- Значит так, - напутствовал его Леха, - пойдешь сначала прямо по дороге, потом за кустом черешни свернешь направо.

- Угу, - покачнулся Женька, сдуваемый тяжелым дыханием друга, - может, куст яблони?

- Не. Черешня там, - уверенно помотал головой Леха, - пойдешь по глиняному склону, с полкилометра, повернешь налево возле шлам… шлам… шламбама короче.

- Угу.

- Потом встретишь кого-нибудь и тебе скажут, где магазин. Понял?

- Угу. Спросить у шламбаума, где магазин, - кивнул Женька.

Я был в этот момент самый трезвый, потому что после небольшой разминки пивом мужики быстро перешли к более серьезным напиткам, а я решил сегодня особо не разгоняться. Поняв, что после такого объяснения дороги я могу Женьку не увидеть до утра, я решил сопровождать моего русала, как верный Сэм сопровождал Фродо Беггинса. Денег мне не доверили, а снабдили небольшим рюкзаком.

Женька зачем-то взял меня под руку. Я шел, с трудом подстраивая шаг под его неровную походку. Всю дорогу до черешни я спотыкался и пытался от него вырваться. Черешней оказалась дикая туя, непонятно как выросшая на дороге.

- Я ж говорил, что яблоня, - заявил Женка, пристраиваясь под «черешней» справить малую нужду.

Я не стал с ним спорить и долго угорал, когда он пытался застегнуть ширинку, не убрав свое хозяйство внутрь. Глиняный склон оказался нехилой горкой. Рассудив, что, поднимаясь, Женька может отклониться от курса именно назад, я шел позади него, упираясь руками в его попу. Спрашивать у шлагбаума дорогу не пришлось. Нам встретился мужик с козлом, которого Женька нежно назвал батей, а козла - Машкой. Против «бати» мужик ничего не имел, а вот козел на «Машку» обиделся и попытался лягнуть пьяного Женьку ногой.

Продавщица в магазине почему-то удивилась при виде пьяного Женьки.

- Первый раз вижу пьяного узбека, - сказала она мне, - они ведь мусульмане. Это он сейчас своего бога обидел, бедненький.

Из всего сказанного ею я понял, в принципе, все, кроме последнего. Она Женькиного бога пожалела или самого Женьку? Объяснять, что он у меня вовсе не узбек и, тем более, не мусульманин, я ей не стал.

Затарившись помидорами, сахаром и двумя бутылками водки, мы отправились в обратный путь. И тут природа решила над нами пошутить и пролиться нам на головы ливнем. Дождь был настолько сильным, что не было смысла прятаться где-нибудь и, тем более, прикрывать голову ладошкой, как это делал Женька. Намочив нас за одну минуту до трусов, дождь прекратился так же неожиданно, как и начался.

Пройдя шлагбаум без приключений, мы подошли к чудо-горке. Теперь напрягаем воображение и представляем: я - с рюкзаком на спине, пьяный до состояния русалки Женька и мокрая глиняная гора перед нами.

- Малыш! Аккуратней, - скомандовал Женька.

- Ептыть, - успел сказать я, устремляясь вниз на пятой точке вслед удаляющемуся Женьке.

- Говорил, аккуратней, - кряхтел Женька, пытаясь поднять меня за руку, но, потеряв равновесие, плюхнулся рядом со мной.

- Давай медленно поднимемся и потихоньку спустимся вниз, - принял решение я.

- Говно вопрос, - ответил Женька.

Побарахтавшись в глине минут пять, мы все-таки наконец поднялись на ноги.

- Держись за меня, малыш.

- Же-е-ень… может, не надо?

Но отбиваться было бесполезно. В результате Женька повис у меня на руке, и мы мелкими шажками начали спуск. Пройдя так метра два, мой русал вдруг поскальзывается, делает немыслимый кульбит и, подбив меня ногой, падает, утягивая меня за собой. Если бы не рюкзак, я, наверное, здорово приложился бы спиной. В общем, было решено спускаться на попах, потому как встать сил уже не было.

- О! Яблоня, - радостно воскликнул Женька, расстегивая штаны.

- Же-е-ень… мне кажется, у меня в рюкзаке проблемы.

- Водка! - он моментально забыл о радости встречи с пихтой и кинулся ко мне.

Оказалось, что две бутылки водки целы, а вот из помидоров и сахара получилось варенье.

- Я водку в руках понесу, - уверенно сказал мой русал, вытирая о грязную рубашку бутылки.

- Может, я? - спросил я робко.

- Не! Сам! - и Женька уверенной походкой зашагал в сторону дач. - Леха-а-а! Все нормально. Мелкий помидоры и сахар не донес, но водку я спас! - радостно орал русал другу, смешно колупакаясь по дорожке.

В этот момент брюки, которые Женька расстегнул при встрече с пихтой, упали на землю, и, запутавшись в них ногами, мой русал полетел вперед.

Я в ужасе закрыл глаза и приготовился услышать звук бьющегося стекла и Лехин мат. К моему удивлению, я услышал только странное «Ыгх!» и гогот. Оказалось, что, падая, Женька высоко поднял руки с бутылками. Короче, в этот момент он спасал водку, не жалея живота и морды в прямом смысле. Самое странное, что уже утром, рассматривая помятое лицо русала, я не обнаружил ни одной царапины.

Открою вам еще одну Женькину тайну: он не любит фильмы ужасов и, после того, как мы их посмотрим, не выключает ночник и ложится спать, крепко прижавшись ко мне.

В общем, он боится всего страшного и мистического. В его голове куча суеверий. Он обплюет с ног до головы кошку любого цвета, перебегающую ему дорогу. Он понесется в ванну к зеркалу, если придется возвратиться за чем-нибудь в квартиру. Тетки с ведрами на даче вообще от него шарахались, как от умалишенного. Короче, однажды я решил над ним стебануться.

Вечером на даче мы иногда устраиваем променад вокруг дачного поселка. На самом краю участков есть заброшенный погорелый дом с забитыми ставнями. Этот дом стоит как раз на нашем обратном пути.

Как-то, выйдя прогуляться, я предложил Женьке старую игру, в которую мы играли с моими племяшками. Мне предлагается тема и место действия, и я сочиняю историю. Женька поддержал мою идею. Местом выбрали дачные участки, а тема - строительство.

Вы понимаете, что с моей больной фантазией просто строительства было мало. И я вспомнил песню моих любимых КиШей «Проклятый старый дом». Я точно знал, что Женька ее не слышал и выдал сюжетец за свой. Кто не знает: песня об умершем деде, который при жизни был злой. Соседи не стали его хоронить и просто закрыли его тело в доме и заколотили окна и двери. Ну и его дух по ночам постоянно орет: «Мне больно видеть белый свет. Мне лучше в полной темноте. Я очень много-много лет мечтаю только о еде. Мне слишком тесно взаперти, и я мечтаю об одном: скорей свободу обрести, прогрызть свой ветхий старый дом, проклятый старый дом!» Жуткая песенка, короче.

Заканчивал я свою страшилку, когда мы поравнялись с заброшенным домом.

- …когда ему, наконец, удалось выбраться за пределы участка, он оглянулся и увидел через забитые досками ставни полоску света и услышал приглушенное ворчание старика…