– Ой, да ладно тебе, Шестаков, остынь. Мы не на брифинге. Все вы, мужики, одинаковые. Вам только дай власть, на пустом месте войнушку устроите. Когда можно безнаказанно крушить двери, бросать на пол офисных девиц в мини, выкручивая им руки, – это же чистейший адреналин. Ты же явно возбуждаешься, когда проводишь такие спецоперации, да?

– Опять началось! – хмыкнул Шестаков.

– Угадала. Возбуждаешься.

– Все, вставай, нам пора. – Шестаков поднялся первым и ощутил дрожь в пальцах рук. Столько акций провел, а нервы все равно каждый раз шалят.

– Ты не ответил на мой вопрос, – настаивала Марьяна.

– А ты зачем спрашиваешь? Ревнуешь?

Ответить она не успела. Сверху долетел громкий звук, похожий на взрыв, и оба инстинктивно вжали головы в плечи.

– У меня с самого утра были нехорошие предчувствия, – пробормотал Шестаков. – Ты это, приотстань пока на пару этажей…

Впрочем, тревога оказалась ложной. У развороченной стеклянной двери офиса издательского дома «Республика» вполне себе мирно подпирал стенку один из бойцов Седого. Шестаков отдышался и поправил клипсу на мочке уха.

– Ангара, что там у вас? Доложите обстановку. Потери есть?

Седой откликнулся со смешком.

– Да какие тут могут быть потери, командир? Аквариум с рыбками мой боец зацепил. А там воды было с тонну. В остальном – полный порядок. Все временно задержанные готовы давать показания. Сопротивление никто не оказывал, просьб и пожеланий нет…

Перемахнув через лужу, Шестаков заглянул последовательно в монтажную, серверную и ньюс-румы, и порадовался, что погром произведен строго по регламенту. Рабочие столы журналистов аккуратно перевернуты, шкафы и полки тщательно опрокинуты, яркий офисный ковролин равномерно засыпан битым цветным стеклом от вазонов ИКЕА и осколками разнообразных паразитных гаджетов из магазинов «МультиВидео» – серферов, видеоочков и прочего цифрового мусора. При этом все базовые сетевые станции остались в целости и сохранности. И даже периферия практически не пострадала. Урон издательскому дому – минимальный. И изъять при необходимости будет что…

За спиной, шумно дыша, встала Марьяна.

– Доволен, демон зла?

– Не без того! – Шестаков улыбнулся. – Давно хотелось сунуть палку в какую-нибудь особо вонючую клоаку. А ты не отвлекайся. Работай. Набрасывай свой первичный акт. Я тебе сейчас персональных помощниц Мефодия на подмогу пришлю. Если, конечно, они на что-то еще сгодятся. Сама знаешь, некоторых офисных девушек, у которых в бренную оболочку заключена тонкая ранимая субстанция, после знакомства с методами работы нашей техподдержки еще неделю одолевают внутренние вибрации.

Натянув с демонстративной серьезностью белые нитяные перчатки, Шестаков поднял с пола останки бифона гламурной одиннадцатой серии, раздавленного тяжелым тактическим башмаком, на всякий случай вынул из него чип, спрятал к себе во внутренний карман, а мобильное устройство брезгливо отбросил в дальний угол…

– Первый, первый, прием, – напомнила о себе клипса спецсвязи.

– Иду уже, иду, – поморщился Шестаков.

В принципе, вопросы взаимодействия с временно задержанными техподдержка отработала тоже почти на пять. Седой все же внес поправку на специфический контингент сотрудников издательского дома «Республика», и хотя все особи женского пола и выглядели напуганными, но были целыми, невредимыми и даже не слишком помятыми. Конечно, бойцы из «Клина» слегка надорвали им пиджаки и юбки, наставили пару-тройку ссадин особо ретивым, когда с целью деморализации собирали всех в самую тесную каморку, какую только смогли найти, но эти действия, по сути, «не превышали допустимый уровень операционных издержек», как выражалось в таких случаях далекое московское начальство…

Шестаков обвел своим тяжелым взглядом «номер один» всех временно задержанных и заинтересовался ближней девицей. Она была в золотом парике, шоколадной тунике и золотых чулках, подранных на коленках.

– Вы кто такой? – дерзко выкрикнула «золотая» журналистка. – Вы хоть знаете, куда попали и кто мы? Вам это даром не пройдет!

– Еще вопросы есть? – поинтересовался Шестаков, выдержав долгую паузу. Даже в самом маленьком медийном коллективе обязательно найдется парочка таких вот бойких сотрудниц. Впоследствии эти бойкие сотрудничают с органами дознания и следствия даже очень охотно.

– Вы здесь главный?

– Да, – медленно кивнул Шестаков. – Главный здесь я. И здесь, и вообще. Я – главный государственный инспектор в сфере массовых коммуникаций территориального управления «Лаборатории Касперского» по вашему федеральному округу. Еще я оперативный уполномоченный Средне-Сибирского окружного суда на проведение операций по локализации очагов распространения вредоносного медиаконтента. Сейчас вы все являетесь подозреваемыми. И все временно задержаны. С каждой из вас я обязательно познакомлюсь поближе в ходе проведения следственных действий, поэтому можете пока не спешить с громкими обвинениями в мой адрес. Все, что вы сейчас говорите, фиксируется. И каждое ваше слово может быть использовано в ходе судебного процесса не в вашу пользу. Я понятно излагаю?

Ответом ему было тоскливое молчание.

– Оч-чень хор-р-рошо! – подытожил Шестаков. – С вашего разрешения, перейду к главному. К тому, из-за чего мы, собственно, здесь все и собрались. Во-первых, расскажите мне, дамы, кто из работников вашего, скажем так, издевательского дома в данный момент отсутствует по причине отпуска, отгула, болезни или по какой-либо иной причине?

– Все здесь. Кроме Мефодия Даниловича, разумеется, – первой отозвалась «золотая».

– Тогда почему я среди вас не вижу шатенки со светло-серыми глазами? Ей около двадцати восьми. Рост – слегка за метр семьдесят. Телосложение плотное, лицо овальное, смуглое.

– Новых сотрудников наш редактор не нанимал уже года два, – опять откликнулась первой «золотая».

Шестаков покачнулся с пятки на носок, перешагнул через чьи-то миниатюрные кейсы, раздавленный помадный перламутр и лаковые туфли с выгнутой шпилькой, пробрался к узкому окну, сдвинул в сторону цветок с большими темно-зелеными листьями и присел, ссутулившись, на неширокий подоконник.

– Значит, как я понимаю, у вас нет желания сотрудничать с органами?

Шестаков вздохнул. Хотя все входы и выходы офисной высотки «Фестиваля» блокированы, лифты и пожарные лестницы перекрыты, крыша контролируется снайпером с соседней высотки и даже неуловимой Гюрзе, казалось бы, никак не выбраться из «Фестиваля» незамеченной, его одолевали неприятные предчувствия. Удивляясь самому себе, Шестаков подергал затворы оконных конструкций. Убедился, что они зафиксированы намертво.

– Ангара, прием, – вызвал он Седого, слегка ударив пальцем по клипсе на мочке уха. – У нас не хватает одной подозреваемой.

– Я трижды все проверили, – откликнулся Седой. – Здесь и спрятаться-то негде.

Шестаков еще раз пересчитал молодых журналисток. Под его взглядом они вжимались друг в дружку, рефлекторными движениями одергивая свои одинаковые мини, и быстро опускали взгляды в пол.

– Тогда где она? По-вашему, она летать научилась? – проворчал Шестаков. – Каратаев готов к разговору?

– Готов.

Директора и главного редактора издательского дома «Республика» Мефодия Даниловича Каратаева содержали отдельно, в его комнате отдыха, уложив лицом вниз на итальянские диванные подушки. Рот временно задержанного украшал табельный кляп. Шестаков устроился в глубоком кресле из кожи серого венесуэльского крокодила и подал знак Седому. Освобожденный от кляпа Каратаев пронзительно взвизгнул:

– Вы! Да как вы смеете?! Вы хоть знаете, чье это издание?!

– А сами-то как думаете? – буркнул Шестаков. – Мефодий Данилович, может обойдемся без громких заявлений про варваров и гуннов, заламывания рук и воплей про разгром? Отвечаю на все ваши еще не заданные вопросы сразу: без взвода автоматчиков – никак. Пробовали. Не получается. Кстати, до нашего прихода у вас действительно был вполне себе симпатичный офис. Вы согласны со мной, подполковник?