П-21 смотрел в сторону. Лакуна выглядела расстроенной. Рампейдж злой, а Глори напуганной. Я вздохнула и присела.
— Иди сюда, Скотч. — Интересно, так себя чувствовала мама? — Часть твоей жизни, которую ты не помнишь… мы были в туннелях. Столкнулись с монстром… огромным и страшным. Немного позже ты пыталась справиться с этим. Но… — Я поглядела на П-21, но он отрешенно смотрел на покалеченную ногу. — Ты убила пони… пытаясь спасти меня. Но это для тебя оказалось слишком трудно принять. Ты сказала, что хотела бы забыть случившееся. Поэтому я попросила Триаж изменить твои воспоминания. Убрать их…
— Ты… — Скотч отпрянула от меня. — Ты… залезла ко мне в голову?
— Да, — мягко ответила я. — Это была моя идея… только моя. Другие были против, — солгала я, глядя на виноватое лицо Глори. — Я хотела успокоить тебя… защитить тебя.
— Покопавшись в моем разуме? — прокричала она, прожигая меня взглядом. — Ты и эту битву хотела вычистить? Или как насчет разрушения моего дома? Убийства всех пони, которых я знала! — яростно кричала она. — А смерть моей мамы! Почему ты не отняла и это воспоминание, Блекджек?!
Что-же… это было довольно просто…
— Я просто хотела помочь, — мягко произнесла я, чувствуя усталость.
— Помочь мне? Ты влезла в мой разум! Я тебя ненавижу! Ты вернулась в Девяносто Девятое и уничтожила всю мою жизнь! Ненавижу тебя! — прокричала она, отвернулась и, всхлипывая, понеслась прочь.
— Скотч! — крикнула Глори. Я глянула на П-21, но он просто сидел, как сердитый синий чурбан.
— Я помогу ей, — произнесла Рампейдж и поднялась на копыта. То ли фраза, то ли её тон… но как только я поглядела на полосатую кобылку, отправившейся вслед за Скотч, моя грива начала зудеть.
— Нет, — сказала я и тоже поднялась. — Глори, за ней. Рампейдж, остаешься здесь.
Бронированная пони наклонила голову ко мне и нежно улыбнулась. Даже слишком нежно.
— Только я могу помочь ей. Я смогу избавить её от боли, навсегда.
Я продолжала смотреть как её мягкая, нежная улыбка растягивалась все шире и шире, а тело медленно напрягалось как пружина.
— Глори, иди, — сказала я, вынув меч и Бдительность, и взглянула в глаза убийцы. Внезапно, Рампейдж повернулась и рванула ко мне. Две сотни фунтов закованной в сталь ярости врезались в меня с ужасающей силой и с легкостью сбили с копыт. Лакуна левитировала полосатую кобылку в воздух, но она извернулась и, оттолкнувшись от потолка, упала на Лакуну. Когти глубоко вонзились в фиолетовый бок аликорна, продирая шесть кровавых полос на её крупе.
Я прижала Рампейдж со всей возможно силой моих, поддерживаемых скобами, ног. Магией я прижала пистолет ей в подбородок и выстрелила, но она дернулась в последний момент; у меня получилось только отстрелить ей половину щеки. Сияющие стрелы Лакуны впились в толстые листы брони и бок разъяренной кобылки.
Раны затянулись прямо у меня на глазах и её ухмылка вернулась на место. Она набросилась на меня, запуская когти в скобы и опрокидывая меня на спину. Я ткнула Бдительность ей в живот и выстрелила еще раз… и еще…
— Позволь мне дать покой и тебе тоже. Ты слишком много страдала… но я помогу тебе! Помогу так, как ты помогла Скотч! — убеждала она, водя когтями взад-вперед. Царапая мою плоть. Моя концентрация нарушилась, и я уронила оружие, чувствуя её когти, вгрызающиеся в мои задние ноги и живот.
Потом мой меч пронзил её глаз, и я глянула наверх, увидев П-21 держащего рукоять. Он глубоко толкнул его и резко повернул, лезвие вошло в её мозг, заставляя тело судорожно дергаться. Она медленно повернулась и уставилась на него.
— Ты тоже страдаешь… — пробормотала она и медленно двинулась к нему, лезвие все глубже и глубже входило ей в голову.
Разве задумка не состояла в незаметном проникновении или что-то типа того? Разве это не было частью плана?! Уж в чем я точно была уверена, так это в том, что быть атакованной другом и возненавиденной маленькой кобылкой, уж точно не подходило под незаметность!
Затем он еще сильнее повернул меч, и потрошительница закричала, кровь струилась по её лицу. Каждый раз, когда она пыталась двинуться, он поворачивал меч и вырезал новую дыру. Снова и снова он вгонял меч ей в череп. Наконец, она обмякла. Момент тишины, нарушаемый дыханием П-21. Потом: — Не мог бы ты… вытащить… эту хрень… из моего глаза? — невнятно пробубнила Рампейдж. Он глянул на меня, и я кивнула. Если она не болтала о мире и покое, значит, скорее всего, все было в норме.
Жеребец вытащил оружие, и она вздрогнула, когда раны стали затягиваться. Она мелко задрожала, слезая с меня и шмыгая носом.
— Я не плачу, понятно? У меня в глазу меч торчал. Это больно.
Она взглянула на Лакуну и меня и скрипнула зубами.
— Блядь… только не снова. Скотч в порядке?
— Скотч Тейп цела. Обозлена на меня… но хоть этого она не видела.
Лакуна использовала свои нечестные аликорньи силы, чтобы регенерировать пока направляла свой рог на мои порезы, залечивая их.
П-21 пристально поглядел на меня несколько долгих секунд, как-будто с чем то борясь. Потом отвернулся и выплюнул оружие. Твердым и безжалостным взглядом он глянул на Рампейдж. Почти неистово он начал оттирать кровь, взглядом испепеляя полосатую кобылку и скрипя зубами.
— Я должна идти. Не надо было мне возвращаться. Я была… так рада снова увидеться с вами… — она покачала головой. — Я чувствовала себя… чем-то большим, чем просто убийца.
— Именно такова твоя натура, — сердито отрезал П-21, вставая на копыта. — В Девяносто Девятом вы с Дейзи стали бы друзьями не разлей вода. Копыто даю на отсечение, что ты бы пользовалась очередью на размножение каждую доступную секунду.
— П-21! — Закричала я, заставив его повернуться ко мне. Только не он! Да что такое со всеми пони? Все мои друзья внезапно сошли с ума!
Он сощурился и прошипел: — А ты! Почему ты не примешь очевидное? Все кончено, Блекджек. Ты умираешь. Она сошла с ума. Скотч беспомощна. Глори безнадежна. Единственный из нас, кто в своем уме, это долбанный аликорн! Рампейдж хочет уйти? Пусть идет! Мы все должны уйти! Неужели ты и правда думаешь, что мы останемся вместе после твоей смерти? Продолжать твои поиски? Смирись уже с тем, что все кончено. Ты умрешь и… и…
Он повесил голову и крепко зажмурился.
Я протянула к нему копыто, слезы бежали по его щекам.
— Все нормально, П-21.
— Нет, все далеко не нормально, Блекджек! — ответил он и потряс головой. — Мы продолжаем сражаться, и продолжаем проигрывать. Рампейдж не может контролировать себя с тех пор, как убила Торн. Ты не можешь обезопасить и осчастливить Скотч. Глори просто наблюдает, как ты медленно приближаешься к своей смерти. И никто не хочет признать, что эта… эта… маленькая, дурацкая группка эмоционально нестабильных дебилов обречена! Я устал от этого! — произнес он, выдыхая сквозь зубы и с сожалением глядя на меня. — Ну почему мы не можем просто пойти домой? Там гораздо лучше. Я не хочу видеть… как абсолютно все в этой Богинями проклятой Пустоши вредит тебе.
Я аккуратно положила копыто ему на плечо. Он слегка отшатнулся, но медленно повернулся и принял его.
— Всю свою жизнь… — начала я, — Я была никем. Плохой дочерью и пародией на охранницу. Я не знала… не желала знать, насколько отвратителен был мой дом. Потом я вышла оттуда с тобой и… наконец делаю что-то действительно полезное. Спасаю пони… сражаюсь с монстрами… даже пытаюсь справиться с этими глупыми поисками. — Я чуть приобняла его. — Я знаю, что умру. Мы все умрем, в конце концов. Поэтому до того как уйду, я хочу сделать что-то значащее. Я хочу дать этому проклятому городу то, что он заслуживает и помочь как можно большему количеству пони.
Он шмыгнул и глянул на меня, я мягко коснулась его щеки.
— Один пони, куда лучше меня, как-то сказал мне, как справиться со смертью Скудл. Он сказал, что я должна из кожи вон вылезти, но не допустить подобного в будущем. Потратить каждую секунду жизни и постараться поступать как можно лучше. И надеяться на то, что всего, сделанного тобой добра, хватит, чтобы искупить твои ошибки. А у меня полно ошибок, П-21, и они навредили тем пони, которые этого не заслуживали. Скудл. Те жеребята. Клевер. Те зебры. Девяносто Девятое. Я знаю, что не смогу искупить всё это. Никогда. И если я страдаю… что-же, я вполне этого заслужила. Вот почему я делаю это. Потому что если сдамся и удалюсь спокойно умирать без попыток сделать мир лучше, тогда их смерти будут ничем иным, как бесцельными убийствами.
