Створки на фотоэлементе плавно утекли в стороны.
Небольшой зальчик встречал высокими, от пола до потолка, зеркальными витражами. На ажурных полках, отражаясь, умножаясь, искрясь, толпились бутылки. На самом верху - коньяки в разнокалиберных благородных сосудах, чуть ниже - текила и виски, в подвале, у ног - вина, видимо, не особо было любителей.
А в середке...
О, белый водочный край! О, три ряда чистого, прозрачного, как слеза, змия! 'Пшеничная', 'Новая', 'Старая слободка', 'Перцовая', 'На березовых бруньках', 'Можжевеловка'. 'Мятная'. И еще, еще. 'Хохлома'. 'Родничок'. 'Мичман'. Ноль-три. Ноль-пять. Литр. Золотые и серебряные колпачки. Разноцветье этикеток. Самые что ни на есть божеские цены.
Марек так и застыл.
Когда мы хрупнем да запьем, завертелось в голове, вдруг пропадает окоем, и видно все, что было скрыто, в один присест, в один прием...
Эльдорадо, мать его, водочное.
- Здравствуйте! - Продавец материализовался из воздуха и, подшагнув к Мареку, обвел полки широким жестом. - Вам что-нибудь подсказать?
Подтянутый, лощеный, румяный.
- Дешево-то что так?
Заинтересованно осматриваясь, Марек пошел вдоль бутылочной галереи. Отражение в такт кривило ноги и помахивало плащом. Продавец с двойником семенили следом.
- Цены от производителей...
- А продукты?
- В смысле, закусить?
Марек обернулся.
Мясистое лицо треснуло улыбкой навстречу. Втюхать клиенту, втюхать, продать, порекомендовать, подстроиться...
Что там читать в нем?
- Или вам набором? - просто-таки немыслимое подобострастие.
Га-аспадину удобно набором...
А этот, подумалось Мареку, пятерку бы взял. Ему не тошно. И рейхсмарки, наверное.
- Набором - это как? - отвернувшись, он обнаружил в конце зальчика уголок с бакалеей и направился туда.
- Очень просто, - продавец нырнул за прилавок, заспешил, - например, есть набор - называется 'На троих': две бутылочки 'Колючей', сорокапятиградусной, хлеб, сырок, вареное яйцо, сто грамм ирисок 'кис-кис'.
- А еще?
- Для любовных встреч есть пикантный набор, - продавец чуть ли не замурлыкал, - он называется 'Две свечи'. Шампанское для дамы, водка для кавалера...
Марек чуть не продолжил: '...хлеб, сырок, вареное яйцо'. Или нет, подумал, конечно же, две свечи, в названии ж сказано.
- ...виноград, нарезка, конфеты 'грильяж'. Ах!
Лицо у продавца сделалось мечтательным. Взгляд его поплыл из зазеркалья куда-то наружу и вернулся затуманенным.
И опять же - что в нем читать?
- Нет, - Марек постучал ногтем по каленому стеклу прилавка, - мне нужны консервы, колбаса, сыр хороший, желательно швейцарский, овощи...
Продавец поскучнел.
- Боюсь, - развел руками, - у нас узкий профиль. Есть еще набор 'Врачебный'. Там такие маленькие стаканчики и коньяк.
- Ясно, - Марек кивнул. - А где-то здесь поблизости нормальный продуктовый...
- Вроде бы на той стороне, через дом.
- Спасибо.
Марек уже повернулся, потом кинул взгляд на застывшую за прилавком фигуру, грустно уставившуюся в пустоту (как робот выключенный, честное слово), вздохнул. Потратимся?
- Пиво-то, - спросил, - хоть есть?
- Конечно! - Продавец с энтузиазмом, чуть ли не со всхлипом ожил. - Вам какое?
- Местное.
Чмокнула прозрачная дверца холодильника.
- Областное подойдет? Здесь, в Лешаках делают, немецкий завод.
- Свежее?
- Вчера завезли, - продавец протянул бутылку.
На бутылке, холодной, зеленоватого стекла, было написано: 'Лешаковское светлое'.
- Это что, - хмыкнул Марек, - кругами водит?
- Простите? - не понял продавец.
- Не берите в голову, - Марек махнул рукой. - Евро принимаете?
- Разумеется. У нас даже курс выше официального, - подмигнули ему.
Сумку, освободив ремень, пришлось повесить на плечо.
Пиво пенилось и пилось гладко. Тут же, у магазина, Марек сам не заметил, как выдул пол-бутылки. Научились-таки делать. Не советские 'жигули', за которыми когда-то, давным давно, отстаивал очереди отец. И еще радовался. О, 'жигули'! Ах, эх, о-хо-хо!
Помнится, колыхались эти 'жигули' в бидоне словно желтоватая теплая моча, и на вкус - (хочешь попробовать, Марек?) - кислятиной были жуткой.
Вот же гадство - пива хорошего не было!
Марек взболтал и с наслаждением допил. Облизнул губы. Ну-ка, бутылочку - в урну, самому, слегка отяжелевшему - марш, марш! Мы идем, и все идут...
По истертой 'зебре' он пересек дорогу. Значит, от комендатуры налево, сообразил он, потом через сквер, пустырь, улицу Светлую, там еще сараюшки какие-то были раньше, потом три дома - и мой. Двухэтажный, трехподъездный, двенадцатиквартирный. Налево - Зотовы, а выше...
Фамилии верхних жильцов из памяти как-то выпали.
Марек повертел головой. Продуктовый обнаружился метров через двадцать, в цокольном этаже новостроя, узкие ступеньки вели вниз, над ступеньками аркой изгибался щит с надписью: 'Супермаркет'.
Вот и проверим, гордо ли звучит...
Спустившись и толкнув простенькую дверь с зазвеневшим колокольчиком, Марек очутился в просторном подвальном помещении, где сразу же разделительным стальным барьером были обозначены вход и выход. Сидел охранник. Высились башенки пластиковых корзинок.
- Сюда? - Марек взял одну корзинку.
Охранник, сосредоточенно жуя, кивнул.
В магазине было пусто, Мареку, шагающему между рядами, скоро стало казаться, будто он попал на съемки фильма про зомби - тишина, полки, стеллажи, лампы дневного света и вот-вот должен выскочить, утробно воя, живой мертвец.
Столкнувшись в проходе с покупателем, внимательно изучающим упаковку чая, он от неожиданности чуть не вскрикнул. Еще и синева примерещилась на чужом лице.
А выбор приличный...
Не советский и уж, тем более, не перестроечный. Макарон сорта три, риса видов шесть, желтый, длинный, коричневый... Вот где, где все это было раньше?
Марек, не глядя, сгреб в корзинку пяток разномастных пакетов. И остановился.
Ценник на спагетти смотрел на него каким-то совсем нереальными цифрами. Охренеть. Марек не поверил. В пересчете на евро макароны получались какие-то золотые, даже бриллиантовые. Почти четыре евро за пятьсот грамм. В два раза дороже, чем в Кельне.
Марек пробежал глазами по полкам.
Мать моя! Цены поражали. Невольно он стал прикидывать, придется ли что-то снимать с карточки. Нет, понятно, почему у них тут пусто. Миллионеров, наверное, в молодой республике пока немного. С другой стороны ведь кто-то здесь покупает, если не разорились еще.
Так... Марек расстался с двумя макаронными пакетами и вместо них взял рис и гречу. Тоже запредельно, но все же дешевле.
В голове включился калькулятор. Прекрасная, новоприобретенная уже в Европе способность. А как же - не умеешь считать, обжулят, сдерут, улыбаясь, семь шкур, запросят лишнее, вставят в счет...
Значит, двенадцать плюс четыре, складывал в уме Марек, итого шестнадцать. Рехнуться можно. Огурцы маринованные - еще три. Теперь салями, батон - еще десять. Итого двадцать девять уже. Нехило. Почувствуй себя бедным, называется. И что - чувствую!
В портмоне была разменянная на десятки и двадцатки сотня. Ну, может, еще десятка мелочью наберется. Уложиться бы.
Яйцо - два евро. Огурцы - господи, пять. Хлеб...
Здесь Марек озадачился. Два одинаковых лотка с одинаковыми батонами и буханками разнились лишь ценниками.
Один евро. Пять евро.
Марек оглянулся - не розыгрыш ли, не подглядывают ли исподтишка. Качая головой, по короткому финишному отрезку прошел к кассе.
- Извините.
Дородная кассирша в фиолетовой блузе с бейджиком 'Костомарова Н.Ю.' смерила его взглядом.
- У вас там хлеб, - сказал Марек, ставя перед ней полную корзину.
- Ну...
Толстые пальцы замелькали, прогоняя продукты через считыватель штрих-кода. Аппарат утробно попискивал. В окошке электронной кассы скакали цифры.
- Он в разную цену.
