Да уж. Отпуск начался странно: с пьянки и стриптиза. Вот мне интересно: это так у всех? Или только у нас - пидоров?

========== Пи... и отпуск. Экстремальный секс ==========

Чего растопались, как слоны? Вот, разбудили меня! А, нет… Не только меня.

- Малыш, может, чаю? - Женька так сладко потягивается, ну как откажешь-то? Мне приходится отрывать свою священную задницу от кровати и топать на кухню.

- Ебать в рот твою залупу! Куда прошся, э?

- И тебе доброе утро, Вась! - я пытаюсь перешагнуть через разложенные в каком-то мудреном порядке бревна и вдруг вижу на них буквы и цифры. - Вась! Ты б писать научился по-русски. А то у тебя что цифра «8». что буква «Д», сам же нихуя не поймешь!

- Иди куда идется э, малыш! - о, как! Я даже споткнулся о бревно.

- Ва-а-ась… А это сейчас чего было-то? - хотя глупость спросил. Я прекрасно знаю, где он слышал это слово.

Вот вы всегда говорите, что я дурной и палевный? Женька палится больше, чем я. Как-то недавно сижу я в туалете. Нет… не кофе пью. У нас тут туалет - не как в городе - деревянная скамейка с дыркой, а под ней ведро. Так что сами понимаете - настроение пить там кофе у меня как-то не возникает. Так вот… Сижу я, значит, в туалете, думаю. Женька в это время готовит обед. Видимо, решив, что строители уже ушли есть, мой Женька в полный голос орет, выглядывая из двери кухни:

- Малыш, ты сейчас кушать будешь?

Я поднимаю голову и даже открываю рот, чтобы гаркнуть, сколько мне наливать супа в тарелку, как вижу из окна сортира Ваську, сидящего на балке. Услышав нежное «малыш», Василий чуть не свалился со своего насеста. И вот теперь этот кур азиатский решил меня этим подъебывать?

- Вась, ты это… - говорю я ему, - Не того… - грожу пальцем. - Не безобразничай. А то кирпич в башка попадет, совсем мертвый будешь, - ёпт… Ну вот откуда это во мне? Нет бы молча съездить по улыбающейся кавайной морде. Так нет же… вспомнилась какая-то киношная глупость.

Видимо, поняв больше по моим красным ушам, чем по несвязному бреду про кирпич, что я разозлился, Васька заискивающе улыбаясь, выдает:

- Старый хозяина так любит молодой хозяина.

Вот интересно, он вообще представляет, насколько сейчас близок к истине? Вообще Васька так мне до конца не понятен. Я даже не могу определить, сколько ему лет. Иногда мне кажется, что он чуть старше меня; иногда, что он намного старше Женьки. Временами мне кажется, что он страшный гомофоб; иногда есть легкие подозрения, что он в теме. Вчера днем, например, я, ничего не подозревая, сидел в грядках, и вдруг… ху-у-уякс! Мне с такой силой прилетело по спине, что я чуть не нырнул мордой вперед.

- Ты чё, ёпт… - выдаю я и, оглянувшись, вижу радостную морду Василия.

- Там пчел сидел.

- И чего? Ты испугался, что он меня целиком всосет, что ли? И вообще это мой личный, ручной пчел был. А ты его убил.

Не знаю, понял ли Васька, что я ему втирал, но он вдруг так нежно погладил меня шершавой рукой по спине, что я даже забалдел. И еще при этом ласково улыбнулся. М-м-м…

Пока грелся чайник, я успел выкурить пару сигарет, и наконец с гордым видом вышел из кухни с чашкой ароматного и горячего улуна. С грацией горного козла я миновал бревна, показал Васькиной спине язык и поднялся на второй этаж.

Можно, признаюсь? Я, правда, о-о-очень люблю своего Женьку. Я могу тупо зависнуть на нем, когда он ест или когда рубит дрова, ну, а когда моется, это вообще для меня нескончаемый кайф. Но еще я люблю смотреть на него, когда он просто спит. Вот так, как сейчас: откинув руку на подушку, с голым торсом. М-м-м… Лицо такое спокойное и дышит так тихо. М-м-м… Даже спящий Хим в его волосах смотрится гармонично.

Я стою рядом с кроватью, и у меня на лице расплывается идиотская улыбка. Я не замечаю, как чашка с горячим чаем наклоняется вперед, и тонкая струйка льется сначала на простыню, а потом на Женькин бок. С удивлением замечаю изменение выражения Женькиного лица с расслабленного на удивленное, потом на испуганное, потом на злое. Из положения лежа он быстро переходит в сидячее и вот уже с криком:

- Бля! Мудилина! Что ж ты делаешь? - отскакивает от меня к стене, роняя спящего Хима на пол.

- Жень, я это…

- Уйди ради бога, чудовище!

Мда… не получилось у меня романтического утра. Если честно, я надеялся на нежный утренний секс, а теперь придется весь день заглаживать свою рукожопость тяжелым рабским трудом.

Даже после завтрака, приготовленного мной, Женька все еще дуется.

- Иди говно похорони, - приказывает он.

Вот это жестоко. Я ожидал в наказание работу по кухне или уборку в доме. На крайняк - сбор скошенной травы, но такой пакости я от него точно не ожидал. Вот чего он так? Чай, между прочим, был и не такой уж горячий. Я врубаю наушники, вхожу в сарай, беру лопату и легким движением зашвыриваю ее на плечо.

Под музыку ямка роется весело и быстро. При этом я еще и стараюсь двигаться в такт моим корейцам, иногда помахивая лопатой в воздухе. Ну и откуда я мог знать, что этот сатрап подошел ко мне сзади и наблюдает за работой? Я почувствовал, как лопата, грациозно откинутая мной в танце назад, встретила на пути препятствие. Крик Женьки я слышу даже через наушники.

- Мудило! Чтоб ты в яму с говном провалился! Чтоб тебе червяк в задницу заполз! Чтоб ты чай горячий себе в штаны пролил!

- Же-е-ень… Ну чего ты про чай-то? - я оборачиваюсь и вижу у Женьки на животе красное пятно от лопаты. Мда… приложил я его хорошо. - Зачем ты подошел так близко-то? Я ж не видел…

- Все! Успокоились! Давай я помогу тебе говно закопать, а то и правда утонешь еще, рукожопый! - говорит он, поглаживая красное пятно на своем животе.

Вы ничего не заметили? Ах, да! Это ж я разглядывал Женьку, а вы, естественно, скромно отвели глаза. Или нет? Короче… заметили, что у него один сосок больше, чем другой? Моя работа. Вы удивились? Ну, зная меня, это не удивительно.

Сейчас период полнолуния, и теперь в меня вселился неугомонный «похотливый самец». Мой самец - фантазер и немного извращенец. Буквально вчера днем, когда мы разбирали завалы на чердаке, ему пришла в голову идея легкого БДСМчика с привязыванием. В результате этого, казалось бы, безобидного эксперимента Женька остался без солидного клока волос, а я - с занозой в спине и шишкой на голове. И главное, ничего, вроде, не предвещало опасности. Пока Женька пытался привязать мои руки к балке под потолком, его волосы прилипли к большому пятну смолы, в результате чего на смоле остался пучок длинных черных волос. Забыл сказать, что потолки на чердаке очень низкие, поэтому еще во время прелюдии я несколько раз сильно шибанулся об него головой. Потом Женьке в порыве страсти приспичило прижать меня к стенке, да еще и прокатить по ней спиной в попытке приподнять. В общем, через пятнадцать минут мучений мне надоело делать вид, что биться головой в потолок мне безумно приятно, и я предложил ему перенести место действа на кровать. Но оказалось слишком поздно. Женька разошелся уже окончательно, и только вечером, обнаружив у меня на спине занозу, ужасно расстроился.