Припекало. В пыльной траве стрекотали кузнечики. Рассохшиеся телеграфные столбы уходили за горизонт, подтягивая за собой безвольно провисшие нити проводов. Горячий ветер лениво бегал по полю, то и дело норовя упасть в пересохшую хрустящую траву.

Но вот открытое пространство закончилось, и Болтушко въехал в небольшой лесок.

"Где-то здесь", – подумал он и еще немного снизил скорость. Действительно, буквально через две минуты показалась стоянка. Дорога в этом месте была ровная, как стрела, и хорошо просматривалась в обе стороны.

Место бандиты выбрали неплохое: незаметно подкрасться было невозможно. Болтушко сразу оценил это и решил сначала разведать обстановку. Он медленно прокатился мимо, внимательно разглядывая машины и людей на этой стоянке. Белой "копейки" еще не было: до встречи оставалось почти два часа.

Алексей Борисович увидел два больших КамАЗа с прицепами: видимо, они везли овощи. Стекла грузовиков были завешены изнутри покрывалами, чтобы утреннее солнце не раскалило жестянки кабин, и водители, измученные долгой дорогой, могли бы спокойно поспать еще часок-другой.

Летнее кафе представляло собой маленький белый домик из легкой фанеры. У домика было милое крылечко с тремя ступеньками и два мутных окна с чахлой растительностью на подоконниках. Рядом с крылечком стоял выцветший под палящим солнцем зонтик, а под ним – пластиковый круглый столик в каких-то коричневых потеках и два стула; третий лежал неподалеку, задрав кверху тонкие ножки.

Метрах в двадцати от кафе расположилась шашлычная: покосившийся навес, под которым помещался ржавый прогоревший мангал и длинный деревянный стол с двумя такими же длинными лавками по бокам.

Некто кавказский, шевеля мясистой губой, украшенной маленькими усиками, разводил огонь. Даже издалека было видно, как он отчаянно борется с дремотой.

Ближе к дороге, буквально в паре метров от нее, сидел худой коротко стриженый мальчишка и продавал вяленую рыбу. Позади него стояла сваренная из водопроводных труб конструкция – два вертикально торчащих шеста. Между ними были натянуты несколько лесок, на которых болтались плоские коричневые рыбины.

Видимо, мальчишка сидел здесь всегда: он загорел и высох на солнце ничуть не хуже своего товара – его самого можно было подавать к пиву.

Болтушко отметил все это и стал прикидывать, как бы ему лучше поступить. Он медленно поехал дальше, и вскоре стоянка осталась позади.

Наконец он увидел то, что искал: от асфальтового полотна в лес уходила грунтовка. Метров через двадцать ее перегораживал шлагбаум с облупившимися отметинами черной и белой краски; справа от него стоял знак: "Въезд запрещен".

Болтушко поставил машину рядом со шлагбаумом так, чтобы с дороги она не бросалась в глаза. Заглушил мотор, вылез и некоторое время прислушивался. Нет, вроде все тихо. Он достал видеокамеру, веревку, предусмотрительно захваченную с собой, скотч и тихо, стараясь не шуметь, вернулся к дороге.

Убедившись, что машин поблизости нет, он быстро перебежал на другую сторону: пригнувшись, пересек асфальтовое полотно и буквально скатился в придорожную канаву, успев лишь заметить, что по неосторожности вляпался в продукты жизнедеятельности автомобилей и их владельцев. Это досадное происшествие несколько охладило его пыл: какое-то время Алексей Борисович ожесточенно болтал ногой в самой гуще поблекшей травы: ботинок удалось немного очистить, зато штанина стала мокрой до колена. Он, конечно же, мысленно выругал весь русский народ за этакое бескультурие и легкомыслие: ну где это видано, чтобы гадить рядом с дорогой? Потом вспомнил, что ему тоже не раз доводилось поступать подобным образом, махнул рукой и, углубившись в лес, понесся назад, к стоянке, перемахивая через низкорослые кустики, поваленные деревья и трухлявые пни не хуже оленя.

Подобравшись поближе, он перешел на размеренный шаг. Поглядывая сквозь просветы в деревьях на стоянку, которая теперь была напротив него, Алексей Борисович принялся выбирать нужный ракурс – проще говоря, место съемки. О солнце можно было не заботиться – в какой бы точке небосвода оно ни находилось в двенадцать часов дня, прямых лучей все равно не будет, потому что камеру скроют ветки. Главное вот что: где они поставят свою машину? Ведь надо выбрать фокус таким образом, чтобы все бандиты попали в кадр – значит, придется брать стоянку общим планом. Но с другой стороны, лица должны получиться отчетливо, стало быть, требуется более детальное изображение. А если они поставят машину на самом краю стоянки? Тогда она может не войти в кадр. В общем, палка о двух концах. Как выйти из этого положения, Болтушко не знал. Конечно, если бы он сам снимал, можно было бы сделать "наезд". Но в том-то весь и фокус, что в момент съемки управлять камерой никто не будет.

"А! Ладно!" – решил Болтушко. "Надо наводить на этого пацана с рыбой, так, чтобы хорошо было видно его лицо."

Он нашел удобное деревце, вытащил складной ножик, подрезал ветки таким образом, чтобы между ними и стволом можно было всунуть камеру, закрепил ее скотчем, а деревце привязал веревкой к дереву потолще, чтобы не качалось от ветра.

Затем он "наехал" на мальчишку, чтобы изображение лица получилось максимально четким, и сел ждать: времени-то еще было полно.

Он просидел час, но на стоянке никто не появился. Ни одна машина не приехала. Ни один человек не прошел мимо.

Проснулись водители КамАЗов. Они, потягиваясь, вылезли из кабин, громко хлопали дверями, беззлобно матерились и умывались, поливая друг друга водой из большой пластиковой канистры.

Затем один из них достал паяльную лампу, самодельный треножник, большую чугунную сковородку и соорудил из всего этого подобие плиты, а другой в это время чистил картошку. Потом они ее жарили, и запах жареной картошки, смешанный с керосиновым дымом, долетал до Алексея Борисовича.

Водители позавтракали быстро: это Болтушко казалось, что время тянется медленно. Они завели свои грузовики, подождали, пока сиплые дизельные движки хорошенько прогреются, о чем-то договорились, еще раз обматерили друг друга и уехали.

Алексей Борисович взглянул на часы: половина двенадцатого. Не может быть! Ведь уже была половина двенадцатого! Он поднес часы к уху: так и есть! Стоят! Наверное, зря он надел это старье. Болтушко несколько раз с силой тряхнул рукой. Часы очнулись и громко затикали: так, словно ничего и не случилось. Казалось, они говорили: "Не сердись, хозяин! Сейчас догоним!" Болтушко со злостью посмотрел на тонкие позолоченные стрелки: "Ух! Чертова рухлядь!"

Краем глаза он увидел какое-то движение на стоянке: с дороги медленно съехала белая "копейка" с литыми дисками и тонированными стеклами. Она проехала позади мальчишки и остановилась чуть левее, там, где высокие деревья отбрасывали прохладную серую тень.

"Черт!" – сердце у Болтушко отчаянно забилось. "Это они!"

Он посмотрел в видоискатель камеры: машина стояла на самом краю кадра, но все-таки была видна. Наводить камеру заново не было времени: уж очень тщательно он ее закрепил. "А!" – махнул рукой Болтушко: "Надо бежать!" – и помчался назад, не разбирая пути.

Добежал до места, где стояла его машина, и на четвереньках пополз через канаву. Огляделся: никого. Тогда он решительным броском пересек дорогу и оказался рядом с машиной. Запрыгнул на сиденье и завел двигатель.

"Если спросят, почему подъехал с другой стороны, скажу – заблудился", – решил Болтушко.

Он включил заднюю передачу и, сильно газуя, выбрался на асфальт. Развернулся и поехал по направлению к стоянке.

От волнения его пробрала дрожь и засосало под ложечкой. Алексей Борисович нащупал лежащую в нагрудном кармане пачку долларов, а в кармане джинсов – газовый баллончик. Надел темные очки – ему казалось, что так он выглядит "круче". Пригладил торчащие волосы и с сомнением посмотрел на себя в зеркало: может, он все-таки похож на бандита?