Одну за другой, она снимала оковы.

— Я должна увидеть моих друзей. Сейчас же, — сказала я решительно, медленно скатившись с кровати и прокатившись по полу. Затем я боролась с желанием закричать, когда мои ноги согнулись под мной, и я рухнула на пожелтевшую плитку. Мои ноги изогнулись перед моими глазами! Они не должны так сгибаться!

— Тебе действительно нужно прислушиваться к своему врачу, — сказала она, когда её синее магическое свечение обернуло меня и положило на кровать. — Некоторые из твоих костей превратились в некую консистенцию густой резины. Мы пытаемся найти лечение для укрепления твоих конечностей. К счастью, позвоночник, череп, таз, рёбра остались практически нетронутыми. Твои ноги, однако… — И она уклончиво пожала плечами, когда белый земной пони жеребец с кьютимаркой в виде розового сердца вбежал внутрь, толкая инвалидную коляску.

— Скажите мне состояние Глори. Вы смогли… — Я с трудом сглотнула. Как я могла просто спросить, смогли ли они вернуть ей её крыло?

— Нам удалось остановить внутреннее кровотечение у четырёх из вас. Аликорн… ну… я не осмелюсь гадать о её физиологии. Рампейдж восстановилась сама по себе. Она была той, кто нашёл нас. Пошла прямо к профессору, — сказала Триадж, осторожно поднимая меня ещё раз, и сажая в кресло.

С левым глазом, покрытым повязкой, мне приходилось поворачивать голову, чтобы осматриваться. Мы вышли в значительно более грязный больничный зал, чем клиника Флаттершай… но, по крайней мере, здесь не было на стенах написано «ИГРАТЬ». Она побежала вперед, пока жеребец толкал меня вперед.

— Верь или нет, твои травмы были самыми тяжёлыми. Физически, по крайней мере.

— Блекджек! — крикнула Рампейдж, бросаясь вниз по коридору и отталкивая в стороны любого пони, попавшегося на её пути, как кобылоподобная лавина. Она поскользнулась на плитке, и только магия Триадж остановила её от удара в меня. — Как поживаешь? Они сказали, что ты была стабильной, но… но… как ты? — Спросила она с её огромными и круглыми глазами. Она приложила свой вес к моим коленям, и я стиснула зубы, чувствуя, как они гнутся. Она отдёрнула ноги назад, и выражение её лица как-то сделало ощущение ещё ​​хужё.

— Я в порядке. Мы собираемся проверить Глори, — сказала я, касаясь её гривы. От ужасного взгляда на её лице, моё сердце начало вяло глухо стучать в груди. — Что случилось, Рампейдж?

— Я не знаю. Я ничего не помню после того, как мы спустились по лестнице. Когда я пришла в себя, мы были на лифте, открывшемся на строительной площадке недалеко от университета. Я пришла прямо сюда за помощью.

— Она была очень настойчива, — тихо сказала Триадж, рысью скача впереди нас, — Я думаю, что она поклялась личной, бесконечной и вечной войной на уничтожение, если мы тотчас не помогли бы тебе. К счастью, Профессор согласилась.

— Я бы тоже, — ответила Рампейдж с угрюмым видом. Триадж просто раздражённо закатила глаза.

— Рампейдж, как Глори? Ты видела её… или нет? — спросила я, и она быстро отвернулась, когда санитар перестал толкать меня. Другие сотрудники в грязной палате смотрели на меня настороженно. Учитывая, что я могла бы убить их взглядом, это было не очень удивительно.

— Я не видела никого, за исключением П-21, — тихо ответила Рампейдж. — Я не хочу… Ты знаешь… что-то случилось. — Она закусила губу. — После того, как я проснулась, я постоянно чувствую… Я не думаю, что я в безопасности… Ты понимаешь? — Она посмотрела на меня со стыдом в её розовых глазах, прежде чем тихо отступила назад. Магия засветилась вокруг инвалидной коляски, когда Триадж толкнула меня на несколько последних футов в грязную, тусклую, сырую комнату.

«Ох, Глори».

Мне хотелось плакать, когда я увидела её, лежащую неподвижно ​​в дряхлой больничной койке. Магический монитор тихо пищал, пока она лежала на животе с одеялом на ёё задних ногах. Одно серое крыло лежало расслабленно на её боку. Другого… не было…. Я дрожала, протягивая копыто к ней, слёзы текли по моим щекам, пока я смотрела, как моя протянутая конечность медленно склонялась, когда мышцы свело судорогой. Я прижала ногу к груди, смотря на пегаску без сознания.

— Вы не смогли спасти ее крыло? Положите её снова в магическую восстанавливающую штуковину… — пробормотала я заплетающимся языком, шмыгая носом, моё тело начало трясти. Это была моя вина. Я не вызывала ничего, кроме боли и страданий в своей жизни. — Сделайте что-нибудь! Пожалуйста! — сказала я, скрутив и схватив грязный медицинский халат Триадж копытами. — Я сделаю всё, что хотите. Просто приведите её в порядок!

Доктор лишь вздохнула.

— Мы не можем. Когда её крыло был отделено от тела, гниение началось незамедлительно. Все, что достигло вершины лифта, было костью, мертвым мясом, и перьями.

— Дайте ей Гидру! Что-нибудь! — просила я, стиснув зубы, чувствуя, как мои передние конечности изгибались. — Я… Я не могу оставить её в таком виде.

Триадж заворчала с раздраженным смирением:

— Даже если бы она могла сработать, количество Гидры, которое бы мы должны были использовать, вероятно, вызвало такие огромные количества заражения порчей, что она была бы мертва в любом случае. Так же, как ты, — сказала она, поднимая планшет с бумагой.

— Заражение? Я?

— Я не видела разрушений от порчи, как твоё, долгое время. Ты бы видела твоё сердце! Мы сняли, по крайней мере, около полдюжины опухолей с лёгких и лимфатической системы. Я не могу даже предположить, что она делает в твоей скелетной структуре. — Она ткнула в мою грудь планшетом. — Знаешь, что? Забудь, забудь о своих костях, — сказала она, и её губы скривились в сердитой ухмылке. — Я не могу даже предположить, как она поимела твой мозг.

— Мой мозг? — пробормотала я тупо, получив взгляд, будто я только что доказала её аргумент.

— Мозг это орган, а твои органы поимели. У меня возникли проблемы с поиском биологических систем, которые не были повреждены в значительной степени. Мышцы. Эпидермис. Похоже, твоей репродуктивной системе повезло. Тем не менее, это всё, — сказала она, глядя на планшет. — Ты знаешь, редко, кто мог подвергнуться порче и получить достойную пользу от неё, как регенерация и тому подобное. Но большинство, как ты, просто умирают. Обычно мне наплевать, но я потратила много времени, энергии и хорошей химии, пытаясь собрать тебя воедино. Минимум, что ты можешь сделать, это попытаться сделать вид, как будто ты собираешься попробовать и держать эту тушу мяса, что ты называешь телом, в каком-нибудь отдаленно напоминающим рабочее состоянии.

— Вы не понимаете, — сказала я тихо, смотря на бессознательную фигуру Глори. — Это моя вина. Пойти через туннели было моей идеей. Это стоило ей её крыльев. — Её крыльев. Я могла бы также сжечь её на огне и назвать это днём. — Я должна исправить это.

— Ты должна заботиться о себе. Тебе осталось жить месяцев шесть. Может быть, год. Мы сняли самые вопиющие опухоли порчи, но есть и другие внутри тебя, и… — Я заставила её замолчать с жёсткой тряской.

— Неужели вы не понимаете, доктор? Я не имею значения! Всё, что имеет значение, это помощь моим друзьям. Я умру в течение года, ну и что?! Глори придётся провести остаток своей жизни застрявшей на земле, потому что я выбрала туннель, и она последовала за мной. — Я зажмурилась, пытаясь контролировать свою тряску. — Я должна помочь ей летать. Скажите мне, что есть способ.

Триадж попятилась назад из зоны досягаемости, и я упала прямо из кресла и растянулась на своём лице.

— Потрясающе. Я слышала то, что ДиДжей Пон3 говорит о тебе, но я никогда не думала, что это могло быть правдой, — сказала она, пока я пыталась совладать с ногами подо мной. Триадж подняла мой подбородок своим копытом и посмотрела в мои глаза с удивлением. — Как, чёрт возьми, ты ещё не умерла? — Её голос был смесью изумления и отвращения. — Ты говоришь мне, что тебе серьёзно… искренне… наплевать на себя? Что ты готова умереть и гнить, пока помогаешь другим? Мы должны были просто позволить тебе умереть и сберечь свои ресурсы.