Звонкий стук каблуков разорвал тишину общежития Нью-Йоркского университета. Розали Хейл – голубоглазое светловолосое чудо – улыбаясь, поднималась на свой этаж.

Девушка пребывала в самом приподнятом настроении, когда с улыбкой резко открыла дверь своей комнаты.

– Так, кто это у нас тут скучает? – то ли шутя, то ли всерьез спросила Розали прямо с порога.

За столом у окна, читая какую-то книгу, сидела ее лучшая подруга и соседка по комнате – Виктория Гревис. Рыжеволосая девушка вздрогнула и оторвалась от книги, но к подруге не повернулась.

– Знаешь, Вики, я сейчас могу, наверное, все, что угодно сделать. Представляешь, не хожу, а парю над землей! – не обращая внимания ни на что, делилась эмоциями Роуз. – У тебя бывало такое, а, Ви? Боже, он такой... – девушка мечтательно закатила глаза и не заметила, что ее подруга, стиснув зубы и зажмурившись, так крепко уцепилась за край стола, что костяшки пальцев побелели.

– Он просто идеал: красивый, умный, внимательный, веселый, милый... – продолжала с упоением рассказывать Розали, – ты представляешь, Ви, он повел меня в то милое кафе на Седьмой авеню. Ну, помнишь, мы там пару раз обедали с тобой? А я ему на той неделе сказала, что там лучшее кофе, и представь, он это запомнил и повел меня именно туда! А потом официально предложил стать его девушкой! Ты себе это представляешь? Я вот до сих пор не могу поверить... Так удивилась, – Розали ходила по комнате и рассказывала, не прерываясь ни на минуту, совершенно не обращая внимания на то, что Виктория уже, казалось бы, была готова закричать, лишь бы не слышать счастливого щебетания Роуз.

Тем временем, Розали Хейл продолжала:

– Ты ведь слышала, наверное, что он не любит каких-либо обязательств? Джеймс очень свободолюбивый, но он сказал, что ради меня готов немного ограничить границы своей свободы, – Розали звонко рассмеялась. – Представь, ради меня!

Девушка, счастливо пританцовывая, подошла к шкафу с одеждой и вынула оттуда совершенно чудесное небесно-голубое платье, так изумительно подчеркивающее цвет ее глаз.

– Как думаешь, хорошо на мне будет смотреться это платье, когда мы пойдем... – Роуз посмотрела на подругу и замолчала на полуслове: – Что с тобой, Ви?

– Идете гулять? – хриплым то ли от волнения, то ли от сдерживаемого гнева голосом спросила Виктория. – А на каникулы в его загородный коттедж он тебя не приглашал? Не говорил, что вы днем будете гулять и кататься на лыжах, а вечером наблюдать за звездами? – ее голос дрожал и становился все громче. – А он не рассказывал, что вы будете лежать в обнимку на крыше, завернувшись в плед, наблюдать за падающими звездами, и тогда, именно тогда, в этом мире все вдруг замрет, и вы будете только вдвоем? А он не просил ничего не говорить об этом подругам? Не умолял быть чуточку смелей и решительней? – Виктория медленно поднялась со стула, и парой изумрудно-зеленых застывших глаз твердо посмотрела на побледневшую вмиг Розали. – Если говорил, то мне кажется, я могу рассказать тебе, что будет дальше...

Замолчала. На столе оглушительно, в столь нагнетающей тишине, тикали часы. А если кто-нибудь прислушался, то уловил бы неистовый стук пары девичьих сердец…

За окном весна: птицы весело поют, природа оживает, все цветет. В воздухе парит счастье, свобода и пьянящая любовь. И, несмотря на все несправедливости этого мира, где-то на земле есть честные, благородные люди. А счастье – вовсе не призрачная сказка, оно в действительности существует. И того гляди, вот-вот нагрянет и к вам... Эх, если бы сейчас это понимали две подруги, в подавляющем молчании стоявшие у окна их общей спальни.