С особым удовлетворением воспринял я встречу с Г. С. Родиным, прибывшим на свою новую должность как раз в этот день. Он вошел изменившимся почти до неузнаваемости - бодрым, широко улыбающимся. Оказалось, что Георгий Семенович около трех недель провел в госпитале, где основательно подлечил свои старые раны. Но, конечно, не только лечение, отдых и генеральская форма так преобразили его. Родина воодушевляли приближавшиеся большие боевые дела. После того как мы крепко обнялись, поздравив таким образом друг друга с присвоением генеральского звания, он сказал тоном завзятого шахматиста:
- Что ж, сыграем с Паулюсом финальный матч. В прошлый раз мы загнали его в глухой цейтнот, закончившийся ничьей, а сейчас поставим мат в три хода.
Я спросил:
- Как обстоят дела у наших соратников по 28-му танковому корпусу?
- Мой бывший штаб и управление во главе с Александром Адамовичем Пошкусом и Артемом Филипповичем Андреевым были обращены на формирование 4-го механизированного корпуса, которым командует генерал Вольский,- ответил Родин.- В этом корпусе будут драться оставшиеся в живых танкисты 158-й и 55-й танковых бригад, которые, правда, переформированы в полки. Лебеденко, попавшего, как и я, в госпиталь, сменил Ази Агадович Асланов. Корпус Вольского передан генералу Еременко и будет наступать нам навстречу в составе 51-й армии. Так что мы встретимся со своими друзьями,- вновь широко улыбнувшись, заключил Родин.
Да и у всех остальных настроение было приподнятое: сколько раз на наших оперативных картах мы изображали стрелы с ромбиками танков, протягивавшиеся от основания до излета всего-то на каких-нибудь 30-40 километров, а сейчас это были мощные стрелы, дерзко углублявшиеся в расположение врага почти на 200 километров.
Первый раз Я. Н. Федоренко, П. Л. Романенко, Г. С. Родин и А. О. Ахманов собрались примерно в полдень. Время было обеденное, к тому же нашим тыловикам удалось наконец отрегулировать питание личного состава штаба и фронтовых управлений, поэтому, прежде чем засесть за дело, решили перекусить.
За обедом завязалась беседа. Тон в ней задал Яков Николаевич Федоренко. Он обратил испытующий взор своих внимательных серых глаз на меня, как на единственного нетанкиста, и шутливо спросил:
- А знаете ли вы, милейший Семен Павлович, в какую знаменательную для танковых войск пору мы собрались? - Выдержав паузу, он уже готов был сам ответить на свой каверзный вопрос, когда я после недолгого размышления заговорил:
- Если хотите, то достойных упоминания дат две: одна круглая - ровно 10 лет назад, осенью 1932 года, был сформирован первый в истории нашей, да и, пожалуй, всех армий, танковый корпус. Он имел почти 500 боевых машин, причем в основу его создания была положена идея решения массой танков оперативных задач.
- Однако,- сказал Федоренко,- ты, я вижу, эрудит по танкам. А еще какую дату имеешь в виду?
- Она не совсем круглая. Чуть больше четверти века назад, в сентябре 1916 года, 32 английских танка двинулись в свою первую атаку на укрепление немцев на реке Сомма.
- Да ты, я смотрю, замаскировавшийся танкист! - одобрительно хохотнув, хлопнул меня по плечу Яков Николаевич.
- Скорее неудавшийся,- не без грустинки в голосе ответил я.- Послужил в танковых войсках летом этого года две недели и был отчислен.
- Что так?
- Габариты у меня не танкистские,- попробовал отшутиться я.
- Но у нас есть еще более габаритные товарищи. Вот посмотри на Прокофия Логвиновича! А Кравченко, которого ты хорошо знаешь, а Богданов? А есть еще один - это просто живой KB - комбриг 91 Якубовский!
- Мечта стать танкистом у меня была и остается,- признался я.- На днях даже хотел по этому поводу обратиться к Георгию Константиновичу Жукову, а он, словно читая мои мысли, сказал, правда по другому поводу: "Воюй не там, где хочется, а там, где долг велит".
- Вот оно что,- заключил Федоренко.- Но ты нам все равно здорово поможешь, потому что по танкам наверняка знаешь не только юбилейные даты.
Засиживаться за обеденным столом времени не было, и мы тут же приступили к делу.
- Главной даты,- как бы продолжая прежний шутливый разговор и потребовав у порученца свой портфель, сказал Яков Николаевич,- вы все же не знаете. Это 16 октября 1942 года. В этот день товарищ Сталин подписал приказ ГКО No 325. Над его проектом мой штаб во главе с генералом Марковым поработал напряженно, да и я сам тоже к этому руку приложил. Были учтены письма в Ставку многих танкистов, в том числе и Прокофия Логвиновича. А главное - в этот документ мы постарались вложить все ценное, что выявилось в области тактического и оперативного применения бронетанковых войск, начиная с трудов незабвенного Константина Брониславовича Калиновского{240} , которого можно по праву считать основоположником советской теории применения бронетанковых войск. Судьба отпустила ему всего 34 года жизни, но сколько он успел сделать!
- Да, он дал импульс всей работе по созданию теории и практики вождения танковых войск в бою,- откликнулся П. Л. Романенко (говорить о заслугах в этой области военного дела М. Н. Тухачевского было тогда нельзя, имя его находилось под запретом).
Тем временем Я. Н. Федоренко достал из своего портфеля несколько оттисков приказа ГКО No 325 и роздал их всем присутствующим. Мы тут же бегло ознакомились с документом и убедились, что в нем не только был глубоко обобщен предшествующий боевой опыт, но и даны четкие принципиальные установки по боевому применению частей, соединений и объединений бронетанковых и механизированных войск. Так, отдельные танковые бригады и полки предназначались для непосредственной поддержки пехоты, а танковые корпуса и армии - для использования на главных направлениях в качестве эшелонов развития успеха в целях разобщения и окружения крупных группировок врага. Шла здесь речь и о необходимости тщательной подготовки танковых ударов, о конкретных мерах по обеспечению ввода танков в прорыв, мощной и непрерывной авиационной и артиллерийской поддержке. Это вызвало у всех нас воодушевление.
Нельзя не подчеркнуть, что этот приказ сыграл важную роль во всем дальнейшем развитии теории и практики боевого применения танковых войск в минувшей войне. Более того, он до ее завершения был единственным основополагающим документом по боевому использованию оперативных соединений и объединений танковых войск, ибо вышедший в феврале 1944 года Боевой устав бронетанковых и механизированных войск определял применение танковых подразделений, частей и соединений лишь до бригады включительно.
...После ознакомления с приказом начался было разговор о становлении и развитии танковых войск, но Яков Николаевич прервал его:
- Теория, други мои, сера, но вечно зелено древо жизни. Примемся сейчас за дело, время не терпит, а на досуге тем, кто интересуется, я расскажу сам об истории танков, так как выстрадал ее, что называется, на собственной шкуре.
Выдержав паузу, главный танкист сказал:
- Первое, что нам следует обсудить,- это использование 5-й танковой армии - нашей основной силы. Ведь в нее войдут 6 стрелковых дивизий: 14-я и 47-я гвардейские, 119, 124, 159 и 346-я, 2 танковых корпуса (1-й и 26-й), 8-й кавалерийский корпус, а также 8-й отдельный мотоциклетный полк, 25 артиллерийских и минометных полков и другие средства усиления, ей же будет придан 1-й смешанный авиакорпус.
В этот момент в комнату вошел Н. Ф. Ватутин и с ходу спросил:
- Какие же задачи, по вашему танкистскому мнению, способна выполнить эта махина?
- Прежде всего,- ответил Я. Н. Федоренко,- ей, конечно, предстоит замкнуть кольцо окружения вокруг сталинградской группировки врага во взаимодействии с войсками генерал-полковника Еременко.
- А что еще?
- Совместно с армией Чистякова частью сил может создать внутренний фронт окружения и расправиться с 3-й румынской армией, а остальными силами образовать внешний фронт окружения примерно по восточному берегу реки Чир,-добавил Г. С. Родин.
