Annotation

Внимание! Содержит нецензурную лексику!

Покровский Евгений Владимирович

Покровский Евгений Владимирович

День в городе

День в городе.

"Вода подготовленная, спирт этиловый ректификованный из пищевого сырья "Экстра", морс вишневый спиртованный, сахар, морс черемуховый спиртованный, настой гвоздики спиртованный, регулятор кислотности - лимонная кислота."

Состав настойки сладкой вишневой "Вереск"

Подол кремового платья задирался, обнажая коленки, подобранные почти к груди. Чтобы ее пустили на детскую карусель, пришлось дать сильно больше, чем стоит билет. Ей было весело, но немалую роль в этом играло вино, выпитое раньше.

Вино было и правда хорошее, итальянское треббьяно, взятое из дома, легкое, с цветочным букетом. Гораздо дороже, чем все, что мы пили после него.

Сделав полсотни оборотов, железные самолетики остановились, и Даша сошла. Слегка покачиваясь, она вышла за ограждение, где мы с карусельщиком ждали, и в головокружении повисла на моем плече.

Будет неправдой сказать, что я ни разу не приглашал ее приехать ко мне, но она сделала это, по своей привычке, без предупреждения. Вместо меня у электрички ее дожидалась красная "десятка" с шашечками такси, пока я дописывал главу. К крыльцу моего дачного домика она явилась около четырех, ступая по проулку запылившимися бархатными туфлями, спасаясь от солнца черной широкополой шляпой. В руке с худым запястьем, на котором позвякивал браслет с шармами, она сжимала светлую сумочку скромных размеров. Это и был весь ее багаж.

Я поставил точку в конце предложения и вышел навстречу. В ее улыбке была некоторая неловкость.

- Я приехала.

Пока она пила на веранде мой остывший кофе и осматривалась, я переоделся в свежую рубашку, причесал взъерошенные волосы и, достав из шкафа бутылку белого вина, сунул за пазуху. Подумав немного, я взял и вторую, запихнув ее в боковой карман пиджака.

- Мы куда-то идем?

- Зачем сидеть дома в такую хорошую погоду?

- Может, ты хочешь еще поработать над книгой? Я пока посижу здесь, - она провела рукой по тахте, на которую присела. - А потом мы что-нибудь придумаем.

- Вряд ли у меня получится. И ты выбрала самый подходящий день, чтобы приехать. Сегодня в городе праздник.

- Правда? - Даша не была уверена, как ей следует реагировать.

Пока мы не вышли из проулка на асфальтовую дорогу, она неловко запиналась в своих красивых и дорогих туфлях, и на перекрестке я наклонился, чтобы смахнуть с них пыль.

Нам встречались двое или трое молодых людей, родители с детьми на плечах и люди в возрасте. Местные жители тянулись в парк за станцией, откуда доносился грохочущий шум, в эпицентре праздника превращающийся в музыку.

- Как думаешь - может, нам тоже держаться за руки?

- Если хочешь, - я взял ее ладонь в свою и почувствовал приятную прохладу в эту жару.

- Гораздо лучше! - она улыбнулась, слегка прищурившись.

Идти было не слишком далеко, но Даше путь по выщербленному асфальту давался нелегко. Однако она старалась не подавать вида.

- Может, мне лучше взять тебя под руку?

- Так тоже хорошо.

- Прости. Я жалею, что заставил тебя идти пешком. Вначале идея прогуляться казалась мне хорошей.

- Не говори глупостей, все замечательно!

- Я бы мог нести тебя на руках, если прикажешь.

- Возможно, позже я тебя об этом попрошу...

На железнодорожном переезде нас остановил опустившийся шлагбаум, а когда электричка со свистом проносилась мимо, Даша едва успела ухватить шляпу за край.

Шлагбаум поднялся, но мы продолжали стоять на месте.

Даша искала что-то в своей сумочке, а я думал, что мне бы тоже не помешала шляпа, мои светлые лоб и нос начали обгорать на солнце.

- Все в порядке?

- Да, - она пару секунд смотрела на свой телефон. - Муж звонит. Не буду отвечать.

- Это хорошая идея?

- Конечно! - Даша уверенно зашагала вперед. - Это отличная идея!

В парке людей было уже довольно много, но сложно было понять, кого больше - гуляк или продавцов, к лоточкам которых детей манили болтающиеся в воздухе фольгованные шары в форме пони, принцесс и диснеевских героев. Тут же были шарики-попрыгунчики, страшненькие пластмассовые игрушки и кепки в цветах флага. Дети, которым уже все купили, или которым не купили ничего, и не купят, веселились у ряженых в поролоновые костюмы аниматоров, показывавших трюки с мыльными пузырями.

Кроме детского крика и воздушных шаров над парком летал приятный на запах дымок.

- Я ужасно голодная, - сказала Даша, слегка подергивая меня за руку.

- Это мы сейчас исправим. Пойдем.

Пробравшись глубже в парк, я остановил взгляд на мангальщике, лицо которого вызывало некоторое доверие. Цена была не по-христиански высокой, но отступать и скупиться в глазах Даши я не собирался. Впрочем, мангальщик христианином и не был.

С тарелочкой шашлыка мы разместились на лавке, стоявшей дальше всех от сцены, с которой молодежный ансамбль исполнял песни тридцатилетней давности, и я предъявил солнечному свету первую бутылку вина. Вино я благоразумно откупорил дома, заткнув потом поплотнее пробку обратно.

- Думаешь, стоит пить у всех на виду? Да еще из бутылки?

- Не вижу ничего такого.

- Ты не будешь шашлык?

- Нет. Я позавтракал хорошо. А ты ешь. С вином будет замечательно.

- Попробуй хоть кусочек.

- Хорошо.

- Ты какой-то хмурый сегодня, - она оценивающе глянула на меня, а потом сделала небольшой глоток из бутылки. - Последний раз в Москве ты был таким же. А потом пропал надолго.

- Я не пропадал, ты меня просто не искала.

- Раньше тебя не нужно было искать.

- Меня и сейчас не обязательно искать.

- Почему ты такой? Ты не рад, что я приехала?

- Прости. Твой приезд не имеет к этому никакого отношения.

- Тогда не говори со мной так, что я чувствую себя виноватой.

Я постарался вздохнуть как можно более выразительно.

- У меня плохо идет работа над романом. Но ты в этом не виновата.

- Тогда выпей вина, и, если хочешь, расскажи мне.

- Не хочу. Рассказывать не хочу, а вина выпью с удовольствием.

Ее колени казались такой правильной формы, четко очерченными, слегка заостренные книзу, и отсутствие колготок делало их еще более привлекательными, поэтому я не мог удержаться. Она задумчиво слушала бодрую самодеятельность на сцене, прижавшись щекой к мягкому плечу моего пиджака, а я аккуратно, но уверенно, поглаживал шелковую кожу ее ноги, отодвигая платье все выше. На третьей или четвертой песне моя рука, очевидно, поднялась за пределы дозволенного, и Даша меня остановила.

Она чуть приподняла голову и задала вопрос, который было удивительно услышать.

- Когда ты пишешь - это сложно?

- Иногда это чертовски сложно.

- Иногда?

- Почти всегда. Но пишу я ради тех моментов, когда становится легко. Если тебе легко - можно написать очень много. И ты пишешь, не отрываясь, чтобы успеть больше, пока не стало опять тяжело.

- А сейчас тебе тяжело?

- Тебе правда это интересно?

- Зачем бы я спрашивала? О чем ты писал, пока тебе не стало тяжело?