* * *
Копы и «частники» действовали четко и слаженно. Получив сигнал вип-клиента, уже через восемь минут с двух сторон примчались к подъезду. Вошли, взлетели втроем наверх. Полномочия разделили по плану взаимодействия. Старший охранник открывал дверь ключом (договор с клиентом предусматривал такие права), а его напарник и полицейский страховали, приготовив оружие - у частника травмат, у копа АКСУ.
Дверь раскрыли сильным ударом, ринулись внутрь, но резко остановились, скучившись на пороге.
В прихожей, закрывшись мужчиной, женщиной и ребенком словно живым щитом, стояли двое в комбинезонах электриков. Оба в черных масках. Они приставили к головам женщины и ребенка стволы пистолетов, удлиненные глушителями.
- Всем стоять! Оружие на пол! Иначе открываю огонь!
Жесткий голос принадлежал бандиту, удерживающему ребенка. Девочка, лет семи, отметил старший охранник, который до пенсии служил в антитеррористической группе. Бандит был ростом под два метра, а рядом с ребенком казался и вовсе огромным. Старший, дав ему рабочее прозвище «Гулливер», оценил шансы силового решения и признал их равными нулю. Если не минусу. Он осторожно, двумя пальцами, взял травмат и опустил его на паркет.
- Остальные!!! - рявкнул бандит.
Второй частник и полицейский повторили действия старшего.
- Ногами к стене стволы откинули, а сами легли мордами в пол!!!
Обезоруженная группа безмолвно выполнила приказ.
- Так! - сказал Гулливер. - Мы сейчас уйдем. Если все нормально, то терпил у подъезда бросим. Трупы нам не нужны. Своих внизу оповестите. Если дернутся — всех положим…
Показав террористам ладони «я не представляю угрозы», полицейский вытащил рацию и скомандовал немного дрожащим голосом.
- В квартире вооруженные люди. Взяли хозяев в заложники. Сейчас будут выходить. Обещают сохранить жизни… Пусть выходят, ничего не предпринимать…
- Принял! Пусть выходят! - через несколько секунд, зашипев, ответила рация.
- Все, двинули! - скомандовал «Гулливер».
Два бандита и три заложника плотной группой начали спускаться по лестнице.
* * *
Держа “на стволах” заложников, они спустились на первый этаж и замерли на выходе из подъезда.
Шульга контролировал Леру и Лесникова. Ему не нравилось все то, что сейчас делал Ричер. Положа руку на сердце, операция организована была предельно бездарно, но командир, отдавая себе отчет, что все пошло по п*зде, вместо того, чтобы с порога пристрелить объект и уйти, с тупым упорством продолжал обставляться под ограбление. Они прозевали приезд невестки, не учли, что Лесников может каким-то образом подстраховаться от нападения, - и вот результат. Теперь им приходится уходить, прикрываясь женщиной и ребенком, чьи жизни подвергались смертельной опасности. Ведь в такой ситуации достаточно случайного выстрела, и дело закончится страшной кровавой баней. Но даже если все сложится, худо-бедно, без жертв, ребенок на всю оставшуюся жизнь получит тяжелую психотравму.
"И пусть кто-то из украинских военных попробует стрелять в своих людей, российские военные будут стоять позади людей, не спереди, а сзади" — это сказал не кто-то, а вражеский президент. Докатились, бл*, ликвидаторы! Однако, Шульга молчал. В критической ситуации нет ничего страшнее, чем начать обсуждать решения или же не исполнять приказы. Все сложилось как есть, и с этим ничего не поделаешь. Теперь им нужно просто уйти…
Ричер тихо произнес в рацию:
- Мы готовы. Как увидишь, что выходим, сразу же подъезжай.
И открыл дверь, выставив в проходе ребенка.
На улице было уже темно. Дождь усилился и падал на асфальт частыми каплями. Мокрые охранники у подъезда стояли за своими машинами, используя их как защиту. Один гражданский с травматом, угрозы не представляет. А вот полицейские вооружены «ПМ»-ом и «Ксюшей»…
Ричер с девочкой вышли под козырек подъезда, вслед за ними Шульга вытолкнул наружу полковника и его невестку. Две группы вооруженных людей остановились, молча оценивая друг друга. Через секунду-другую между ними, сделав крутой вираж, втиснулся белый фургон.
- Бабу оставляй, мужика вовнутрь! - скомандовал Ричер.
Шульга с огромным облегчением отпустил Леру, втолкнул в отъехавшую дверь «Фольксвагена» Лесникова, забрался сам. Вслед за ним в машину запрыгнул и Ричер.
- Вперед, уходим!
Еврей рванул.
Машина, визжа покрышками, стала набирать скорость.
Одновременно Ричер развернул Лесникова лицом к открытой двери и выстрелил три раза подряд в затылок полковнику.
У тела, упавшего в лужу, почти не было головы…
Вдалеке послышалась короткая очередь, что-то стукнуло по корме. Вероятно, по колесам стреляли, хотели остановить. Но это было уже неважно.
Ричер задвинул дверь, отрезав находящихся в салоне от уличных шумов.
- Отрываемся!
Машина скатилась вниз по брусчатке крутого спуска на Бассейную, нарушая все правила, пересекла поток, идущий от бульвара Леси до Бессарабки, и рванула по Эспланадной, мимо стадиона в сторону Протасова Яра…
- Все, вроде! - сказал Еврей после того как они, остановившись в тихом месте, сменили номера и содрали с бортов маскирующие наклейки. - Машина засвечена, будем жечь, командир?
- Нет! - подумав, ответил Ричер. - Это тебе не «Следствие ведут знатоки». Дождь на улице, целиком не сгорит. К тому же, мы в городе. Посреди ночи на пожар тут же всякие МЧСы прискачут, потушат, начнут копать…
- Так что - просто бросим?
- Отдашь тому, у кого забирал, пусть на место поставит…
А вот это решение было, похоже, верным. Где надежнее всего спрятать лист? Конечно, в лесу. Фургон взяли из «вещдоков» с частной штрафплощадки по поддельным бумагам «на следственный эксперимент». Если его вернуть, то тамошняя охрана шум поднимать не станет. Они там бухали, с хозяевами согласовывали в телефонном режиме. Человека, который представился следователем, сто пудов не запомнили. Ночью в дождь и вовсе ничего не увидят…
- Все, операция закончена! - сказал Ричер, коротко доложившись по телефону. - Ласка уже дома. Вы тоже по квартирам разъезжайтесь и сутки сидите тихо, как мыши. Послезавтра в семнадцать - общий сбор на базе. Разбор полетов и пряники. Всем спасибо!
Они, как могли, затерли все отпечатки, скинули форму электриков, упаковали по сумкам оружие и шмотье. Еврей сел за руль и уехал. Ричер, забрав самый тяжелый баул, молча растворился в дожде. Шульга и Шаман, закинув сумки на плечи, прошли несколько кварталов и начали тормозить такси.
Только в старом задрипаном “Ланосе” с громыхающим шансоном, когда потихоньку начал снижаться адреналин, Шульга, расплачиваясь заметил, что где-то здорово раскровянил ладонь, так, что даже лоскут кожи содрал…
Изюмский блокпост. Суббота 29 июля 12:05
Дверь гаража с визгом открылась и в освещенном прямоугольнике появились две тени. Те же охранники, что его привезли. Один страхует с автоматом наперевес, второй ставит на пол ржавое ведро. Уходят. Явно не хотят выводить в туалет. Боятся? Или им дан приказ, чтобы никто здесь Шульгу не видел? Стало быть, самое интересное еще впереди, а ведро, как ни крути, очень кстати…
В ведре обнаружились два помятых бутерброда в пленке и поллитрушка воды. Шульга вынул еду, с удовольствием облегчился после чего мигом уничтожил принесенный паек. Выставил ведро поближе к дверям, сам вернулся на кучу ветоши, стал ждать.
Охранники возвратились минут, наверное, через десять. Убрали ведро, оглядели гараж. Один достал из поясного чехла наручники.
- Давай, хлопче! Тільки щоб без дурниць!
Шульга вытянул руки. На запястьях стукнули-протрещали браслеты из нержавейки. Охранник вышел, занес два стула. Поставил друг напротив друга, на расстоянии метра два. На дальний посадили Шульгу.
