Против своей воли Наташа задержала взгляд на линии его плеч. Просто созданы, чтобы женская головка возлежала на них. Но не ее, Наташина, головка. Эту головку надо держать в холоде. Но, Господи, как захотелось приклониться к этому горячему плечу с налипшими белыми песчинками! Наташа прерывисто вздохнула.

— Я сейчас, — отозвался пришелец и пружинящей походкой направился к своим.

Вернулся с надутым резиновым матрасом. Его провожал любопытный взгляд Бронзового Крепыша.

— Ложись.

Едва Наташа успела облечь в словесную форму категорический отказ от комфорта, как со стороны моря раздался резкий окрик:

— Эй, Марк, куда ты уволок мой матрас? Верни на место!

Испуганные чайки, пристроившиеся близ колонии нудистов, тяжело поднялись в воздух. Их высокий клик вторил воплям разгневанной дамы. Мила поспешно выбралась из моря и двинулась в сторону новообразовавшейся пары. Нарушенная тишина озадачила пляжников. Они заинтересованно подняли головы.

Мила приближалась с нарастающей скоростью. Наташа заметила, что классический треугольник под ее животом нещадно выскоблен бритвой и превращен в прямоугольник. Этот участок ее тела напоминал ущербные усики Гитлера. Марк встал на ее пути, словно ограждая Наташу от тарана. Мила потянулась за матрасом, но Марк перехватил ее запястье. Она дерзко вздернула подбородок и с вызовом посмотрела на отбившегося поклонника. Некоторое время они изучали глазное дно друг друга.

— Ты забылся, мой милый. Тебя сюда не за этим послали, — процедила сквозь зубы Мила.

При разговоре она кривила рот так, будто ей трудно двигать полными губами. Еще немного, и жирная блестящая помада, которой курортница не пожалела, под действием солнца и активной мимики стечет ей на грудь.

Наташа переводила изумленный взгляд с одного персонажа мизансцены на другой. Марк переменился в лице. Казалось, что одной силой мысли он хочет удалить нежданную гостью далеко-далеко. Во фразе о миссии Марка Наташа угадала недосказанность и попыталась отыскать скрытый смысл.

— Вы что-то хотели? — по-больничному заботливо спросила она Марка. Она могла обратиться к нему по имени, но, вспомнив, что они не представлены друг другу, передумала. — Вам нужно что-нибудь?

— Да-да, он хотел! Скажи девушке, что тебе от нее надо. А то, я смотрю, она в блаженном неведении, — и, повернувшись к Наташе, добавила: — Ему, видишь ли, пообещали пятьдесят зелененьких, если заставит тебя раздеться. Разве не так, Марк?

Она резко выдернула руку из побелевших пальцев приятеля.

— Возьмите его, пожалуйста, — Наташа повела рукой в сторону Марка, защищавшего матрас.

Мила дернула матрас к себе и, окатив Наташу ледяным взглядом, удалилась с видом победительницы, отвоевавшей ценный трофей.

Наташа опешила. Только что была на коне, а теперь пешком. И даже хуже. Она обернулась, надеясь на разуверения. Края ее шляпки нервно дрогнули. Он же, наклонив голову и мотая ею, будто отрицая какую-то нелепицу, засмеялся. Обстановку разрядить. Или ему просто стало смешно. От этого странного смешка у Наташи заныло внутри. Посланец! Она глухо произнесла:

— Думаю, вы должны повторить траекторию вашего плавсредства.

Марк вскинул голову, как будто боднул воздух. Внимательно посмотрел на Наташу. Она опустила ресницы. Всё. Аудиенция окончена. Со стороны компании за ними с интересом наблюдали. Пальма даже поднялась в полный рост. Некоторые посторонние загоральщики, уставшие от однообразного времяпрепровождения, тоже тянули шеи. Марк сделал несколько широких шагов.

«Я выгляжу беспросветной кретинкой. Понадеялась на знакомство, а тут… Они считают, будто бы меня можно сразить одним голливудским оскалом этого красавчика. Нужно срочно сделать хорошую мину», — пронеслось в Наташиной голове.

— Марк, — тихо позвала она.

Он остановился, обернулся. Но взгляда не удостоил. Жесткие от солнца и моря волосы, напряженные сухожилия шеи.

— Марк, — повторила Наташа, — мне очень жаль, что вы остались без денег и стриптиза, — выдала она на одном дыхании и бросилась ничком на гальку.

«Отбой», — отдала команду сама себе. Осаду отменили. Возведенная крепость развалилась за ненадобностью. Стражники побросали оружие, плюнули на него и разошлись по домам. Зачем охранять никому не нужные ценности? Да и ценности ли? Как заклинание, она твердила про себя слова: «Мне хорошо, мне хорошо, хорошо». Но почему-то вместо серых камешков перед мысленным взором стояло синеглазое лицо, озолоченное загаром.

— Факир был пьян, фокус не удался, — продолжил конферанс Вова.

— Ау! Мистер Совершенство потерял былую прыть, — Мила не отошла от разносного ража. Скорое возвращение Марка она относила на свой счет и радости не скрывала.

Марку с трудом удалось сдержаться, чтобы не ответить грубостью. Публичные сцены не в его духе. Ну ничего, вот останутся тет-а-тет, и он покажет, кто хозяин положения.

Мила тоном спортивного комментатора продолжала:

— Обратите внимание, какая у него выдержка! Его хладнокровию и самообладанию может позавидовать любой киллер.

Молча и сосредоточенно Марк принялся натягивать плавки.

— Быстро она тебя в свою веру обратила, — заключил Вова.

Ответом ему была удаляющаяся в «прекрасное далёко» не менее прекрасная спина приятеля. Впрочем, вид Марковой спины здорово портил шрам на правой лопатке. Самодовольная уверенность Милы мгновенно сменилась отчаянием:

— Куда? Вернись!

Но ее призыв пропал втуне.

— Он уходит! Куда он идет? — горячо зашептала Мила.

— Если ты будешь изображать, что он для тебя — только круто навороченная масса протеина и не более, можешь искать его в Турции, — сказала Анна.

— Так оно и есть, мозгов и чувств у него не много, — Мила никак не могла побороть досаду. Сообразив, что сказала непотребное, метнула настороженный взгляд на Володю: «Не выдашь?» Тот заткнул уши наушниками плеера: «Больно нужно!» Его сильно утомляли ежедневные стенания Милы на тему «любит — не любит».

— Нет, не так, — вступилась за Марка Галя, — он умный, лучше всех в конторе кроссворды отгадывает.

Галя и Марк относились к техперсоналу Банка. А, как известно, служащие нижнего звена склонны к кастовой солидарности.

— Это у них профессиональное, — отмахнулась Мила, — где ты видела охранника без кроссворда? Надо же показать, что у него два полушария не только на заднице!

— Милая, ты сама-то понимаешь, чего хочешь от него? При людях выставляешь его кретином. А наедине обильно поливаешь слезами, от макушки до резиновых носков, с мольбами не бросать тебя. Кто ж выдержит такие температурные колебания? — даже непроницаемые очки не могли скрыть недоумения Анны.

— Нет, Марк мужик качественный, — со знанием дела заявила Галя.

— И он знает, что высоко котируется, — подхватила Анна. — Поэтому ему интереснее млеть под охами и вздохами здешних барышень, чем терпеть твои перманентные истерики.

— Точно. Они во-от такими глазами на него смотрят, — поддакнула Галя и показала, какими именно глазами: поднесла к лицу ладони с растопыренными пальцами. — Если бы его разыскивала милиция, то в пункте «Особые приметы» значилось бы: «Очень красив».

— И только. Больше примечательного в нем ничего нет, — продолжала ворчать Мила. Потом подумала и добавила: — Если, конечно, не считать шрама на спине.

— Шрам-то хоть не трогай! — терпение покинуло Анну.

Подруги и дальше продолжали бы шпиговать Милу советами, наставлениями, укорами и увещеваниями, но со стороны пляжного павильона показался Марк. Его руки были заняты «дровами», так отдыхающие называли дощатые шезлонги, серые от воздействия солнца, морской воды и расслабленных тел. Неожиданно для компании Марк направил свои стопы к девушке в шляпе. Голенькие на пляже переглянулись и закачали головами. Кто одобрительно, кто удивленно.

После ухода записного пляжного красавца Наташа принялась устранять внутренний кавардак. В душе — смятение. Буквально: увидела, испугалась, метнулась в сторону. Потому что страсть — это страх. Очень ей не хотелось быть еще раз соблазненной и еще раз брошенной. Ну, соблазненной — еще ладно. Но вот брошенной — нет. Не хотелось назад, под серую плиту. А потом душа неожиданно взмыла вверх. От синего взгляда пришельца. Наташа честна перед собой. Да-да, она обрадовалась его вниманию, пусть даже не совсем галантному. Больше того, в ней зародилась надежда. Иначе не взволновалась бы от его мужской близости. Взлететь хотела, да за камень задела. Лежит теперь, синяки рассматривает. Один, второй, третий. Досада? Обида? Разочарование? Нет. Все не то. Потеря неприобретенного. Судьба помахала конфеткой перед носом и спрятала ее за спину. А она, дурочка-Снегурочка, поверила. Надо было засмеяться вместе с ним. Превратить все в шутку. И, как говорят французы, «бон шанс».