В этот раз я улеглась на спину и прижала пистолет к виску. Крепко зажмурившись, я начала медленно давить магией на спусковой крючок. Затем открыла глаза, чтобы последний раз взглянуть на этот жалкий больной мир, прежде чем покинуть его навсегда.
«Звёзды».
Разрыв в облаках размером был не больше моего копыта, и сквозь него проглядывало с десяток звёзд, слабо мерцающих на ночном небе.
Лишь глупец стал бы просить силы у звёзд.
— Прошу… — прошептала я, глядя на разрыв в облаках, на эти крошечные подмигивающие мне бриллианты в ночном небе, и чувствуя, как слёзы стекают по моим щекам. — Прошу… помогите мне. Мне нужно что-нибудь. Что угодно. Что-то, что поможет мне справиться с этим.
Пистолет дрожал в моей магической хватке, пока я молила небеса сделать что-нибудь, чтобы остановить это. Дать мне цель, за которой стоит идти, цель, ради которой я могла бы продолжать жить. Что-нибудь, что оправдало бы убийство сотен пони.
Мой рог засиял ярче.
— Блекджек? — раздался сбоку от меня высокий металлический голос. — Что ты делаешь?
Медленно, очень медленно, я повернула голову, чтобы взглянуть на пляшущего в воздухе спрайтбота.
— Наблюдатель? — прошептала я хриплым голосом.
Его окуляры сфокусировались на мне, и я произнесла дрожащим от слёз голосом:
— Боюсь, я облажалась в очередной раз.
Крошечный аппарат подплыл ближе.
— Я в этом сомневаюсь. Почему бы тебе не опустить оружие и не рассказать мне обо всём?
Я медленно убрала пистолет от головы и рассказала роботу обо всём, что случилось со дня нашей прошлой встречи на заправочной станции. Я поведала ему всё без утайки, о своей лжи и своих страхах, и о том, как ненавидела себя за то, что желала смерти, в то время, как другие страстно хотели жить. Эта бедная кобыла потеряла всё, чтобы спасти свою дочь. Почему я не могу найти причину, чтобы продолжать жить в этом умирающем, отравленном злом мире?
— М-да, Блекджек. Просто… нет слов, — проскрипел спрайтбот своим высоким голосом. — Прости, но мне в голову не приходит ничего, что могло бы облегчить тебе душу.
— Да уж, — ответила я, глядя на робота. — Когда-то ты сказал мне, что единственный способ пережить смерть Скудл — это каждую оставшуюся секунду своей жизни посвящать тому, чтобы сделать мир лучше. Но я не сделала его лучше. А лишь увеличила количество смертей на своём счету в десять раз. — Я закрыла глаза. — Ты говорил мне, что знал пони, которые облажались, убив миллионы. Как думаешь, те пони смогли бы жить со всеми этими смертями на своей совести?
— Я не знаю. Действительно не знаю.
— А как выжил ты, Наблюдатель? — тихо спросила я.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, ты наблюдаешь за Пустошью. Пытаешься направить пони на путь истинный. И видишь, как они терпят неудачу, снова и снова. Видишь упадок Пустоши. Что заставляет тебя продолжать своё дело?
Спрайтбот затрепетал передо мной.
— Надежда, — ответил он после минутной паузы. — Надежда на то, что однажды мои ошибки будут прощены, и Эквестрия сможет исцелиться.
Я отвернулась к безбрежной тёмной воде.
— Не понимаю, как кто-то ещё может надеяться на что-то в этом мире.
Спрайтбот какое-то время молча плясал в воздухе. Затем раздался его тихий голос:
— Хочешь, я тебе покажу?
— Что? — спросила я, пронзительно взглянув на робота.
— Ты буквально в паре минут от меня. Если ты пообещаешь, что ни единая душа не узнает о том, что ты увидишь… и я покажу тебе то, что даёт мне надежду день за днём… думаешь ты сможешь найти в себе силы жить дальше?
Я лишь пожала плечами в ответ:
— Возможно.
— Тогда оставайся там и не двигайся.
Из динамика раздался треск, и механический жук, вернувшись к своему обычному поведению, полетел обратно в сумрачный лес.
«Не двигаться?»
Я оглядела каменный уступ, на котором лежала. Мокрый от дождя лес. Тёмные воды океана. Невзрачные руины порта и вздымающиеся угрюмые горы.
Одна минута. Две. Я вздохнула и вдруг увидела, как что-то блеснуло через прореху в вещмешке. Рамка была ржавой и покрытой налётом из соли, но стекло сохранило картину внутри. Единорожка с полосками в гриве позировала для художника, держа на копытах маленькую кобылку. Я обратила внимание, что две цветные полоски в лохматой гриве малышки совсем не походили на рисунок в гриве её матери. Даже два минувших столетия не смогли погасить яркий огонёк в глазах кобылки. Хотя, возможно, это была лишь фантазия художника.
Я внимательно присмотрелась к матери. Она, определённо, была мне знакома, но вот откуда?
А уже в следующее мгновение я оказалась высоко в воздухе и вопила, как сумасшедшая, глядя на тёмные волны, проносящиеся далеко внизу. Вокруг меня сомкнулись острые, как бритва когти, а мощные крылья взбивали воздух, унося меня всё выше и выше. Прежде чем мы нырнули в облачный слой, я успела разглядеть голову огромной рептилии, чешуйчатую фиолетовую шкуру и извивающийся хвост. И всё это время я продолжала орать, не переставая.
Совсем НЕ ТАК я хотела бы умереть.
— Успокойся, Блекджек, — проревел дракон низким баритоном. — Я же сказал, что приду, чтобы забрать тебя, не так ли? — добавил он, взбираясь всё выше, и, пробив толщу облаков, устремился к пещере у самой вершины внезапно оказавшейся совсем близко горы.
— Наблюдатель?
Он усмехнулся мне сверху вниз.
Я сделала глубокий вдох и завопила во всю мощь своих лёгких:
— А ты не мог хотя бы намекнуть, что ты — грёбаный дракон?!
* * *
Терпеть не могу высоту. Абсолютно. И я безумно обрадовалась тому факту, что этот полёт оказался таким милосердно коротким, и я не успела обмочиться до того, как попала в пещеру. Огромный фиолетово-зелёный дракон первым делом кинулся проверять своё логово.
— Жди здесь, — проревел он в мою сторону, пока я разглядывала огромную кучу самоцветов рядом с собой. Раз причиной его беспокойства были не эти драгоценности, то я не нашла ничего зазорного в том, чтобы ленивыми пинками вернуть несколько укатившихся алмазов обратно в кучу. В одном месте в полу было выжжено чёрное пятно, от которого явственно разило палёной плотью. Я благоразумно отошла подальше от него.
Дракон вернулся с явным облегчением на лице и, подойдя к куче самоцветов, плюхнулся на неё, прижав лапу к груди.
— Фу-у. Было непросто решиться покинуть пещеру… сейчас. Но, похоже, Анклав не успел тут порыскать. — Он взглянул на чёрное пятно на полу. — Между нами сейчас небольшие разногласия.
Вся абсурдность сложившейся ситуации отрезвила меня настолько, что я нашла в себе силы улыбнуться и протянуть ему копыто.
— Привет. Я — Блекджек. А ты?
— Спайк, — ответил дракон и, перекатившись на бок, склонился ко мне и с удивительной осторожностью пожал протянутое копыто. — Хотя большинству пони я известен как Наблюдатель. За исключением лишь нескольких, которых я могу пересчитать по пальцам обеих лап.
— Что ж, польщена, — ответила я и, ещё раз окинув взглядом массивную фигуру дракона, тяжело плюхнулась на круп. — Знаешь, для меня это действительно стало неожиданностью, — добавила я, неопределённо взмахнув копытом. — Я полагала, что ты просто гуль, укрывшийся в каком-нибудь бункере.
— Пони не единственные, кто озабочен будущим Эквестрии. Грифоны, зебры и даже драконы заинтересованы в том, чтобы всё стало как раньше.
— Я всё ещё немного озадачена, зачем я здесь? Твоё имя кажется мне смутно знакомым…
Он вздохнул с печальной улыбкой.
— Не удивительно. Рэрити всегда заставляла меня держаться в тени. Ну, учитывая, как много драконов перешли на сторону зебр… это было оправдано. — Он приосанился. — Перед тобой верный помощник Твайлайт Спаркл.
Я уставилась на него в шоке и потрясла головой, чтобы прийти в себя.
— У Твайлайт Спаркл… помощником был… дракон?!
— Ну, в то время я был ещё ребёнком, — ответил он со скромной улыбкой. — Это было очень-очень давно. Ещё до появления Министерств. До войны. В то время мы всемером обитали в Понивилле, и самой большой нашей проблемой были алмазные псы, похитившие Рэрити. — Он задумчиво уставился в никуда. — Иногда, закрывая глаза, я почти чувствую запах сэндвича Твайлайт из нарциссов с ромашкой.
