И тут, к моему величайшему удивлению, я с трепетом обнаружил, что слова на последних листах были написаны интуитивно понятным мне языком. Не могу сказать, изучал ли я его раньше, но из отдельных отрывков я без особого труда строил предложения, смысл которых был для меня предельно ясен. Мой друг написал эти строки в день нашей встречи, и, вне всякого сомнения, адресовал их именно мне, пусть еще и не зная об этом.
"26.08.2067г.
Погода снова выдалась паршивой. Уже шестую неделю за окном стояло пекло, и к концу каждого дня жара медленно проникала в мою квартиру сквозь раскаленные солнцем кирпичные стены. Гаджет на дежурном экране показывал температуру в сорок три градуса по Цельсию.
Я проснулся, как и планировал, раньше обычного - в четыре часа дня. Мой организм привык бодрствовать только по ночам, когда жара и люди не отвлекают меня от работы, и сейчас я ощущал себя вареным овощем, но в этот день начинались отборочные матчи по Первой Киберспортивной Дисциплине. У меня оставалось около двух часов, чтобы закончить дела, и насладиться боями, участию в которых я когда-то отдал несколько лет своей жизни.
Мониторы зажглись, среагировав на мое движение. Комната наполнилась приятным гулом ожившего железа. Отыскав под кроватью клавиатуру, я вывел на рабочий экран окна с запросами, накопившимися за время, пока я спал. Дурная порода людей всегда будет подгонять мне работу. Даже сейчас, когда проявления человеческой глупости почти полностью мною ликвидированы.
Бот-программа отловила несколько новых шоу для умалишенных и пятерку свежих реклам, подготовленных в разных уголках мира для показа по телевидению. Не имея никакого желания изучать заблокированный контент, я подтвердил решение программы по мерам изоляции материала. В прошлом я много думал над тем, как избежать подобной ежедневной рутины. Если бы люди перестали смотреть этот ящик, наполняющий их черепа холодцом, я смог бы уделять больше времени вопросам первой важности. Каждый раз удивляясь, почему большинство смотрит то, что им показывают, а не то, что они сами хотели бы смотреть, я проиграл не одну битву в войне с этой заразой, пока не понял, что бороться с религией бесполезно. В любой реальности, какую бы я не создал, телевидение становилось Богом, диктующим жестокие и безумные законы своей пастве, Богом, порождающим миллионы фанатиков и мессий. Стоило мне отрубить одну голову этой мерзостной гидре, как на ее месте вырастало две новых, еще более уродливых и голодных. Лучшее, что я мог сделать - это сковать чудовище цепями и выжигать молодые побеги, пробивающиеся из земли под его ногами, надеясь, что когда-нибудь тварь подохнет от голода.
Я перешел к папке, содержание которой было помечено как "требующее анализа". Искусственный интеллект не всегда способен распознать, что создала природная глупость, поэтому разбираться с ее творениями приходится мне. Видеофайл из папки я отправил в плейер, и под радостно-идиотскую мелодию на экране запрыгали краски, частая смена которых способная вызвать эпилептический припадок.
"У вашей киски нет отбоя от кавалеров? - вещал из колонок писклявый девичий голос. - Выход есть! Кошачьи прокладки "Либен Лок" с поглотителем запаха. И ваша киска всегда суха!.."
В такие моменты я жалею, что был рожден человеком. Будто вина за создание подобной мерзости лежит и на мне. Скверна, схожая с этой, появляется на свет ни в первый раз, и, что прискорбно, ни в последний. Остановив безумие нажатием трех клавиш, я выполнил привычные для меня процедуры по прижиганию болячки. На сегодня мой долг перед собой был выплачен. Агнцы телевизионного бога спасены от ереси лжепророков, а лжепророки будут думать, что их слова съедены и переварены. Вот только злое семя не даст жизни - через неделю чертовы рекламщики получат отчет о провале своей кампании. Быть может, низкий рейтинг их выкидыша укажет им на их интеллектуальную ущербность. И все будут счастливы. Особенно я.
Холодный душ освежил мои мысли и привел в порядок настолько, насколько можно чувствовать себя в порядке в сорокаградусную жару. Свой холодильник я обнаружил пустым, а это значило, что мне либо придется смотреть чемпионат на голодный желудок, либо рисковать тем, что еду мне могут доставить во время игры. Ни один из вариантов меня не устраивал.
Какой бы неприязни я не испытывал к себе подобным, но выходить за дверь мне иногда приходилось. Конечно, полная изоляция от общества до дня, когда оно станет другим, было очень заманчивым, но атрофия мышц и перспективы мочиться сидя в шестьдесят лет меня абсолютно не прельщают. Через два квартала от моего дома находится небольшая пиццерия, одно из немногих мест, сохранившихся со времен, когда мир был прежним. Я принял решение, что за победами Файв Би-Даблъю я буду наблюдать под пиццу с копчености и томатным соком. Надев шорты и более-менее свежую футболку, я покинул свое жилище.
Исходивший волнами проспект устремлялся в дебри каменных джунглей, пестрящих бесконечной чередой рекламных бордов. Нельзя сказать, что мне нравится этот город, но и негативных чувств я к нему не испытываю. Наверное, дело привычки. В юные годы я горел желанием жить в там, где бы мне нравилось, а не там, где мне волей случая суждено было родиться. И когда мое финансовое положение стало позволять мне путешествия, я не упустил возможности побывать в других городах, как ближних, так и далеких. Каждый из них манил огнями, завлекал в свои объятья, сулил вечную славу и несметные богатства, пьянил, одурманивал и гипнотизировал. Но в чреве каждого из них я видел кишащий рой паразитов. Все эти выродки - бизнесмены и офисные работники, распевающие на утренних собраниях гимны своих гнилых компанишек; размалеванные, прокуренные шлюхи с истекшим сроком годности; финансисты, юристы и политики с разжиревшей лживостью; ядовитые сектанты любых конфессий со своими шизофреническими проповедями; нищие духом и просто кретины, заливающие нутро слабым алкоголем у подъездов и подворотен; заполонившие улицы меньшинства не таких как все, с пробитыми и растянутыми, как попользованный гандон, мочками ушей и альтернативизмом мышления; бесцеремонные рекламщики и назойливые торгаши всех мастей, чьи физиономии лучше всего смотрелись бы размазанными по асфальту; пестрые, как петухи, ведущие и потенциальные участники их шоу, готовые обменять свою честь на известность; отравленные модой звезды-однодневки с охрененно завышенным самомнением и раком головного мозга; подражающие им фанатки с глянцевыми лицами и силиконовыми душами - жрицы телефонных фотокамер и туалетных зеркал... вся эта элита бездуховности стояла на вершине пищевой цепочки социума. Все они кормили город и за счет него же кормились. Как жаль, что я не нашел города без жителей.
Но если раньше мне приходилось скрываться от людей за темными очками и выкрученным на максимум звуком в наушниках, то теперь они сами прячут от меня свои глаза, в которых нет ничего, кроме алчности, зависти и похоти. Сегодня все, начиная с новорожденных и заканчивая коматозными стариками, носят маски, которые объединяют и разделяют их одновременно. Маски, которые я сам на них надел. Я назвал эти маски альтервизорами.
Первый образец этого устройства был создан мною двадцать семь лет назад, а спустя четыре года девяносто пять процентов лысых обезьян отдали мне свои уши, глаза и мысли, взамен получив возможность виртуально изменять реальный мир. Нацепив себе на голову пластину с нейронными контактами, каждый получал способность редактировать под себя восприятие действительности, убирая неугодные элементы временно или навсегда. Многие изменили свой мир так сильно, что сейчас живут в стране грибных фантазий, а мировоззрение нового поколения преломлено сквозь призму снов настолько, что практически не имеет ничего общего с реальностью.
