<p>

Разряд.

      То, что нас уничтожает, заставляет сердце сбиваться с привычного ритма.

      Разряд.

      То, что нас уничтожает, вырывается яростным криком.

      Разряд.

      То, что нас уничтожает, выжигает все мысли, заменяя их белоснежным маревом гнева и страха.

      Барри мечется, и его руки в крови, и ему так страшно, как не было ни когда ему в вены вливали кислоту, ни когда его било током, а на таймере оставалось больше десяти минут до истечения отсчета. Он ерошит волосы, мажет их красным, чертит на лице полосы — следы движения пальцев.

      Сердце Кейтлин опять останавливается, и дефибриллятор, что находится в подвале друга Фелисити, которое она пафосно называет Логовом, ничего не может с этим поделать. Барри смотрит на ее бледное лицо, на кровоточащий бок, и у него в голове нет ни единой мысли, которая бы сошла за годный план.

      Он начинает вибрировать рукой, и та превращается в смазанный силуэт лихорадочных движений. В конце концов, если он убивает этими самыми руками, то почему не может попробовать воскресить.

      Ее сердце холодное, как и вся она, и ему требуется вся его концентрация, чтобы не разодрать к чертям всю кровеносную систему, пока пытается сделать прямой массаж без вскрытия грудной клетки.

      Кейтлин давится вдохом, но глаз все еще не открывает. Барри оседает на пол рядом со столом, который несколько минут назад выполнял роль чего-то вроде верстака для соединения наконечников стрел с древками, и руки его дрожат.

      — С ней все будет хорошо, — ладонь Фелисити ложится на его плечо, и в ее глазах столько надежды на будущее, что Барри на мгновение задыхается, как когда его запирали в герметичную камеру, из которой монотонно откачивали воздух. В ее глазах столько веры в хороший конец, сколько выжгли из него, вытащили клещами. Он улыбается больше взглядом, чем губами, у которых лишь дергаются уголки, что напоминает оскал раненого животного. Ему чертовски хочется верить, что все будет именно так, как она сказала.

      — Может, теперь мне объяснят, какого черта тут происходит?! — друг Фелисити взбешен, смотрит на нее волком и готов к бою — Барри видит это по напряженным мускулам, по ладоням, что сжимают в руках дротик, будто он сможет его спасти. Аллен не может сдержать усмешки.

      — Она тут совершенно не причем, — он встает на ноги, лицом к лицу с разъяренным мужчиной, затянутым в зеленую кожу, у которого на лбу яростно пульсирует венка. — Фелисити не выдала твоего секрета. Я узнал его сам: подсмотрел, если быть точным. Ты — Оливер Куин. Тебя еще называют Стрелой, хотя гораздо чаще — Линчевателем. Довольно позитивное прозвище, надеюсь, ты его действительно оправдываешь, — Барри, как ни в чем не бывало, протягивает руку для рукопожатия. Фелисити смотрит на них с опаской: ожидает взрыва бомбы, таймер на которой обнуляется с устрашающей скоростью.

      — Как ты? — Оливер не успевает договорить, как Барри оббегает вокруг него, снимает с плеч колчан, вырывает из рук дротик, который оказывается накачанным снотворным, и колет им себя в палец; эффекта ожидаемо нет.

      — Я быстрый. Если по-простому, — Аллен вводит себе всю дозу, и только тогда чувствует легкий туман в голове; этого, правда, все равно недостаточно. — Лошадиный транквилизатор? На меня бы все равно не подействовало: у меня иммунитет ко всякой дряни, которым можно напичкать человека, дабы понять его пределы, — он бросает колчан в руки Куина, и тот его ловит больше автоматически. — Меня зовут Барри Аллен, и по всем хроникам я умер где-то с полгода назад. Но ты можешь называть меня Флэшем, раз уж у вас тут пунктик на идиотские прозвища.

      Барри подходит к Кейтлин и прикладывает пальцы к шее, проверяя пульс. Сонная артерия бьется будто бы через силу, и ему это совершенно не нравится. Оливер хочет спросить еще что-то, и Барри кажется, что у него чертовски много вопросов в чертовски неподходящее время. Он, даже не оборачиваясь, поднимает ладонь в жесте-просьбе немного подождать.

      У Кейтлин холодные губы, соленые от крови, но Барри целует их так, как хотел целовать все те шесть месяцев, что считал ее мертвой. У него леденеет лицо, и он слышит, как за спиной Фелисити испуганно охает, наверняка прижимая ко рту ладони. Аллен понимает ее реакцию: со стороны их поцелуй выглядит так, словно его убивают. Его лицо синеет, и ему приходится вибрировать, чтобы согреться, но щеки Кейтлин розовеют, а из волос пропадает больше половины белоснежных прядей, так что Барри лишь удовлетворительно улыбается, когда отрывается от своей девушки.

      — Ее зовут Кейтлин Сноу, и без чужого тепла она может умереть. Мы вместе с ней и многими другими были подопытными крысами доктора Харрисона Уэллса, который создавал из нас армию мета-людей, обладающих сверхъестественными способностями. Кто-то сбежал, кто-то еще содержится в его тайных лабораториях, — Барри делает паузу, не желая говорить следующую фразу вслух. — Кто-то мертв, — его пальцы автоматически касаются татуировок — чисел 318 и 818 на левом запястье. — В любом случае, я знаю, что ты мстил за своего отца. Как насчет того, чтобы помочь мне отомстить за нее, — он кивает в сторону девушки на столе, — и моих друзей? Я могу уничтожить всю преступность в твоем городе за несколько мгновений. Могу принести их в коробке с бантом, если ты не хочешь убивать. Только помоги мне найти остальных выживших, чтобы мы нашли Уэллса и уничтожили его.

      — Зачем мне тебе помогать? — Оливер скрещивает руки на груди и сверлит настораживающего незнакомца, рядом с которым все его инстинкты кричат об опасности, взглядом.

      — Затем, что он убил кое-кого, — Барри бесстрашно подходит к Оливеру впритык, и Куин только в этот момент понимает, что он выше его на несколько сантиметров; взгляд же у него такой, будто он старше его на несколько столетий. — Лорел Лэнс. Ты же знал ее? — Фелисити замирает, вспоминая, как сутки назад помогла найти именно ее. — Я нашел ее, потому что так сказал Уэллс. Это был единственный способ найти Кейтлин. И он убил твою Лорел. Знаешь, она тоже стала мета. Они называли ее Сиреной. Убийственный голос — до сих пор в ушах звенит, — Аллен практически не моргает, пытается нащупать предел, когда у Куина сорвет крышу.

      Оливер бьет Барри резко, а тот и не думает отклоняться; хрустит сломанный нос, взрываясь алым маревом боли, от которой Аллен тут же отключается и вправляет хрящ с небрежностью, не обращая внимания на кровь, что заливает губы.