Мельком Лео заметил в автобусе с учениками двух мельтешащих взрослых; видимо, уговаривали детей отвернуться от окон.
Почему самосвал со щебнем вынесло на встречную полосу, где он подмял легковушку? Человека укладывали на носилки. Выброшенная из кузова гранитная щебенка толстым слоем покрывала шоссе. Эти темные пятна там — масло или кровь? Дверца легковой со стороны водителя была распахнута, и оттуда свисала рука. Бессильная или безжизненная? Последнее впечатление погибшего: страшный взрыв, в воздух взлетает гранитная глыба, осколки бьют по стеклу и крыше.
Полосатый жезл промелькнул перед глазами Лео, он чуточку прибавил газу. Ему не хотелось смотреть в зеркало, он приклеился взглядом к медленно катившемуся автобусу, разглядывал вибрировавшую выхлопную трубу, пытался зачем-то запомнить номер автобуса, но цифры путались. В заднем стекле автобуса появилось детское лицо, светлое пятно за запыленным стеклом.
Нога Лео дрожала на акселераторе.
На протяжении своей жизни он неоднократно осознавал всю жестокость безвозвратности. Только что увиденное потянуло мысли на потайные тропинки.
Неужели случай доставил Нелле возможность отомстить?
Утром, уходя, Лео коснулся губами щеки Неллы. Жена делала вид, что крепко спит, ее сжатые веки дрожали. Поведение ее было глупым и мелочным. Все трещины в мире берут начало в непомерном человеческом самолюбии. Слишком поздно люди приходят к пониманию того, что сдерживание себя в любой ситуации является по сути единственной возможностью существования.
Хватит! Когда едешь, то уместны более деловые мысли. Мир цифр, статистика — эти спасательные круги Лео всегда держал под рукой. В пределах республики в дорожных происшествиях в день в среднем погибал один человек. В данном случае, учитывая дневное время и плотность движения, катастрофу и ее результаты видели по меньшей мере человек двести. Принимая в расчет вечерние, а также ночные происшествия, количество свидетелей снижается на несколько десятков процентов. Если немного поманипулировать этими цифрами, то оказывается, что с погибшим тем или иным образом, помимо близких, общались, по крайней мере, полста человек. За месяц жуткая картина запечатлевается в памяти примерно тысячи пятисот человек. В год их может набраться восемнадцать тысяч, тех, кто начнет отыскивать вурдалака в собственной душе. Словно все эти люди побывали на войне, видели искореженное железо и кровь.
Машины прибавили скорость, колонна поредела, впереди шоссе из-за возникшего затора зияла пустота. Машины рвались все дальше от места происшествия. Картины, от которых стынет кровь в жилах, неизменно делят людей на две категории. Одних смерть и запах гари с неодолимой силой притягивают к себе. Будто ищет выхода некая атавистическая страсть истребления. Поезд сошел с рельсов, половодье разрушило мост, рухнул дом — подобного рода события становились украшением бедной впечатлениями жизни и служили бальзамом против досады — я знаю: обуздать ничего нельзя. Лео принадлежал к другому лагерю, однако он не был от этого лучше. Лео стремился бежать от всего этого подальше. Перед собой не было надобности позировать, это было просто малодушием. Едва ли он думал на месте происшествия, что ему хочется бежать потому, что надо сохранить веру: все же мир гармоничен.
Очень хорошо, что Неллы не оказалось в машине. Она бы надолго застыла в неподвижности и с мертвенно-бледным лицом уставилась бы в серый асфальт. Чья-то мимолетная ошибка и неизбежный конец — это ни у кого не умещалось в сознании.
Взгляд Лео на мгновение скользнул по рукам, и он откинулся на сиденье. Пальцы, вцепившиеся в руль, были старчески сухопарыми, белесоватыми, с острыми костяшками.
Лео попытался расслабить плечи, повертел головой, чтобы размять шею, осторожно и нерешительно снял с руля левую руку, расстегнул воротник.
Такие несчастья случаются каждую секунду и повсеместно на земле, убеждал он себя. Возможно, только путешествуя по пустыне на верблюдах, не увидишь подобных картин.
Вся беда заключалась в том, что, предпринимая увеселительную поездку, человек освобождался от трудовых забот, но его не оставляли посторонние думы. Совершенно явно, что большинство водителей, ехавших впереди и сзади, проклинали задержку, которая перепутала их дневные планы. Ни начало рабочего дня, ни его конец, ни обеденный перерыв Лео не подгоняли. Он никуда не спешил. И без того большая часть дороги была уже позади, а солнце только еще начинало клониться к закату. Было бы как-то неловко до окончания трудового дня стучаться в дверь новой обители Вильмута. Здравствуйте-здравствуйте, сказал бы городской вертопрах жене Вильмута, меня зовут Лео, у меня начался отпуск. Здравствуйте-здравствуйте, ответила бы та, только какое мне до вас дело? Вне всякого сомнения, что оглядела бы с подозрением Лео; она приняла в дом Вильмута, а его собутыльники пусть остаются за порогом. После такого вступления нелегко было бы наладить хорошие отношения и остаться на ночлег. Раньше Лео никогда не пускался в дальний путь наобум и на авось. Чего это вообще его тревожит? Неужели с возрастом все труднее приспосабливаться? Собственно, уж как-нибудь обошелся бы. В любом случае он не собирается разворачиваться и возвращаться обратно.
Вскоре проселочная дорога свернет направо, там, должно быть, найдется подходящее место для остановки.
Лео заблаговременно помигал стоп-сигналом, вот уже одна, вторая и третья машины с шумом обогнали его. Прежде чем свернуть с обочины под уклон, Лео внимательно посмотрел на исчезавший меж деревьями прогал. Топей и луж вроде бы не было. Магистрали и его обкатали на вполне современный лад, как только приходилось на свой страх и риск выбирать направление, тут же забывался внутренний протест против шоссейного коридора с его загазованным воздухом; все, что оставалось в сторонке, казалось подозрительным и, чего доброго, даже сулило опасность. Вот ему и пришлось подбадривать себя: он не застрянет с машиной, не будет в одиночку барахтаться в какой-нибудь колдобине, таскать сучья и устилать ими дорогу. Разумеется, в багажнике у Лео хранились про запас необходимые предметы: маленький топорик, брезентовые рукавицы, лопата, два домкрата, несколько обрезков доски, канистра бензина на тот случай, если вдруг потечет бак, и пластмассовый бачок со свежей водой, чтобы помыть лицо и руки. Лео раздражало, если нельзя было немедленно отмыть липкие ладони. В багажнике хранилось и кое-какое другое имущество, при надобности Лео мог махнуть рукой на новое жилье своего друга и спать на открытом воздухе. Крыша над головой и хлеб насущный при себе: маленькая палатка, спальный мешок, надувной матрац, небольшая сумка с консервами, хрустящими хлебцами и котелком, даже пачку чаю и сахар не забыл прихватить. В нашем плотно перенаселенном мире человек чувствует себя как-то увереннее и независимее, если он все необходимое везет с собой. Лео даже пришлась по душе мысль — колесить по Эстонии и ночевать там, где застанет вечер.
Заехав примерно на километр в лес, Лео свернул с дороги и остановился на открытой полянке.
Постепенно человек становится автоматом, подумал он после того, как натянул резиновые сапоги, снял с ветрового стекла дворники и засунул их в ящичек, включил потайной замок и закрыл дверцы и багажник. Как раз там, за кустом, засели потрошители машин, пошутил он над собой, у них только что прошел односторонний телепатический сеанс, и они получили ценную информацию: какой-то горожанин собирается припарковать сюда свою машину.
Лео хмыкнул себе под нос.
Опасное притупление приспособляемости? Аутотренинг оставался единственной возможностью избавиться от склеротического кретинизма.
Сделав несколько шагов по пушистому мху, Лео застыл на месте и засунул руки в карманы. В ушах звенела тишина. Неожиданно его охватило неодолимое стремление помчаться вперед, он представил себя лесным зверем, который несется напрямик через буреломы, ельник и ныряет с головой в кусты, словно бежит от слепней. Но прежде чем сучья бурелома начали его хлестать, у него кончились силы. И все же в теле струилось тепло, в сознании всплывали какие-то приятные обрывки воспоминаний, но у Лео не было желания ухватиться за них. Он вообще отрешился от любых усилий. Брел, покачивался ради забавы, волочил ноги, размахивал руками и шлепал ладошками по стволам сосен. Шершавая кора щекотала кожу. Лео откинул голову назад и смотрел на раскачивающуюся макушку корабельной сосны. Ему казалось, что он раскачивается вместе с нею. Возможно, его одурманивал смолистый дух.
