Утро матери семейства начиналось еще до восхода солнца. Ольгу с детства готовили именно к такой жизни – быть хозяйкой большого дома, управлять штатом слуг, при этом не забывать о светской жизни, поддерживать и укреплять репутацию мужа среди знакомых и друзей их круга – поэтому распорядок ее дня отличался не меньшей четкостью, чем деловое расписание супруга.

Первым делом, поднявшись с постели, еще в ночном облачении она сидела на балконе и пила кофе, наслаждаясь тишиной погруженного в сон особняка. Иногда курила, но редко и немного, чтобы муж не учуял. Это время посвящалось только ей самой, никто не имел права трогать или мешать. Впрочем, никому и в голову не приходило этого делать: решив однажды наслаждаться своим счастьем, Ольга научилась выбирать подходящие моменты и ограждать себя от любых случайных неприятностей.

Затем, вымыв за собой чашку, она тратила ровно двадцать минут на то, чтобы привести себя в порядок. Это молодым девчонкам, еще не знающим особенности своего лица и тела, требуется куча времени, чтобы умыться, причесаться и накраситься. Все движения Ольги были отточены и доведены до автоматизма благодаря опыту прожитых лет. К тому же благородная кровь давала о себе знать, и с годами черты почти не поплыли, так что косметики требовалось совсем чуть-чуть. Уложив гладкие черные волосы в тяжелый узел на затылке, она позволяла себе провести десять минут в гардеробной, выбирая наряд, украшения, обувь и сумку в тон.

Приготовив вещи, одеваться Ольга не торопилась. Вместо этого спускалась вниз на кухню, где доходило поставленное с вечера тесто. В особняке, конечно, служила кухарка, но прикасаться к выпечке ей запрещалось строго-настрого. Так приучили Ольгу с детства: даже женщина ее кровей должна уметь все делать своими руками и всегда оставлять хоть какую-то обязанность за собой, не подпуская к священнодействию прислугу. Это позволяет держать себя в тонусе и лишний раз напоминает супругу, какая необыкновенная у него жена.

Выпечка в их семье каждый день была свежей. Ольга готовила много, с размахом, не жалея продуктов. Хотела, чтобы у мужа и детей был выбор, желают ли они сегодня сладкого пирога с медом и ягодами или предпочтут румяные слоеные пирожки с грибами и картофелем? А может, маковый рулет? Ольга могла самозабвенно трудиться несколько часов, ее маленькие руки с ловкими пальцами порхали над засыпанным мукой кухонным столом. Потом, пока все выпекалось, она поднималась наверх, чтобы одеться и, дыша ароматом духов и свежестью, разбудить супруга нежным поцелуем.

Виттор по утрам был хмур, а дети капризничали и не желали вставать, но в такие моменты Ольга лишь улыбалась и напоминала себе, как ей повезло, в отличие от многих других бедных женщин, лишенных семейного счастья.

Затем они сидели в столовой и завтракали, попивая терпкий чай из тонкого фарфорового сервиза. Как правило, вчетвером, без старшего сына, который жил по своему, особенному распорядку жизни и будто специально игнорировал домашних. Так было даже лучше, при Димитрии за столом бы царила напряженная, нервная атмосфера, а кому нужно такое начало дня?!

Наконец, младшие дети уходили в школу, супруг спешил по делам, а Ольга собирала со стола остатки выпечки и приказывала кухарке упаковать их, чтобы отвезти в качестве пожертвования в сиротский приют. Пока готовили сверток, она давала указания экономке, намечала работу по дому на день, говорила, что нужно вычистить, а что – отмыть и в какой срок все приготовить на проверку.

И вот наступал волнующий момент выхода из дома. Кто из знакомых встретится на этот раз? Нет, Ольга никогда не ходила по улицам пешком, не зря ведь муж обеспечил ее каром и личным водителем. Но сидя на заднем сиденье, она всегда придвигалась ближе к окну и опускала стекло, чтобы все видели – едет счастливая и успешная женщина. Она не мать монстра, что бы там ни твердили злые языки. Чудовища рождаются у совсем скатившихся на дно жизни и недостойных уважения особ, а Ольга не такая, с какой стороны ни погляди. Ей просто… немного не повезло со старшим сыном.

Хотя нет, нельзя так говорить, нельзя даже думать! Ей повезло, очень повезло. Она была счастливицей с самого рождения! Ее родители происходили из древнего и знатного рода белых волков, в ее будущее вложили очень много. Еще девочкой Ольга загадала, что выйдет замуж только за самого красивого и достойного из мужчин. О подобном мечтают все, но как часто это сбывается?!

А вот у нее, Ольги, сбылось. Виттор тоже был волком, и семья у него была подходящая: слегка обедневшая, но тоже очень и очень знатная. И пухлая хохотушка Оленька, таскавшая из отцовского кабинета сигары для своих многочисленных поклонников и прослывшая душой компании, не могла ему не приглянуться. Он же, высокий, статный, покорил ее с первого взгляда. Ольга сразу поняла, что именно этот мужчина ей и нужен. Только он и станет отцом ее будущих детей, а детей ей всегда хотелось много – не меньше трех. И чтоб все были красивые, в супруга.

Ну и что, что у него не случилось привязки к ней – эти глупые инстинкты давно стоило забыть, как ничем не оправданные суеверия. Ольга вот сама вообще не представляла, что такое «привязка». Он считал ее симпатичной, она уже мысленно подбирала кольцо на палец. Разве требовалось что-то еще?!

Ольга топнула ножкой и показала пальчиком на избранника. Виттор с вежливой улыбкой перестал реагировать на знаки внимания других девушек. Их отцы закрылись в кабинете, выпили бутылку коньяка и выкурили полкоробки сигар – и молодые поженились.

Правда, по собственной глупости Ольга чуть все не потеряла. Да, ее учили вести дом и заботиться о муже. Но о том, что мужчинам так часто и так много требуется секс… никто не рассказал. Родив первенца, она с ледяным аристократическим спокойствием дала Виттору понять, что пока они не задумаются о втором ребенке, приставать к ней не нужно. Заниматься «этим» стоит лишь для продолжения рода, разве не так?! В их семье всегда царили забота и уважение к желаниям друг друга, поэтому настаивать он не стал. И Ольга жила в своем маленьком уютном мирке, самозабвенно ухаживая за сыном и даже радуясь, что муж настолько занятой и важный человек, что приходит поздно, уставший, с благодарностью ест ужин и тут же отправляется спать.

А потом как гром среди ясного неба – письмо. Белый конверт принес садовник, который и сообщил, что его подсунули под кованые ворота особняка, оставив прямо на подъездной дорожке. У Ольги, словно в предчувствии беды, екнуло сердце, и затряслись руки, пока она надрезала перочинным ножом плотную, дорогую бумагу. Внутри оказалось несколько фотографий, на которых Виттор без какой-либо одежды спал в объятиях обнаженной женщины. К ним прилагалась записка: «У вашего мужа есть любовница и побочный сын. Если хотите – давайте встретимся и обсудим подробности». И адрес.

Ольга не хотела.

Она дотемна просидела в спальне, в нарушение всех правил этикета прихлебывая вино прямо из горлышка бутылки и сухими воспаленными глазами разглядывая каждую крохотную деталь на фотографиях. Та, другая, женщина была красивой. Ольга не могла понять, то ли ей льстит, что муж предпочел выбрать любовницу, так внешне не похожую на супругу, то ли это ее огорчает. В противовес ее всегда пышной груди, ставшей после родов еще больше, соперница обладала округлым, но более скромным бюстом. Ольга никогда не стеснялась своего небольшого животика, который, впрочем, умело маскировала под одеждой, а талию избранницы мужа можно было обхватить двумя руками. Разница в ширине бедер тоже бросалась в глаза.

Гораздо позже, с годами, она, конечно, поняла, что это было хорошо: Виттор не искал ей замену, а просто увлекся чем-то новым, как дети тянутся за привлекательной яркой игрушкой. Но тогда ей стало страшно всерьез.

О содержании письма Ольга не сказала никому ни слова. Держала все в себе, все так же встречала мужа по вечерам и провожала утром. Мучилась и не знала, как поступить. Даже похудела, что вообще ей было несвойственно: она презирала диеты, считая, что и так достаточно хороша.