- А мне плевать на эту идиллию, мистер Лавлейс! У меня приказ его величества - укрепить Нью-Йорк и сделать его неприступным для любого противника! С вашей частной лавочкой покончено, теперь здесь действует власть короля, а не вашей компании! И если кто-то будет мне в этом мешать - неважно кто, тринидадцы, или вы, то я имею самые широкие полномочия для решения этого вопроса. Могу Вас поздравить - Вы больше не губернатор колонии, а мэр города. Занимаетесь исключительно делами города, и более ничем. И благодарите бога за то, что довольствуетесь этим, и Вас не обвиняют в том, что Вы фактически сами способствовали утрате контроля над окружающей территорией и воцарения здесь этих тринидадских бандитов. Я назначен его величеством королем Англии на должность коменданта крепости Нью-Йорк, и отныне олицетворяю его власть над Нью-Йорком и всей окружающей его территорией. Вам все понятно, мистер Лавлейс?

- Понятно, полковник... И что же Вы собираетесь делать?

- Для начала - навести здесь порядок, и вышвырнуть с Манхэттена этих мерзавцев. Сколько их, кстати?

- Чуть более трехсот человек. Точно не скажу.

- И с такой горсткой бандитов вы не смогли справиться за все это время?! Когда тринидадские корабли ушли?!

- Во-первых, эти корабли могли вернуться в любой момент. А во-вторых, нам тринидадцы никаких хлопот не создавали. Скорее наоборот, приносили пользу.

- М-м-да... Не знаю, чего тут больше. Или халатности, граничащей с преступлением, или откровенного предательства... Ладно, об этом поговорим позже. Сейчас мне нужны точные данные о противнике. Майор Рэндалл, надеюсь, все это время Вы не сидели сложа руки, как наш дорогой... мэр? И сможете дать точную картину того, с чем нам предстоит иметь дело?

- Да, сэр!

- Я Вас слушаю, майор...

Сирл сидел и слушал молча, все больше и больше убеждаясь в том, что попал в театр абсурда. Этот лондонский хлыщ в полковничьем мундире совершенно серьезно собирается напасть на тринидадцев!!! И все остальные боятся ему слово сказать!!! Нет, так дело не пойдет... Но, что же придумать?.. Очнулся Сирл от заданного ему вопроса.

- А что скажет командир нашей доблестной милиции?

- Что именно Вас интересует?

- Как Вы оцениваете план атаки на тринидадцев?

- Как самоубийственный.

- Вот как?! Объясните - почему?

- Потому, что та артиллерия, на которую Вы надеетесь, ничем не поможет. Полевые пушки придется подтягивать к форту на дистанцию минимум в тысячу ярдов. Стрельба с более дальней дистанции - это впустую жечь порох. А с тысячи ярдов артиллерия тринидадцев сметет все, что будет перед ней находиться. Именно поэтому не получится привлечь для обстрела фрегаты. Они станут удобными мишенями для тринидадских пушек задолго до того, как сами приблизятся на дистанцию эффективной стрельбы. А при штурме в лоб без поддержки артиллерии мы просто положим массу людей, но можем так и не добиться успеха. Вести же планомерную осаду - неизвестно, кто кого пересидит. Я не исключаю возможности, что тринидадцам удастся каким-то образом сообщить своим о том, что здесь происходит. А когда сюда придет тринидадский флот, он просто превратит Нью-Йорк в груду развалин. После чего тринидадцы высадят десант и добьют уцелевших. И мы в этом случае н и ч е г о не сможем им противопоставить. Ваши корабли им не противники.

- Не буду отрицать, мистер Сирл, в Ваших словах есть доля истины. Однако, мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать невозможность вышвырнуть этих негодяев с нашей земли, а для того, чтобы сделать это максимально быстро и с наименьшими потерями. В этом плане у Вас есть какие-нибудь предложения, мистер Сирл?

- Увы, господин полковник. Я моряк, а не пехотинец. И в сухопутной войне мало что понимаю. Знаю лишь то, что если мы полезем в лоб, то по лбу и получим. Причем очень больно.

- Понятно. Подготовьте свое войско к завтрашнему утру, мистер Сирл. Не думаю, что оно понадобится, но на всякий случай пусть будет наготове. Сбор на площади в восемь часов. Чем вооружены ваши люди?

- Чем попало. У кого французские "буканьерские" ружья, у кого испанские и английские мушкеты с кремневым замком, а у некоторых вообще древний фитильный хлам. Я поднимал вопрос о закупке оружия для милиции, причем даже за свои деньги. Но того, что нам присылают из Англии, едва хватает для солдат гарнизона. Милиции вообше ничего не достается.

- Это серьезное упущение... Ладно, сейчас об этом говорить уже поздно. Будете пока обходиться тем, что есть. Все, мистер Сирл, можете идти! Надеюсь увидеть завтра здешнюю милицию в хорошем состоянии!

Поняв, что его выпроваживают, причем без всяких церемоний, Сирл попрощался, и не стал задерживаться ни минуты. Он прекрасно понимал, что дни Нью-Йорка сочтены. Во всяком случае, как английской колонии. И самое плохое то, что он ничего не может сделать. Если начнет отговаривать полковника от этой авантюры, то ему в лучшем случае посоветуют заткнуться, и не путаться под ногами. А могут и за шиворот взять, как потенциального предателя. Впрочем... Так ли уж и ничего? Можно попробовать одну вещь...

Заявившись в гости к своему компаньону, Сирл особо ничем не рисковал. Даже если кто-то и пронюхает об их разговоре, то что с того? Джон тоже состоит в отряде милиции, вот он и зашел его предупредить. На стук в дверь открыла Вероника.

- О-о-о, Роберт, доброе утро! А почему ты один? Где Мэри?

- Доброе утро, Вероника! Мэри дома, на хозяйстве. У меня дело к Джону.

- Заходи, Джона сейчас нет, но он скоро вернется. Чего это ты такой смурной?

Отделавшись общими фразами, Сирл зашел и не отказался от чашки хорошего кофе, к которому все же пристрастился с подачи Джона. Кофе Вероника готовила великолепно, поэтому ожидание хозяина дома прошло в неспешной беседе на отвлеченные темы. Вскоре пришел Джон, и Вероника тут же исчезла из команты, оставив мужчин одних вместе с их секретами. После подробного рассказа о разговоре в резиденции губернатора Сирл подвел итог.

- Вот так-то, Джон. Ситуация сложилась еще хуже, чем на Барбадосе. "Кагуэя" сейчас нет, и бежать некуда. Если только к дикарям. Завтра этот придурок собирается напасть на тринидадцев. А сегодня вручит им ультиматум. То, что тринидадцы перетопят все его корыта, и нашинкуют всех красномундирников, которые полезут, я не сомневаюсь. Но он ведь и нас - милицию, хочет к этому делу подключить. И как его отговорить от этой дурной затеи, я не знаю.

- А не надо отговаривать, Роберт. Когда тринидадцы утопят его корабли, и положат кучу "красных мундиров", он станет гораздо более договороспособным. Это, знаешь ли, хорошо просветляет мозги. Тем более, до него дойдет, что он фактически наглухо заперт в Нью-Йорке, и даже сбежать отсюда не сможет, если запахнет жареным. Кораблей у него не будет, а бежать вглубь материка - в объятия лояльно настроенных к нам краснокожих, это надо вообще не дружить с головой.

- А если он нас на штурм пошлет? Тебя, кстати, тоже?

- Тогда и мы его пошлем. Мы - милиция, а не регулярная армия. Мы защищаем город в случае нападения врага, помогая армии, но не заменяем собой армию на поле боя.

- Это все на бумаге, Джон. Сам знаешь, как типы, подобные этому полковнику, обращаются с законами. Не удивлюсь, если тут сейчас "прессинг" начнется.

- Тогда до боя с трнинидадцами вообще не дойдет. Здесь ему не Англия. Не забывай, что почти треть населения Нью-Йорка - голландцы. Уж они-то точно взбунтуются. Да и остальные не будут на это спокойно смотреть.

- И что же делать?

- Ничего не делать. Вернее делай то, что от тебя требуют. Ты получил приказ собрать нашу милицию завтра к восьми часам утра на площади? Вот и выполняй. Думаю, тринидадцы уже обо всем пронюхали, и полковника ждет торжественный прием...