Всех одинаково угнетали мысли о будущем, так как со смертью князя Юрия удел должен был перейти к новому властелину. Каждая весточка из хором больного, всякое слово о распоряжении младших братьев, об их обращении со старыми слугами - все интересовало не только стариков, но и молодежь.

Артемий направился к тому месту, где сидела Люба, но девушка быстро встала и, сказав, что мать зовет ее, побежала домой.

Он с недоумением посмотрел ей вслед.

"За что она гневается? Чем я провинился?" - думал он с тоской и горечью.

Артемий хотел идти за Любушкой, но товарищи окликнули его, и он вынужден был приблизиться к ним. Резвая и разбитная Настя, давно уже сдерживавшая свое веселье, не выдержала и начала смеяться и болтать с Артемием.

Хотя теремная жизнь, занесенная в Древнюю Русь вместе с владычеством татар, существовала не только в Москве, но и в других уделах, тем не менее девушки среднего и низшего класса пользовались относительною свободою. С молодежью своего города, посада или села можно было и беседовать, и водить хороводы. Беречься следовало чужанина или татарина, считавшихся одинаково враждебными.

Отвечая на вопросы Насти, Артемий и шутил, и улыбался, не подозревая, что из светлицы Любуши следит за ним ревнивый взор оскорбленной девушки.

Львов поджидал, что Люба вернется в сад и он найдет минутку поговорить с нею. Но его ожидания не оправдались. Наступили сумерки, и молодежь разошлась по домам.

Артемий дождался, пока совсем стемнеет, и направился под окно Любушкиной светелки. Он долго ходил взад и вперед по пожелтевшей траве, вздыхал и смотрел на светящуюся точку, но девушка или не знала, что Артемий находится так близко, или намеренно заставляла его страдать.

Вместо Любушки юноше пришлось объясняться с ее отцом, и мы уже знаем, какое важное и ответственное поручение дал ему боярин Кошкин.

Если поездка окончится благополучно - счастье влюбленного обеспечено. Старик обещал не неволить свою дочь, а Михайло Иванович умеет держать слово. На него можно положиться, как на каменную гору...

"Скажу ей все, - решил Артемий на утро после разговора с Кошкиным. Пусть ведает, как я о ней думаю... какую заботу лелею. Ничем я не виноват перед ней, а если кто ссорить нас захотел, так слушать бы не следовало..."

В течение целого дня Артемий, собираясь в дорогу, урывками прибегал в сад, но ему не удавалось застать Любушку, и он уже с отчаянием размышлял, неужели нельзя ему будет проститься с милой девушкой?

Но судьба ему все-таки улыбнулась.

В саду, под качелями, опять собралась молодежь, и звонкий голос Насти нарушал мрачную тишину, царившую вокруг дворца князя. Предаваться продолжительной грусти молодые люди не могли и толковали между собою, как поступить им лучше, когда сомкнутся навеки очи доброго князя Юрия.

Большинство высказывало намерение перейти под Москву, так как постепенное приобретение государем Иваном III уделов делало его сильным властелином. Служить мелкому удельному князю никому из молодежи не хотелось.

Всех привлекала идея величия и могущества Москвы, к которой твердо и неуклонно стремился Иван III.

Молодежь была смелей стариков и откровеннее высказывала свои планы, но Артемий оставался верен клятве и не говорил никому о предстоящей поездке.

- Чего ты так голову повесил, - окликнул Мартюхин своего сверстника, Артемия. - Или кручина какая напала?

- Не с чего веселиться, - уклончиво ответил тот, оглядываясь назад.

- Может, зазнобушка завелась?

- Чего же горевать, Артемий! - воскликнула бойкая Настя. - Если он пошлет сватов - назад не обернут!

- Ишь, счастливый, ему невесты сами кланяются!

Молодежь засмеялась, и Настя покраснела, как маков цвет. Но Артемий не обратил внимания на смущение девушки: все его помыслы обращены были к другой.

Среди деревьев с осыпающейся желтой листвой мелькнула женская фигура, и проницательный взор влюбленного юноши угадал, кто бродит там, уединившись от всех подруг.

Артемий обошел сад с другой стороны и лицом к лицу встретился с Любушкой.

Молодая девушка тихо вскрикнула от неожиданности и остановилась, опустив голову. Артемий с восторгом и безграничной нежностью смотрел на подругу детских лет, но испытывал такое смущение, что не мог слова вымолвить.

- Зачем пришел, Артемий? - дрожащим голосом спросила красавица. Ведь Насти здесь нет... Там она, под качелями, туда и иди...

- Не с Настей мне говорить охота, Любовь Михайловна! Целый день и весь вечер я тебя поджидал, а ты, словно нарочно, хоронилась. Не хотела и взглянуть на меня...

Артемий говорил мягким, нежным голосом, и в душе девушки роились разные чувства. Любушка сердилась и негодовала на своего милого потому, что болтушка Настя слишком восхищалась красивым юношей и, желая подразнить подругу, рассказывала, что Львов заглядывается на нее и шепчет ей сладкие речи.

Подобное коварство со стороны Артемия возмущало Любу. Она начала следить, и, как нарочно, два-три случая подтвердили хвастовство Насти. Львов охотно разговаривал и смеялся с шустрой и веселой девушкой, а Люба с горечью думала, что он совсем забыл ее.

Теперь, когда Артемий говорил с нею так ласково и нежно, Любушке хотелось простить его, примириться, но ревность продолжала терзать ее сердце. Девушка чувствовала себя оскорбленной поведением Артемия и страстно желала высказать ему все гневные укоры, что накипели в ее душе за время размолвки.

- Вижу я, - продолжал юноша, - что ты гневаешься на меня, а за что ума не приложу. Скажи, Любовь Михайловна, пожалей меня!

Девушка молчала и крутила пальцами светлую пуговку душегрейки.

- И говорить не хочешь, - протянул Артемий, качая головой. - Ну, Бог с тобою, а только ни в чем я перед тобою неповинен... Как была ты мне милей солнца красного - так и останешься, до последней капли крови моей...

Любушка еще ниже опустила голову, желая скрыть смущение и яркий румянец, заливавший лицо.

- Прощай, Любовь Михайловна! Сегодня в ночь уезжаю... Придется ли еще повидаться - не знаю... Не поминай лихом, Любушка!

Последние слова были произнесены с такою скорбью, что девушка не выдержала. Она подняла голову и, увидев перед собою бледное лицо Артемия с влажными глазами, поняла всю свою жестокость.

- Погоди, - остановила Люба, протягивая руку и как бы желая удержать возле себя юношу. - Уезжаешь? Куда?

- В Москву, гонцом посылает твой отец.

- И... и надолго?

- Навсегда, может. Ничего знать нельзя.

Напускная холодность и строгость девушки мгновенно исчезли. Румянец сбежал с ее щек, и блестящие глаза потухли.

- Ты, вправду, уезжаешь? - прошептала она. - И... и не знаешь, когда назад?

Артемий объяснил в кратких словах, зачем посылает его Кошкин, и под впечатлением юношеской отваги, жаждущей подвигов, упомянул, что эта поездка может окончиться неблагополучно, если князья прикажут схватить его. Львов даже раскаялся, что так подробно рассказал все, и добавил:

- Не проболтайся, Любушка! Беда может стрястись с твоим отцом... Я вот привык с тобою откровенничать, а не следовало бы.

Подобное недоверие Артемия обидело Любу. Она всегда была верным товарищем и не заслуживала подозрения.

- Ты бы лучше Насте поменьше рассказывал! - с досадой произнесла она.

- Насте?! Да Бог с тобою, Любушка! Стану я разве говорить с нею о таком деле важном. Тебе хотел я сказать потому, что отец твой обещал мне награду...

Люба прервала речь Львова. Она не могла далее сдерживаться и укоряющим, горячим тоном начала:

- Не станешь рассказывать! А для чего же шепчешь ты ей сладкие речи? Зачем красоту ее хвалишь? Рыжая она, непригожая, только зубы все скалит, а ты ей... Свататься к ней хочешь!..

Последние слова девушка произнесла, прижимая платок к лицу и стараясь заглушить рыдания, вырывавшиеся из ее груди.

Теперь для Артемия стали ясны причины гнева Любушки, ее холодности и недовольства. Она любила и ревновала его.