремизов прочитал Илюхины каракули. – Остоженка? Неплохое местечко. Как всегда, ты мне здорово помог. С меня причитается.

– Само собой, – Бурлаков широко улыбнулся. Затем, вспомнив что-то, спросил. – Ты беседовал с Феоктистовым?

– А? – мысли Ремизова были уже далеко. – С этим-то? Микробиологом? Еще нет.

Илья покачал головой:

– А зря. Обязательно поговори.

– Ладно, ладно, – отмахнулся Ремизов. – Вот с Кольцовым разберусь, а следующий материал буду делать с ним. Обещаю.

Илья посмотрел на часы:

– Ну, все. Мне пора. Шеф устраивает совещание – я должен присутствовать. Пока, Андрюха. Я побежал. Звони, если что.

– Пока, – отозвался Ремизов. Они пожали друг другу руки, и Илья быстрым шагом направился к машине.

Ремизов поспешил домой – необходимо было зафиксировать и обработать полученную от Бурлакова информацию.

А потом – грамотно ее использовать.

Вернувшись домой, он опять налил кофе, сел за стол и закурил.

"Строго говоря", – размышлял он, пуская тонкие струйки дыма: "вариантов не так уж и много: либо печатать, либо не печатать. Если я напечатаю – поднимется скандал. Возможно, это приведет к тому, что на Берзона заведут уголовное дело. А может, и не заведут. Хотя мне почему-то кажется, что все эти документы, которые передал Кольцов, подлинные. Ну и что с того? Это не так уж и важно. Главный вопрос – зачем? Зачем Кольцову потребовалось скомпрометировать Берзона? Чтобы устранить конкурента? Но они – фигуры разного масштаба. Для Берзона Кольцов – мелкая сошка. Нет, они не конкуренты. Тогда, может быть, его кто-то использует? А он, в свою очередь, хочет использовать меня? Вполне возможно. Но кто этот всемогущий кто-то, который не боится спорить с самим Берзоном? Вот что самое интересное! Кстати, как этот хмырь вышел на меня? Откуда узнал мои координаты? Он ведь так и не сказал: все ходил вокруг да около, темнил. Ничего, друг. Мы с тобой сыграем наоборот. В обратную сторону. И проследим за твоей реакцией. Вот тогда и посмотрим, что ты на это скажешь."

Ремизов усмехнулся, достал документы, разгладил их, сделал на портативном ксероксе пару копий и положил их в ящик стола. Затем вышел из дома, сел в машину и помчался по Садовому кольцу в сторону Крымского моста. Здесь он съехал на набережную, развернулся под мостом и оказался на Остоженке. Проехал немного вперед и свернул направо, в один из маленьких переулочков. Поставил машину во дворе пятиэтажного дома из красного кирпича и набрал номер мобильного Кольцова. В трубке послышались длинные гудки, и затем немного хриплый голос ответил: