Его раздирали боль и ужас! Но он молчал. Только сжимал кулаки, опускал глаза и изображал улыбку.

– Я стараюсь… – говорил он. – Я стараюсь… Я все понимаю и стараюсь…

В один из дней за примерное поведение Семену вместе с другими «спокойными пациентами» разрешили выйти на прогулку.

Несколько долгих минут он рассматривал свою тюрьму. Здание выглядело на удивление мило и привлекательно: красивые окна с балюстрадами, высокие колонны… Все это навивало аналогию со старокупеческим загородным поместьем. Вокруг простирался ухоженный небольшой парк со стройными рядами деревьев и подстриженными кустарниками.

– Симпатичная обложка! Демоны! – прошептал подкравшийся сзади профессор математики.

– А давно вы здесь? – поинтересовался Сеня и удивился собственным интонациям. В них появилось какое-то заискивание. Он теперь так мало и редко общался, что ему просто необходимо было разговаривать, пусть даже и с этим психом. Ведь пока только один Матвей Сергеевич шел на контакт, остальные же при малейшем приближении шумно разбегались.

– Наверное, больше года… – неуверенно ответил профессор. – Сбился уже… А ты почему здесь?

Сеня не удержался от нервного смешка.

– Хороший вопрос! – хмыкнул пациент 414. – Говорят, сумасшедший…

– Не верь им… – прошептал профессор. – Что бы они ни говорили! Важно только то, что знаешь ты. А знать ты можешь только одно – что абсолютно здоров!

Молодой человек потер лоб и покосился на приближающуюся медсестру. Но вопль одного из психов отвлек её внимание, и она свернула с тропинки.

– Копыткин – наш человек! – гордо заявил Матвей Сергеевич. – Всегда, когда надо, голос подает…

Пациент 414 удивленно поднял брови. А Матвей Сергеевич продолжал:

– Ты по утрам вставай и тверди свое имя. Это помогает. Ты ведь Семен?!

Сеня в очередной раз вздрогнул от звука собственного имени. Теперь оно ему почему-то казалось далеким и туманным, словно из другой жизни.

– Семен… – выговорил он старательно. – Семен…

Разобравшись с шумом, сестра подошла ближе, и профессор тут же испарился из поля зрения. Молодой человек остался на залитой солнцем лужайке совсем один.

– О чем разговаривали? – невинно поинтересовалась подошедшая медсестра.

Сеня серьезно насупил брови и раздосадовано буркнул:

– О чем можно говорить с психом?!

Сестра покачала головой и нравоучительно заметила:

– Не стоит так резко судить. Многие здесь вполне нормальны. Просто их психика нуждается в небольшой коррекции.

– А я, по-вашему, сильно болен? – спросил Сеня и с замиранием сердца стал ждать ответа. Хоть он в душе и считал себя нормальным, но где-то очень глубоко притаился червячок сомнения. Эти потерянные дни, голоса в голове, резкие перемены настроения… его смущали и настораживали.

Сестра мило улыбнулась.

– Это вопрос почти здорового человека, – ответила она. – По всем признакам Ваше состояние имеет определенную стабильность. Но Вам об этом лучше поговорить с лечащим врачом. Доктор Лябах прекрасный человек и специалист! – проговорила она и, ободряюще кивнув, пошла дальше.

Сеня обрадовано заулыбался. Мнение со стороны было для него теперь как никогда важно.

– К Вам пришли! – обращаясь к Семену, крикнул издалека медбрат и жестом указал проходить на территорию для посещений.

Сеня послушно посеменил к скамеечке, которую обступали густые кусты сирени, на ходу твердя: «Сеня… Семен… Коновалов или Росин, но Семен… Точно Се-е-ме-е-н!»

А к нему уже спешил Лёха! Всклокоченные волосы свисали непокорными прядями, лицо осунулось еще больше прежнего, а глаза блестели огнем.

– Сеня, дорогой! Как ты тут?! – воскликнул школьный товарищ и кинулся обниматься.

Пациент 414 отступил на пару шагов. От таких бурных эмоций он совсем отвык.

– Да ты что Семен? – воскликнул Лёха, – Своих не узнаешь?! Это ж я!

– Да я понял, понял… – забормотал пациент 414 и осторожно присел на скамейку.

Алексей энергично сел рядом.

– Ты, друг, только не расстраивайся, – без предисловия начал он. – Как я тебя понимаю! Я про твои приключения прослышал. И я тебе верю! А эти врачи – просто болваны, которые ничего не понимают! И ты даже не представляешь, что происходит со мной! Я, правда, никуда не путешествовал, но зато ко мне почти каждый вечер приходят…

Лёха опасливо огляделся по сторонам и уже более тихо продолжил:

– …Гости с других планет! Они открыли мне секрет перемещения в межзвездном пространстве! Представляешь?! Это уникальный метод! Совершенно ничего общего с технологиями нашей науки!

– И что? Работает? – ошалело поинтересовался обескураженный Семен.

Лёха серьезно поджал губы и буркнул:

– Нет еще… Два велосипеда угробил, один магнитофон и целый мешок муки… Но пока… не до конца довел исследования…

– А при чем тут мука? – бестолково ляпнул Сеня.

Алексей припал к уху товарища и возбужденно зашептал:

– Это самый главный секрет… Только ты – никому!

Сеня утвердительно кивнул, а Алексей продолжал:

– Мукой надо обмазываться… Понимаешь? Делать из нее тесто и обмазываться. Тогда структура клеток будет изменяться и сможет преодолевать световой барьер. Это же открытие! Осознаешь?! Это научный прорыв!

Сеня опасливо посмотрел на товарища. Большей чуши он в своей жизни еще никогда не слышал!

– А что говорят в Академии? – осторожно поинтересовался пациент 414.

Алексей лихорадочно потер руки, а потом во все горло воскликнул:

– Бездари и слушать меня не хотят! Уволили! Списали! Сказали, что это антинаучный бред!

– Уволили – это плохо, – прокомментировал Семен и подумал, что Алексею неплохо было бы полечиться вместе с ним.

– Ну, мне пора, – неожиданно бросил Лёха и, тыча пальцем в небо, добавил: – У меня скоро контакт! Не хочу пропускать!

– Контакт, так контакт… – задумчиво прошептал пациент 414 в удаляющуюся спину товарища.

И в голову опять пришли сомнения. Кто же из них на самом деле больше болен: он или его товарищ?.. По всем признакам Алексей нес полную чепуху… Но вдруг это действительно была правда, и инопланетяне избрали своим контактером одного из многочисленных засидевшихся в младших научных сотрудниках – лаборанта Академии наук Алексея Немова?!

Пациент 414 растерянно пожал плечами и пошаркал во дворик для гуляний.

Остаток дня прошел в приеме таблеток и бестолковом шатании по коридорам. Книжки и телевизор в сумасшедшем доме были запрещены. Первое время это Семена смущало, но потом, после длительных и неспешных размышлений молодой человек понял, что давать психам читать книжки или смотреть телевизор – то же, что подливать масла в огонь.

Это он вывел из собственного опыта. Поначалу каждый похожий звук или шорох будили в нем воспоминания о сказочной стране. Иногда он заглядывался на какую-нибудь медсестру, потому что её интонации или краешек улыбки напоминали Анастаску. Иногда ее лицо виделось ему в облаках, а иногда из открытого окна доносился запах, похожий на аромат ее кожи… Сказочный мир напоминал о себе всюду…

Но прошли недели, и Сеня с тоской и сожалением начал замечать, что воспоминания меркнут, а образы тускнеют. Казалось, надо бы обрадоваться, он выздоравливает! Но вместо этого пациент 414 расстроился. Образы меркли, а им на смену приходили непонятные навязчивые голоса, глухое гудение в голове и потеря ориентации. Самое странное, что все это 414-ый понимал…

Медленно он начал осознавать, что сходит с ума!

После очередного безрезультатного допроса врача о «том мире» Сеня в изнеможении лежал на постели. За окном кружились снежинки, и он слушал, как они медленно ложатся на белую гладь наста. В противоположном конце коридора в угловой палате сонно засопел теперь уже его товарищ – профессор математики Федин. Медсестра на посту звякнула ложкой о край стакана, заполненного сладким чаем с лимоном.

Все это пациент 414 отчетливо слышал и знал. Он даже мог назвать точное число мышей, что бегали по подвалам сумасшедшего дома, и скольких съел на обед местный кот Васька.